Сергей Малицкий - Муравьиный мед

– Вот-вот, – торопился баль. – Одевайся! Конечно, не тонкой ткани, но чистая одежда. Ногу, ногу поднимай!

Кессаа подчинялась со смущением, но обожженное снадобьем тело уже давало ей понять, что теплое прильнуло к спине и бедрам, что тает боль в пальцах на ногах и руках, что уходит дрожь из коленей и локтей, что кутает, кутает ее Зиди, вот уже затянул шнуровку на сапогах, тянет пояс, вертит платок на голову и шею.

«Все», – прошептала про себя, когда вновь винная настойка плеснула в горло.

– Все, – повторила, когда взлетел Зиди на лошадь и поднял ее невесомую к себе. Прижалась, зажмурилась, закрыла глаза, провалилась в сладкую дрему, поэтому и не увидела ни темных ветвей, словно разбегающихся в стороны от бодрой коняги, ни повалившего вдруг густого снега, ни плотно сжатых губ на исчерканном шрамами лице воина. Одно только поняла: паутина, Гурингом наведенная, не пропала. В комок она слиплась и к большому пальцу правой руки пристала.

Усталость навалилась, словно слетела с дрогнувших ресниц, вместе с пробуждением. В утренних сумерках Зиди правил лошадь сквозь снегопад то ли охотничьей, то ли звериной тропой, и на тихий вопрос Кессаа, куда они едут, ответил с доброй усмешкой:

– В Дешту, Рич, в Дешту. Или мы договор с тобой не ладили?

– Денег у меня нет, – прошептала Кессаа. – Ничего нет.

– Здесь! – похлопал себя по поясу Зиди. – Вернул я твои денежки, признаюсь, и лишнего прибрал у недругов наших. В Деште разберемся, не волнуйся – в город еще надо попасть. На тракте говорили, что лазутчиками город забит. Конга ждали, посольств с запада понаехало. Не просто придется, но сладим. Приглядел я тут одну хитрость.

Уже засветло Кессаа сидела на деревянном чурбаке у костра, грызла кусок пирога с ягодой и тянула из чашки горячий травяной отвар. Зиди в стороне торговался с коротконогим мужиком. Голос у мужика был тонкий, то ли от работы на морозе, то ли от удивления, но Кессаа слов понять не могла, только переводила время от времени взгляд с доброй коняги Зиди на штабеля дров, на раздолбанную повозку, прямо к колесам которой были примотаны грубые деревянные полозья, на коротконогую кобылу в упряжи, на вьющийся из угольных ям дым и на расставленные тут и там объемистые корзины.

– Да демон с тобой! – наконец восхищенно рявкнул Зиди, ударил мужичка по руке и принялся отсчитывать монеты. Коротышка начал пританцовывать уже на первой, а на последней сорвался с места и побежал к лошади Зиди. Баль погладил конягу по морде, смахнул со спины мешки, подсадил мужика в седло и хлопнул лошадь по крупу. Коротышка едва не свалился в снег, но удержался и застучал пятками по бокам, заторопился по просеке к тракту, словно боялся, что передумает вышедший из леса сумасшедший торговец.

– Теперь мы с тобой угольщики. – Зиди подхватил чашку с отваром, которая успела утонуть в снегу до ободка. – Слышал я, что Дешта город торговцев, но никогда бы не поверил, что за ярлык угольщика, лошадь и повозку с углем с меня выторгуют пять золотых и все серебро и медь! Немудрено, что хозяин так спешил, нечасто золотые из леса прямо в руки выкатываются.

– Как ты спасся? – прошептала Кессаа.

– Помог… добрый человек, – неохотно буркнул Зиди. – Вытащил меня оттуда, куда Седд Креча довольно успешно меня спровадил.

– Он мой отец, – выдохнула Кессаа.

– Что ж выходит? – растерялся Зиди. – У собственного отца я тебя отбил? И если он отец тебе, отчего руки дочери вязал?

