Анна Гурова - Лунный воин

– Я же знаю, что ты проснулся! Поднимайся, солнышко, завтрак на столе!

– Ну бабушка, еще немножко поваляюсь…

– Ты не забыл, какой сегодня день?

– А какой?

Ута улыбнулась, протянула руку и повесила на гвоздик над гамаком сплетенную из соломы тигриную морду.

Мотылек взглянул на плетенку, и с него весь сон вмиг слетел. Сегодня же начинается праздник Голодных Духов!

По всей империи – от южных джунглей царства Ле Лои, где верят, что небо – это шляпка Мирового Гриба, до скудных плоскогорий севера, где небеса считают донышком закопченного Мирового Котла, – отмечают в конце лета дни Голодных Духов. По древнему поверью, в новолуние последнего летнего месяца открываются врата преисподней – и остаются открытыми целых шесть дней. Всё это время обитатели нижних миров свободно шастают по земле, прихватывая с собой ее зазевавшихся обитателей. Духи предков дружно устремляются в свои бывшие дома, проведать правнуков, которые пользуются удобным случаем, чтобы почтить их и заодно выпросить что-нибудь полезное. Шесть дней, пока не затворятся адские врата, родители прячут детей и никуда не пускают их одних, особенно после заката, – чтобы бесы не украли. Страшный и веселый праздник, таинственный и трогательный, когда бесы бродят прямо за калиткой, когда чествуют духов-хранителей и кормят впрок местных квисинов, когда вся семья – живые и мертвые – раз в году собирается у одного очага…

Мотылек вывалился из гамака, едва не угодив ногой в большую корзину с сушеной фасолью, натянул штанишки и побежал умываться на широкое крыльцо, где в тени под навесом стояла бадья с дождевой водой. Прохладная вода окончательно разбудила Мотылька. Он поплескал себе в лицо, сладко потянулся, вдохнул полной грудью запахи сада и раннего утра. Над дверью висел пучок свежей полыни – от бесов, чтобы не пробрались в дом. В ветвях яблонь и тутов перекликались птицы, сердито жужжали пчелы, пытаясь через мелкую сетку пробраться на веранду, где бабушка накрывала на стол.

Завтрак был необычно сытный: тушеный карп с репой, тертой морковью и пряностями. Никто не умел готовить рыбу так, как бабушка. Она знала десятки рецептов, множество соусов и приправ и сама изобретала всё новые. А вот с мясом у нее не очень-то получалось – его вообще на острове ели очень редко. Как-то Ута попыталась потушить кусок говядины, чтобы побаловать внука, но вышло что-то пресное и скучное.

– Кушай получше, – говорила бабушка, накладывая куски рыбы в тарелку внука. – В следующий раз будем есть не скоро. Нам сегодня идти далеко-далеко…

Мотылька не нужно было уговаривать – всё умял в один присест и вскочил, собираясь бежать в сад.

– Куда поскакал? Ну-ка стой! А одеться?

Мотылек весь извелся от нетерпения, пока бабушка одевала его в выходной наряд. Широкие жесткие штаны до середины голени с красным гарусом по низу; бледно-зеленая рубашечка, а поверх нее еще одна, тоже светло-зеленая, но с набивным рисунком в виде крупных красных гвоздик. Обязательно ярко-алый пояс – бесы красного цвета боятся. На заскорузлые подошвы пришлось надеть соломенные сандалии. Всклокоченные черные волосы Мотылька бабушка расчесала и завязала в пучок на макушке. Проверила, чисто ли умылся. Наконец отпустила:

– Иди, играй пока. И только попробуй изваляться в грязи!

Мотылек тут же побежал через сад к забору, кататься на калитке и глядеть на народ. А посмотреть было на что. Прямо за забором, по самому краю «степи», тянулась дорога к Перевозу. Вдоль дороги, почти не давая тени, торчали непривлекательные деревья лох с колючками и серой корой – единственные деревья, которые не боялись жаркого солнца и росли на острове повсеместно. Обычно в ранний утренний час дорога пуста, но сегодня по ней текли целые толпы народа. Над дорогой стоял гул веселых голосов, лай собак, смех, шарканье множества ног. В глазах Мотылька зарябило от многоцветия праздничных нарядов. Островитяне двигались не спеша, в обе стороны – и к Перевозу, и на Косу, почтенные люди – целыми семействами, парни и девушки – шумными компаниями. Между взрослыми с веселыми воплями носились дети. Можно было даже встретить незнакомого человека – например с Косы, где Мотылек знал не всех, или вообще с соседнего большого острова Горбатый Холм, а то и откуда-нибудь еще подальше, даже с другого берега, а это все равно что с того света. И какие все нарядные, какой торжественный у всех вид! Пламенеют красные рубашки и юбки; руки почти у всех заняты узлами и свертками, у многих за спиной плетеные короба с приношениями разнообразным духам – обитателям Стрекозьего острова.

Те, кто шел налево, направлялись на Косу, к источнику, где росла огромная смоковница с такими толстенными ветвями, что под ними было даже боязно стоять. Весь год к источнику приходили женщины с ведрами и кувшинами, по ветвям лазали мальчишки. Козы, напившись из источника, в поисках молодых листьев забирались на могучее дерево всем стадом чуть ли не до самого верха. И лишь раз в год люди вспоминали, что в смоковнице живет местный ками, дух-покровитель рода Сок.

Легенда гласила, что в незапамятные времена на Стрекозий остров приплыл некто Рябой Налим, основатель рода, с многочисленным семейством, и привез этого ками в наглухо запечатанном глиняном горшке. Горшок он закопал у источника и посадил там смоковницу. С тех пор ками жил на Косе и присматривал оттуда за островитянами: посылал рыбу в достаточных количествах, щедрые урожаи моркови, кабачков и баклажанов, здоровых новорожденных детишек; следил, чтобы квисины особенно не распускались и знали меру в пакостях – в общем, обеспечивал благоденствие рода. До сих пор, чтоб не сглазить, вполне успешно. Ками был непривередливый и не жаловался на то, что его мало почитают, довольствуясь венками из маков и гвоздики и красными тряпочками, которые деревенские жители развешивали в дни Голодных Духов на ветвях смоковницы.

Более существенные приношения – пироги, битая птица – предназначались «сторожам». Так называли местных квисинов, непотребные морды которых были вырезаны на деревянных столбах возле Перевоза. Квисин есть квисин: прикармливай не прикармливай злого духа – добрее он не станет. Но все же если его, гада, ублажать как следует, то он будет ценить то место, где живет, и не пустит никаких чужих бесов на свою «натоптанную» территорию. И то благо. Ведь чужой квисин – как разбойник: ему бы нахапать, разорить и убраться восвояси. А свой… Толку от него, конечно, никакого, зато он уже сытый, да и привычный. И с местным ками давно уже все поделил…

Так целый день бродят деревенские жители по острову взад-вперед. Сначала ками поклонятся, потом квисинов накормят, повидаются с родственниками, женщины покрасуются в новых нарядах, людей посмотрят, себя покажут. Вернувшись вечером, выставят на крыльцо фонари – чтобы не заблудились души предков по дороге домой, сядут у очага, помянут умерших, скормят огню жертвенные кушанья и бумажные полоски с просьбами. А ночью, когда старики и малые детишки лягут спать, начнется настоящий праздник: разожгут на берегу Микавы большой яркий костер, накроют под открытым небом длинные столы, девушки и парни будут петь предкам величальные песни и танцевать для духов ритуальные танцы, а потом пойдет гульба и веселый пир, который продлится до самого утра…