Ольга Григорьева - Найдена

– Но я не властна над всем сущим, – возразила Дарина. – Воины живут, чтобы драться. То, что ты называешь смертью, их жизнь. Но я хочу устроить твою судьбу.

– Не нужно мне такой судьбы! Я выберу ее сама! Понимаешь, сама! – Я захлебывалась словами. – Ничего мне не надо, только прекрати это! Немедленно!

– Ты так этого хочешь? – Ведьма казалась удивленной.

Чему она удивлялась? Моим желаниям или моему гневу? Вдруг вспомнилось ее обещание, данное в Ведьмачъей яме.

– Ты говорила, что будешь помогать мне. Так помоги! Я ничего более так не желаю, как завершить эту битву!

– И кто же должен победить? – Дарина присела и приподняла руку убитого ею воина. На его рукаве красовался знак Святополка. – Эти? – Она повернулась и дотронулась до руки бородатого дружинника. В это мгновение он уворачивался от вражеского меча. Удар пришелся по плечу ведьмы, но лезвие не причинило ей вреда, пройдя сквозь призрачное тело, словно сквозь туман. – Или эти?

– Ярослав,– не задумываясь сказала я. Ведьма покачала головой:

– Но к кому же ты шла, не страшась ни боли, ни смерти? К воину Ярослава? А если он победит, вдруг тот, к кому ты так стремилась, ляжет бездыханным у твоих ног?

Горясер. Передо мной проплыло его лицо. Я оглянулась. Стоя ко мне спиной, наемник с кем-то рубился. Выпад, прыжок, удар и опять прыжок. Он походил на лесного зверя. Ничего не кончилось… Я помнила его объятия, жар его губ…

– Мамочка, мама! – Крик прорвался сквозь колдовскую завесу тишины.

Закрывая брешь, Дарина махнула рукой, и крик смолк. Но кричавший не исчез. Он оказался молоденьким, совсем еще мальчишкой. Кольчуга, болталась на худых плечах, словно на пугале. С жалкой улыбкой на лице парнишка протягивал ко мне руки. Из его шеи текла кровь. Он не видел меня и тянулся к той, что когда-то дала ему жизнь. Он молил ее о спасении. Или все-таки меня?

Дарина смотрела снизу вверх и ждала. Я сдавила голову руками:

– Пусть так. Пусть Горясер умрет. Только бы все это кончилось.

– Хорошо. – Ведьма поднялась. – Но ты поможешь мне.

– Как?

– Здесь был убит Борис. Видишь кровь?

Кругом была кровь. О какой она говорила? Вороной фыркнул, переступил длинными тонкими ногами. Ведьма повела пальцем. Бурое пятно окрасило землю.

– Видишь? – сказал Ларина. – Это кровь неотомщенного князя. Помоги мне собрать ее.

Я видела. Кровь Бориса покрывала землю тонким налетом, как пыль покрывает старые полки, но она билась и пульсировала, взывая к мести.

– А что будет дальше? – Я не решалась притронуться к живому, извивающемуся в корчах пятну.

Дарина пожала плечами:

– Я вызову дух справедливой мести – Встречника. Он выпустит из-за кромки души умерших здесь воинов. А мы ему поможем. Собирай. Или ты передумала?

Нет, не передумала. Я опустилась на четвереньки, стараясь не чувствовать исходящего от земли жара и не поднимать головы. Мне не хотелось большие видеть покрытых потом и кровью мужчин, их безумные глаза, искаженные ненавистью лица…

Словно назло моему желанию, их стало больше. Они топтались возле и мешали мне собирать кровь Бориса. Но я старалась. Бурые пылинки ложились в мою ладонь и копошились на ней, будто суетливые древесные жучки.

– Клади сюда. – Дарина протянула холщовую сумку.

Я послушно принялась запихивать в нее собранное. Мысли путались.

«О Горясере не думать… – шептала я. – Помнить того мальчика, который звал мать. И торопиться, чтоб не умирали такие, как он. Чтоб все кончилось». Бурое пятно становилось все меньше и меньше. Последняя горсть.

– Залезай!

Унизанная браслетами рука протянулась ко мне сверху. Я схватилась за нее и очутилась на спине лошади. Впереди маячила шея скакуна, сзади плотно прижималась Дарина. Ее ладони легли мне на плечи, и мягкий певучий голос потек над головой.

пела Дарина. Ветер взвыл и бросил мне в лицо длинную конскую гриву. Все завертелось в бешеном урагане…

– Встречник! – завопила Дарина. – Приветствую тебя, вечный скиталец! Бери добычу! Подними мертвого князя, подними отважных, умерших по злой воле! Дай заблудшим душам живые тела, они жаждут мести!

Она сунула мне в руки мешок. Ураган трепал ее волосы, смешивал с гривой коня и опутывал меня волосяной сетью.

– Бери и бросай!

Я дернула тесемки, сунула руку в горловину и швырнула в беснующийся вихрь горсть собранной мной пыли. Тонкий плач рванул душу. Земля задрожала. Голубой туман поднялся из-под копыт коня и тонкими щупальцами потянулся прочь. Куда, к кому? Я не видела. Мешала сеть.

– Еще! Еще! Еще! – требовала Дарина, а я бросала и бросала горсти пыли.

Туман становился гуще, а ветер стихал. Ростки голубого дыма выползали из-под земли, тянулись к воинам Ярослава, забирались под их одежду…

Бородатый дружинник, который уже пятился под напором кривоногого печенега, вдруг судорожно сглотнул этот набившийся в рот туман и выпрямился. Его лицо исказилось гневом. Он что-то закричал и бесстрашно пошел на врага. Печенег попятился. Еще один ратник Ярослава поднялся с колен, и другой…

Помогает! Даринино заклинание действует! Я сунула руку в мешок. Там было пусто. Почему?! Мы же еще не выиграли эту битву!

– Дарина! – негодуя, выкрикнула я.

– А прежнее обещание я все же исполню. Не далее как сегодня, – прошелестел издалека ее тихий голос.

– Вставай!

Я открыла глаза и оглохла от шума. Кругом гремело и лязгало. Ржали кони, кричали люди, завывали раненые…

Лекарь тряс меня за плечо и суетливо пихал в руки вожжи.

– Быстрей! Гони! – крикнул он. – Печенеги!

Я вскочила. Сбоку, от реки, прямо на лагерь несся отряд печенежских всадников. Впереди – темноволосый широкоскулый предводитель. Его лицо показалось знакомым.

– Пошла! – Житобуд хлестнул лошадь ладонью.

Я наподдала вожжами. Телега стронулась. Печенег развернул коня и помчался наперерез.

– Нет… – протестующе застонал кто-то сзади. А я и не заметила, когда Житобуд успел перетащить на подводу раненых.

– Стой! Не смей! – Лекарь схватил длинную пику и отважно шагнул навстречу врагу. – Не…

Кривая сабля упала на его голову и рассекла ее надвое.

– Пшла! – Я огрела лошаденку вожжами и спрыгнула.

Трясясь на ухабах телега, заскользила прочь. Закричали раненые. Успею? Я метнулась к упавшему лекарю, схватила пику. Печенег ухмыльнулся. Теперь я поняла, на кого он был так похож. На Арканая… Может, это он сам?