Сергей Шведов - Черный колдун

Бес возвращался домой уже под вечер, ревниво разглядывая набухающие почки на деревьях. Южный лес просыпался от зимней спячки, и это пробуждение несло с собой новые заботы. Поиски страны Хун придется оставить до лучших времен, если эти времена когда-нибудь наступят. Союзников придется искать поближе: в Лэнде, в Суранских степях, в Восточных лесах.

Волк и Тор, путаясь в полах длинных шуб из заячьего меха, выкатились из дверей сруба навстречу отцу, приветствуя его криками, которые больше напоминали вопли детенышей вожаков, чем речь обычных детей. И это обстоятельство неприятно поразило Беса. Ему вдруг пришло в голову, что подросшие дети редко обмениваются словами и между собой, и с ним, Бесом, предпочитая разговорам дикие вскрики и сумбурные бессмысленные жесты.

— Здороваться надо, — бросил он сыновьям не слишком дружелюбно.

Волк и Тор растерянно переглянулись, не понимая, что, собственно, от них требует рассерженный отец. Вопли, которые они издавали, были приветствием вожаку, возвращавшемуся в свое гнездо.

— Черт знает что, — буркнул Бес.

Мальчишки были правы: откуда они могли набраться человеческих привычек, если с весны и до глубокой осени пропадали в гнезде, играли, питались и даже в последнее время охотились вместе со стадом. Бес попробовал вспомнить себя пятилетнего, но без особого успеха. Скорее всего, эти дети отличались по развитию от других детей их возраста, но винить в этом можно было только отца. Волку и Тору нужна мать, а не самка вожаков Су, на которую он переложил бремя их воспитания. Да и Бесу нужна женщина. Вопрос только в том, где ее взять.

Меченый достал из сумки двух сосунков-вохров и протянул их сыновьям. Те взвыли от восторга, еще не совсем понимая, кого принес им из леса отец.

— Это вохры, — пояснил Бес.

Оба очень удивились этому известию. Вохры ведь большие. Волк едва не упал, пытаясь показать отцу, какими бывают вохры. Бес поймал его за ворот шубы и, встряхнув как следует поставил на ноги.

— Объясни словами.

Волк пригорюнился — зачем словами, когда все понятно и так.

— Вохр большой, — наконец выдавил он из себя, путаясь в согласных.

— Большой, — подтвердил расторопный Тор, — вот такой.

Он повторил движение Волка и издал крик, имитирующий вопль довольного жизнью вохра. Бес только рукой махнул.

Наступившее лето подтвердило ожидания Беса — дичи в Южном лесу стало гораздо меньше. Нельзя сказать, что гнездо голодало, но и прежнего изобилия не было. Положение соседних гнезд было еще хуже. Меченый ждал событий, и они не замедлили явить себя во всей красе. В один из жарких дней внимание меченого привлек шум в гнезде, там явно что-то происходило. Слышались громкие вопли и угрожающее рычание. И наконец из гнезда вывалилась шумная толпа детенышей, среди которых выделялись возбужденным видом Волк и Тор. Следом вылетели один за другим три молодых вожака, разъяренных и изрядно помятых. Бес помнил их еще детенышами, но за два года они подросли и еще осенью пытались претендовать на равное с взрослыми самцами положение в гнезде. Ух с помощью других взрослых самцов подавил бунт в зародыше, но, как оказалось, ненадолго. Молодые самцы бросились к Бесу, отчаянно при этом жестикулируя. Похоже, они просили у него защиты как у главаря стада. Ух и четыре других взрослых самца застыли в растерянности. Однако меченый не собирался вмешиваться в их действия, он терпеливо ждал, что будет дальше. Уха его поведение приободрило — потрясая дубинкой, вожак решительно двинулся на молодых самцов. Не найдя защиты у Беса, молодые вожаки растерялись и двинулись прочь от родного гнезда, недовольно огрызаясь. Вслед им неслись торжествующие вопли Уха и трех его ближайших соратников. К удивлению меченого, радость Уха разделяли и самки с детенышами. Бес сильно сомневался, что изгнанным самцам удастся создать новое гнездо. Начиная с весны, он встречал немало самцов, бродивших по лесу в одиночку, парами или небольшими группами. Были они агрессивными и злобными, так что ухо с ними следовало держать востро. Гнезда гнали их с охотничьих угодий без жалости, особенно непримиримы были самки. Это тем более удивительно, что более заботливых матерей, чем самки вожаков, трудно было себе представить. Но очень может быть, что именно забота о потомстве и делала их такими неуступчивыми в данный момент. Детеныши вожаков росли на удивление быстро и уже к десяти годам, по прикидкам Беса, становились зрелыми самцами. А выросшие самцы были лишними в родном гнезде, о чем им напоминали без лишних церемоний.

