Йан Грэхем - Монумент

Эреш неуверенно посмотрела на Лэйка.

– Нет необходимости снимать с себя все, – сказал тот Балласу. – Если ты…

– Ты забыл, кто ты, Лэйк? Старик. Это ты можешь замерзнуть, коли не позаботишься о себе. А если ты замерзнешь – что тогда станется с нами всеми? Ха! – Баллас швырнул штаны в Эреш. – Носи. Я прекрасно обойдусь. Виски – вот что меня согреет. – Выхватив бутылку из мешка Лэйка, Баллас вышел наружу. Дул леденящий ветер, но Баллас едва чувствовал холод. Ярость грела его. Он вытащил пробку и сделал большой глоток. Стало немного теплее.

Теперь путники продвигались гораздо медленнее. По ровным участкам они шли обычным шагом, но выступы, нависавшие над пропастями и расщелинами, требовали предельной осторожности. Шипы крошили лед, помогая идти, но и они были несовершенны. Иногда Баллас оскальзывался. Иногда, воткнув шипы в лед, терял равновесие. Даже Лэйку приходилось нелегко. Но в этом Баллас винил Эреш – и только ее. В своей обуви девушка почти не могла нормально передвигаться. Наконец Лэйк сказал:

– В этом нет смысла. Никакого. Каждый шаг может привести тебя к смерти.

Он предложил другой способ: Эреш следовало опуститься на четвереньки и двигаться ползком. В одну руку она возьмет кинжал и будет втыкать его в лед при каждом следующем «шаге». Балласу предложение показалось абсурдом, однако оно сработало. Так они продвигались быстрее. Баллас испытывал мрачное удовольствие, наблюдая, как Эреш ползет на карачках. Так она и должна была двигаться. Точно животное.

Однажды после полудня, на узком выступе, Эреш соскользнула. Колени поехали по льду, девушка повалилась набок и заскользила к краю. Баллас ринулся вперед. Он успел ухватить Эреш за руку и спасти от падения. Она подняла голову, их взгляды встретились. Девушка могла бы поблагодарить его, но она просто отвернулась и продолжала путь. Баллас знал, что Эреш поняла его. Она была в связке с Лэйком. Баллас спас жизнь не ей, а старому путешественнику.

Или, если быть точным, себе самому.

Когда приблизился вечер, путники остановились у скальной стены, покрытой бесчисленными уступами. Ее высоту невозможно было определить: стена возносилась высоко вверх, скрываясь из поля зрения.

– Нам придется лезть, так? – спросил Баллас.

– Последнее серьезное препятствие на пути к вершине, – отозвался Лэйк, ощупывая стену.

– Мы почти у цели? Старик кивнул.

– Конечно, это не последний барьер, который придется пересечь тебе, если хочешь добраться до Белтиррана. Потому что та стена – этой не чета.

– Прекрати! – резко сказал Баллас.

– Тебя это беспокоит?

– Мне это наскучило.

– Как может наскучить то, что угрожает жизни? Препятствия, как враги, должны пробуждать интерес. – Лэйк нахмурился. – Плохой знак, если они тебе и вправду наскучили.

– Да ну?

– Плохо, что препятствие тебя не интересует. Либо ты не принимаешь его всерьез – что в данном случае большая ошибка, либо… ты просто не веришь, что сумеешь его преодолеть. Наскучило, потому что нет смысла думать о нем, потому что сколько ни размышляй – не поможет. Значит, ты веришь, что стена непреодолима. Если человек уверен, что не может ничего поделать с преградой, он утрачивает интерес…

Баллас что-то пробурчал себе под нос. Лэйк еще раз ощупал стену.

– Идемте, – сказал он. – Надо лезть.

– Было бы разумнее, – сказал Баллас, глядя на темнеющее небо, – разбить здесь лагерь. Завтра со свежими силами начнем восхождение.

– Ты воображаешь, что одного дня на это хватит?

– А нет?

– Выше есть места, где можно будет соорудить неплохой лагерь, – сказал Лэйк. – У нас остались дрова?

Дров не осталось. Баллас обломал ветки с нескольких рябин. Потом убил и выпотрошил еще одного козла.

– Все готово? – спросил Лэйк, когда Баллас вернулся.

– Да.

– Тогда вперед.

Три дня они карабкались по скальной стене, пробираясь по выступам и утесам. Сперва Балласа поразил ее размер – казалось, она никогда не кончится и – рано или поздно – доведет их до самого неба. Потом он начал уставать. Скала раздражала Балласа: везде она выглядела одинаково; лезть по ней было что плыть по морским волнам в безветренную погоду. Днем путники карабкались вверх, ночью разбивали лагерь. Монотонность пейзажа и медленное восхождение заставили Балласа потерять терпение. Временами казалось, что Лэйк сыграл с ним злую шутку: повел в путешествие, не имеющее конца.

Утром третьего дня, очнувшись от очередного сна о камне, Баллас вдруг взглянул на скальную стену другими глазами. Она оказалась ему странной и нереальной, отделенной от остального мира. Местом, где действуют иные законы и правила. То был мир уединения и тишины. Огни Друина остались далеко позади, и вокруг не было ничего, кроме бесконечных гор и скальных стен. Мир серого камня и сверкающего льда. Холод ломил кости, ветры грозили содрать кожу с лица. Баллас ослабел от мороза и злобно посматривал на Эреш, одетую в теплые меха.

В полдень на небе начали собираться облака. Сперва их было немного – каждое чернильно-черное и тяжелое. Потом ветер нагнал новые тучи, и небо стало скоплением пульсирующей черноты. Ветер утих. Начал падать снег; белые хлопья плыли в воздухе, мягко приземляясь на выступы скалы, оседали на плечах и волосах. Казалось, они заполнили весь мир… Снова задул ветер, заставив снежинки пуститься в пляс. Потом неожиданно сильный и яростный порыв вынудил путников приникнуть к стене. Баллас выругался. Лэйк пошатнулся и едва не упал, лишь чудом сохранив равновесие.

Начался буран. Все стало белым – уступ, воздух, скальная стена, горы. Баллас не видел ничего дальше собственной руки. Где-то рядом с ним Лэйк крикнул:

– Сотня шагов – и мы будем в безопасности!

Следуя за Лэйком, Баллас нырнул в пещеру. Сразу же стало тихо. На полулежала небольшая горка темных углей, рядом с ней – кучка звериных костей. Баллас встревожено покосился на них. Что это? Не лагерь ли лективина? Может быть, Ню’ктерин каким-то образом перегнал их? И сейчас – где-то впереди. Притаился. Ждет…

Потом Баллас заметил кусок бесцветного истлевшего меха. Зверь был убит и освежеван многие годы назад. Опустившись на колени, Лэйк тронул угли.

– Я знаю эту пещеру, – сказал он, улыбаясь. – Здесь где-то должны быть остатки моей последней трапезы перед вершиной. Горная лиса. Она жила в пещере, но была стара и слишком медлительна, слишком слаба, чтобы драться. Я убил ее и отлично поел.

– Последний обед? – переспросил Баллас. – Так мы уже почти у цели?

– Завтра будем на месте, если погода позволит.

– Как ты думаешь: когда прекратится пурга?

– Весной, – отозвался Лэйк. Баллас хмыкнул.

– До того будут лишь временные затишья, – продолжал путешественник. – Нам придется с этим смириться. А теперь разведи-ка костер. Я продрог до костей.