Анна Гурова - Лунный воин

– Да уж, славная история, – со смехом сказал Ким. – Так вот почему прошлый губернатор Сондже ни с того ни с сего подал в отставку! Значит, Рей, ты действительно считаешь, что этот знахарь был из настоящих бессмертных?

– Конечно! Кто же еще обладает такой силой? Подобной власти нет ни у одного чиновника. Даже первый министр вынужден подчиняться условностям этикета, долгу, закону, в конце концов! А бессмертному закон не писан – он сам себе закон. Это абсолютная власть, и притом не ограниченная во времени. Сколько может продержаться министр – ну год, ну десять, ну двадцать. И всё. А бессмертный – ты только представь, Ким! Века, тысячелетия могущества! Вот где перспективы!

Ким посмотрел на разгоревшегося Рея и подумал про себя: «Ого! Ну и честолюбие!»

– Да, теперь я начинаю тебя понимать, – сказал он вслух. – Я-то поначалу думал, что ты хочешь присоединиться к этому бестолковому сборищу отставных чиновников и овдовевших старух, – я имею в виду сектантов вроде Идущих в Рай. Ты меня убедил, Рей. Бессмертные – это мощь! Это…

– Эй, не спеши! Как бы мне не пожалеть, что я тебе все это рассказал. Не вздумай увлечься этой идеей. Ты – человек совершенно не подходящий для духовного подвижничества. Для этого нужна такая воля, такая самоотдача… А тебе через неделю надоест вставать на заре – и ты сбежишь домой.

– Откуда ты знаешь, что у меня получится, а что нет? – высокомерно спросил Ким. – Я и сам не знаю, на что я способен!

– То-то и оно.

Несколько минут они оба молчали. Ким следил взглядом за пятимачтовым океанским парусником, который медленно удалялся к горизонту, держа курс в сторону островов Кирим.

– И когда ты отправляешься? – спросил он Рея.

– Пока не знаю. В принципе, я уже готов. Только надо сходить к гадателю, чтобы вычислить благоприятный день выхода и получить предсказание на дорогу.

– К кому пойдешь?

– К святому наставнику Кушиуре. Модный гадатель, очень авторитетный. Слыхал о нем?

– Не-а.

– Моя очередь подходит послезавтра. Хочешь сходить со мной?

– Почему бы нет?

– Вот и отлично, договорились.

Когда дневная жара спала, солнце скрылось за верхушками деревьев и с реки повеяло прохладой, бабушка Ута начала собираться домой. Хоть ей предстояло идти одной, зато налегке и по холодку, к тому же Хару решил ее немного проводить, побеседовать по дороге о том о сем. Мотылька Ута оставила в священной роще и сказала, что вернется за ним через пять дней, когда закончатся дни Голодных Духов и закроются адские врата. Она считала, что в святилище, под защитой безымянного бога и его слуги – шамана, Мотылек будет лучше защищен от бесов, чем в деревне.

Проводив пожилую женщину, Хару вернулся к храму. Ему навстречу выскочил Мотылек с метлой в руках – босой, штаны закатаны до колен, на локтях бахрома из паутины.

– Готово, дед! Все подмел! Проверь, как чисто.

Шаман поднялся на крыльцо и заглянул внутрь.

– Ага… Вижу, что вся грязь с пола переместилась на тебя.

– А ты знаешь, сколько там было этой грязи?! Листья, паутина, ягоды какие-то! Ты, наверно, нарочно копил ее для меня с самого нового года?

– Разумеется, – хмыкнул шаман. – Ну, если закончил с уборкой, можно развлечься небольшим уроком чтения…

– Дед, а поиграть?! – возмутился Мотылек.

– Потом поиграешь, лентяй. Смотри – темнеет. Пойдем-ка на кладбище, проверим, как ты запомнил прошлый урок. А зайдет солнце, будем зажигать фонарики в храме…

В последний год Ута уже не раз оставляла внука погостить у шамана. Мальчик чем мог помогал ему по хозяйству, а Хару рассказывал ему разные истории о духах, пел с ним шаманские песни – самые простенькие и безопасные – и понемногу начал учить его читать. Никаких книг у него не было, да он в них и не нуждался. Всё святилище с его надгробиями было огромной книгой. Старик и мальчик вышли из храма и отправились бродить между могилами. Хару всматривался в стелы, Мотылек, вздыхая и глядя себе под ноги, плелся за ним.

– Вот эта, – выбрал Хару, остановившись перед высокой гранитной плитой, где надпись казалась поразборчивей. Над могилой росла стройная раскидистая ива с нежными зелеными косами.

Мотылек мрачно взглянул и слегка оживился.

– Ого, тут картинка!

Он влез на замшелый жертвенник, чтобы рассмотреть барельеф поближе.

– Дед, смотри – воин с копьем. Почему опять воин? Прошлый раз тоже был воин… Ух ты, а внизу-то – дракон!

– Не дракон, а вани, – механически поправил шаман. – Не отвлекайся. Что тут написано? Давай-ка… Всё очень просто. Вот этот двойной символ «сгинь-пропади» мы как раз в прошлый раз выучили…

Над небольшим искусным изображением юного воина, поражающего копьем морское чудовище, сверху вниз сбегало три ряда знаков. Символы разделялись на простые и сложные. Простых было всего двадцать четыре, каждый означал слог, и Мотылек их давно уже выучил. Собственно, можно было на этом и остановиться – для обыденной переписки их вполне хватало. Но шаман настаивал, чтобы Мотылек учил и сложные, которыми в древнем Кириме пользовались все, теперь же – только жрецы. А сложных насчитывалось, – как однажды дед сказал Мотыльку, серьезно его напугав, – больше пятидесяти тысяч.

– Ну, прочел?

– Здесь сказано, – заговорил мальчик, водя пальцем по камню, – «Услышь меня, чей дом – земля, о ты… – дальше незнакомый знак, – … которого я призываю из вечного огня и кипящей воды!»

Прочитав, он гордо взглянул на Хару. Шаман сдержанно кивнул. Он не хуже мальчика знал, что это обращение к божеству встречалось почти на всех могилах, и Мотылек давно выучил его наизусть.

– Дальше.

– Пусть на землю и… хм… ах да – на океан…

– На воду.

– Придет… вернется…

– Тишина, – закончил Хару. – Этого мы еще не проходили. Запомни символ и читай дальше.

Мотылек, шевеля губами, разбирал про себя последний столбец.

– А враг… Не знаю… в общем, пусть сгинет и не возвратится никогда.

– Не «враг», – Хару ткнул во второй сверху знак, – а «брат».

– Какой еще брат? Чей?

– Это к делу не относится. Начерти оба новых знака вот тут, на земле, по десять раз каждый. Потом проверим, как ты их запомнил.

Мотылек подобрал сухую ветку и принялся чертить на тропе символы.

– А первый знак? – спросил он. – Как всегда?

– Да, – кивнул Хару. – Имя бога пропускаем.

Мотылек поднял голову.

– Слушай, дед, а чего я подумал – неужели нельзя прочитать символ и узнать наконец, как его зовут?

– Нельзя, – сказал шаман. – Никто не может прочитать этот знак. На нем заклятие.

– Какое еще заклятие? Почему?

– Потому что это киримский бог. Все киримские боги безымянны.

– А почему?