Пух и Дух выкатились из сруба, и двумя пушистыми комочками скатились к ногам Беса. За два месяца вохрята изрядно подросли и теперь уже не уступали псам ни ростом, ни силой, превосходя их понятливостью. Детеныши вожаков сторонились вохрят, зато Волк и Тор души в них не чаяли. Бес против этой растущей дружбы не возражал, тем более что Пух и Дух легко повиновались его мысленным приказам. С детенышами вожаков дело обстояло сложнее, быть может потому, что они были частью единого целого — гнезда.

Бес приказал Кролу седлать коня, но потом передумал. Гнедой будет только помехой в деле, которое он задумал. А задумал Бес ни много ни мало проверить свои предположения относительно стаи. По его наблюдениям вожаки скапливались на окраине Южного леса, там же рыскали псы и вохры. Со дня на день стая могла сорваться с места и уйти в набег. Бес никак не хотел пропустить этот момент. Ему еще многое предстояло узнать о стае, но он не сомневался в успехе: рано или поздно Бес Ожский заставит разум Южного леса работать на себя. И тогда посмотрим, сможет ли этот мир противостоять силе Черного колдуна.

Рекин Лаудсвильский пребывал в отличном расположении духа — близилось окончание тяжелого продолжительного путешествия. За маячившим на горизонте холмом начинались земли духов, а там и до крепости храмовиков рукой подать. В крепости можно будет отдохнуть, а потом продолжить путешествие до Бурга по дороге относительно безопасной, наезженной многими караванами и тщательно охраняемой в последние годы. Посвященный Чирс и король Гарольд покровительствовали торговле. И даже тупые приграничные владетели, косо посматривавшие поначалу на деятельность Лаудсвильского, потихоньку начали усваивать мысль о выгодности проводимой им политики. Первым поддержал Рекина Ульф Хаарский, один из самых умных и влиятельных, несмотря на молодость, владетелей в Приграничье и Нордлэнде. Ульф, в отличие от многих, умел считать на несколько ходов вперед и не отличался излишней щепетильностью в выборе средств. Лаудсвильский гордился тем, что первым разглядел в угрюмом мальчишке незаурядную личность и помог ему встать на путь возвышения. Кто знает, какой бы в ином случае оказалась судьба ярла Ульфа Хаарского, тем более что в начале пути ему пришлось столкнуться с такими людьми, как Бьерн Брандомский и Грольф Агмундский, да упокоятся их души в раю, если они нашли туда дорогу. Рекин тяжело вздохнул, припоминая кончину суровых владетелей. Угомонились-таки. Увы, никто в этом мире не вечен. Но угомонился ли наконец их убийца, этот подонок Бес Ожский, или его все еще продолжает носить грешная земля? Будем надеяться, что он все-таки сгинул среди вохров в Южном лесу. С этой мыслью жить как-то уютнее. Рекин пытался выяснить судьбу почтенного Ахая в Хянджу, но ничего нового храмовики сообщить ему не могли. Лаудсвильского отсутствие вестей о Черном колдуне успокоило, но Ульф Хаарский, приведший в столицу храмовиков отряд в две тысячи наемников, был, кажется, огорчен. Чужую душу понять трудно, даже такому проницательному человеку, каким считал себя благородный Рекин. В Хянджу ярлу будет где развернуться. Похоже, он нашел общий язык и с посвященным Чирсом, и с посвященным Халукаром. Правда, на Ульфа косо посматривал посвященный Вар, Левая рука Великого, но тем хуже для Вара.