– Планы у него какие-то относительно меня. – Кессаа опустила глаза. – То ли продать меня Димуинну хочет, то ли с теткой моей конга столкнуть, не знаю. Околдовал меня маг один, что отцу служит, я только ночью этой сдернуть наговор смогла.

– Значит, я успел вовремя, – кивнул Зиди и вытащил из мешка знакомый мех. – Глотнуть тебе еще этого пойла придется, Рич. Ничего-ничего, прокашляешься, зато никакая хворь не пристанет. Ты-то, я гляжу, сейчас не очень к колдовству расположена?

– Устала, – только и смогла ответить Кессаа.

– Отдохнешь, – уверенно кивнул Зиди. – Правда, в этот раз вместо вонючих кож я тебя корзинами с углем обрадую. Даже поспать на них сможешь, мороза не будет сегодня. Вот только одежду да лицо углем тебе вымажу и платок на шапку поменяю. Волос у тебя теперь короткий, ресницы да брови так выцвели, что их словно и вовсе нет. Если будешь брови старательней хмурить да губы поджимать – без всякого колдовства за мальчишку сойдешь! Может быть, показать тебя в таком виде конгу, он и раздумает тебя в наложницы брать?

– Где твой мед, Зиди? – спросила Кессаа.

– В надежном месте, – нахмурился воин.

– Что сам-то делать будешь, когда на место меня доставишь? – не отставала девушка.

– Вот доставлю, тогда и гадать буду, – отрезал баль. – Там, в мешке, пояс твой с золотыми, одежда, травы кое-какие, подарочки от ведьмы из Скочи. Бережно с твоими вещами обращался Седд, бережно. Вот уж не ожидал, что золото на месте останется…

– Возьми оставшуюся часть платы, – попросила Кессаа.

– Не сделана работа, нечего и о плате говорить, – буркнул Зиди. – Ты допивай и тронемся, до полудня надо в Дешту попасть. К тому же слуги Седда просто так тебя не оставят. Снегопад, конечно, след скрыл, но медлить не следует!

– Там кто-то был, – прошептала Кессаа. – Кто-то наблюдал за стоянкой.

– Почувствовал я, – кивнул Зиди. – А кто – не знаю. Меня пропустили, тебя задерживать не стали, и ладно. На все загадки разгадок не наберешься. Ну, ты допила или нет?

– Допила. – Кессаа с трудом поднялась на ноги и тут же получила первый осторожный шлепок грязной ладонью по щеке.

Ирунг не любил торжественные приемы. По обычаям Скира конг, вооружившись священным копьем Сади, принимал гостей вместе с советниками стоя, будь они хоть королями и вождями неприметных племен или мелкими вельможами, которые наизусть заучили наставления собственного монарха и отправились в дальнее путешествие, искренне полагая, что если их отравят на аудиенции или подстрелят в дороге, печалится, кроме собственной семьи, о них никто не будет. Вот и теперь старый маг стоял позади Димуинна, морщась от боли в ногах и вони сотен светильников, и недовольно оглядывал через широкие плечи личной охраны конга парадный зал дештского дворца.

Вдоль затянутых дорогими тканями стен стояли мягкие скамьи по числу посольств, за ними – скамьи для двенадцати домов Скира, на тот случай, если их представители окажутся в Деште, еще дальше – скамьи для самых почтенных горожан, которые как обычно толпились в глубине зала загодя. Кроме них у дальней стены зала угрожающе застыли еще два десятка стражников Димуинна и двое музыкантов, которые при появлении каждого гостя усердно выдували из козлиных рожков незатейливую мелодию, испокон веку сопровождающую сайдов на полях брани. По залу сновали слуги, готовясь приставить к каждой скамье по низкому столу с яствами и напитками, в центре толпились подростки в шутовских нарядах. По мановению руки любого из гостей они должны были снимать пробу с напитков и блюд.