Юлия Сергачева - Кровь драконов

— Я не хочу, учитель… — тихо, но внятно сказал Витар, не поднимая глаз. — Я не хочу его заканчивать. Он же никому не нужен. Это бессмысленная работа…

На этот раз, вопреки его ожиданиям учитель не рассердился, а лишь снисходительно улыбнулся:

— Ты еще так молод, Вито, Так много не понимаешь. Ты неплохой парень, но твой главный недостаток в том, что ты ничего не доводишь до конца, Любое дело стоит обязательно завершить…

«Зачем?!» — мысленно вскрикнул Витар с отчаянием, но вслух ничего не сказал, кивнув согласно. Учитель горестно покачал головой и сказал:

— У тебя есть способности, Вито, но ты растрачиваешь их на пустяки, вместо того, чтобы заняться действительно важным делом. Тебе никогда не достичь того же, чего добился я. Тебе никогда не владеть драконом, если ты не соберешься… Слушай меня, мальчик. Может быть, тогда ты и сумеешь чего-нибудь достичь.

Витар угрюмо кивнул. Дракон исполин равнодушно отвернулся.

Учитель был доволен. Заклятые неверующие враги-завистники посрамлены, созданный его руками дракон удостоился похвалы самого мэра окружного города и целый день находился в центре внимания людей, прибывших на ежегодную ярмарку. Витар умаялся, бегая от одного гостя к другому, и смог вырваться из этого безумного столпотворения только к закату солнца. Он устал настолько, что не бежал привычно к заветному оврагу, а плелся еле-еле, цепляясь одной ногой за другую. Но не прийти туда он тоже не мог. Его ждал друг. «Устал?» — спросил друг мягко.

Витар только кивнул и повалился в траву, чувствуя рядом с собой успокаивающее присутствие. Друг был рядом. Он всегда был рядом, но только здесь, в этом укромном уголке, наедине с ним и самим собой мальчику было действительно спокойно и хорошо. Только здесь он умел улыбаться так, как никогда не улыбался на людях. Его учитель, полагавший, что хорошо знает своего угрюмого ученика, ни за что бы не поверил, что мрачноватый парнишка способен на такую открытую улыбку.

«Чего ты ждешь?» — спросил друг. — «Сегодня тот самый день. Пора. Что держит тебя здесь?»

— Ничего… — беззвучно выдохнул Витар, понимая, что это на самом деле так. И засмеялся, чувствуя, как смеется его друг.

Спящее селение не видело, как внезапно от земли отделилась огромная легкая тень, развернула заостренные крылья, те самые, которые вызвали взрыв негодования у бывшего учителя Витара, теперь мирно дремавшего в своей постели и удовлетворенного дневным триумфом. Тень невесомо коснулась домов, ярмарочных шатров, закрытых на ночь, механического дракона, окруженного кольцом спящей охраны, и унеслась прочь, к прозрачным небесам, усыпанным яркими звездами.

…Маленький мальчик, сидевший на подоконнике раскрытого окна, проводил крылатую тень задумчивым взглядом, неторопливо спрыгнул на пол, выскользнул из дома в темный двор и решительно направился к старой мастерской. С некоторым трудом отворив тяжеловатую для него дверь, он уверенно вошел внутрь и остановился перед уродцем-драконом. Погладил его по опушенному крылу, покопавшись в ящике с инструментами, добыл отвертку и принялся прикручивать отваливающийся коготь на передней лапе…

«… Многое переменилось с золотого века. Драконы стали иными. Вы не знаете этого, потому что даже ваши деды уже помнили драконов такими. Они становятся опасны. Они требуют от своих всадников чистоты, невинности, самоотверженности, что в общем-то неплохо. Опасно то, что они стали возводить это в степень обязательного закона. Ты или служишь дракону (или если выражаться мягче — своему призванию) или тебе нет места среди избранных… Это новая несвобода. Несвобода творца…»

Я закрыл книгу, провел пальцами по шершавой, крошащейся от старости, обложке и еще раз взглянул на название, выписанное на переплете неудобочитаемым посеребренным шрифтом: «О Печалях Наших Дней». Автор Илар Пелех. Написано четыре века назад, в промежутке между очередными войнами, а читается, будто только что вышла из печати.

Помнится, набравшись наглости, я спросил у наставника Анвера почему все эти книги не лежат на общих полках. «А ты сам не понимаешь?» — удивился наставник. Потом хмыкнул и добавил, что он готов давать ключ от библиотеки по первой же просьбе любого обратившегося… Только за последние лет пять, если не больше, никто по этому поводу ни к нему, ни к ректору не обращался. Почему? — «Подумай, сам»

Вздохнув, я постучал и вошел в приемную.

— Тс-с… — немедленно зловеще прошептал секретарь, приставив палец к губам и многозначительно кивая на дверь. — Наставник сейчас занят. Просил подождать несколько минут…

— А что там? — невольно заражаясь заговорщицким настроением и, тоже понизив голос, спросил я.

— Беседуют, — важно отозвался секретарь таким тоном, будто заместитель ректора принимал в своем кабине те по меньшей мере Наместника и беседовал с ним о судьбах мира. И тут же сам испортил впечатление, сознавшись: — Наставник Бахтар у него…

— Тогда это надолго, — пробормотал я. — Зайду позже. Мне только книги отдать…

— Погоди, наставник хотел поговорить с тобой по поводу Праздника… — встревожился секретарь. — Ты посиди пока. Хочешь, чаю?

Я с неловкостью подумал, что совершенно не помню имени этого бледного и взъерошенного, но вполне дружелюбного человека. И даже выяснив его у кого-нибудь — через несколько минут забываю. А ведь он служит здесь не первый год. То ли я редко сюда хожу, то ли с памятью у меня что-то… Или дело в другом?

В высокомерии и снобизме, — любезно подсказал внутренний голос.

— Говорят, грандиозная драка была? — спросил внезапно секретарь, выныривая из-за завалов бумаг, в которых он основательно окопался. — Вчера?

— Это смотря которая, — туманно ответил я. — Сейчас вообще много шумят…

Словно в подтверждение моих слов в коридоре за дверью что-то грохнуло. Ощутимо задребезжала застекленная дверь. Я подскочил, но секретарь едва повел ухом, не выказывая ни малейшего волнения, а только легкую досаду:

— Ну вот, опять. Оторвет им ректор голову.

— Что это?

— Да ты не нервничай, — хмыкнул он. — Ребята с химического отделения готовятся к Празднику… Пойду, посмотрю, что там наворотили на этот раз. Ох, не устоит Гнездо от их идей. И горожанам штурмовать станет нечего… Ты не уходи!

Через минуту после того, как он скрылся за дверью, снова шарахнуло. Да так, что одна из бумажных стопок соскользнула со стола и рассыпалась. Я машинально наклонился собрать и тут же разогнулся, услышав наставника Аньера.

— … не надо говорить о тех, кто кричит на площадях, — голос наставника Ливера был тих, но отчетлив. — Иначе нам придется говорить также о тех, кто кричит то же самое здесь, в этих аудиториях. И в чем разница? Если мы уподобимся им, то что начнется?