Йан Грэхем - Монумент

– Охрана! Сюда! – Каллен внезапно осознал, что этот хриплый шепот никто не услышит – кроме противника. Он в ужасе повернулся к Балласу. Тот холодно взирал на него. – У меня есть деньги… Ты кто? Грабитель? Я дам тебе много денег. И ничего не скажу охране. Я…

Баллас поднял нож. На сей раз промахнуться было невозможно. Клинок вонзился Каллену в бедро. Тот сдавленно вскрикнул и машинально попятился. Раненая нога подломилась; Каллен взмахнул руками и свалился вниз. С пятидесяти футов – на вымощенный каменными плитами двор. Тело ударилось о землю с глухим влажным стуком. Стоявший неподалеку охранник подскочил неожиданности.

– О Пилигримы! Господин Каллен! Он упал! Охранник задрал голову, посмотрев на окно. Баллас подался назад – но было поздно.

– Там кто-то есть. В комнате Каллена!

Сбежались другие охранники. Баллас понял, что уже нет нужды прятаться, и спокойно взирал на них сверху вниз. Для того, чтобы выйти, ему придется прорубать себе дорогу наружу. Убивать этих людей – которые приходятся кому-то отцами или мужьями, сыновьями или братьями. Чья смерть принесет горе невинным – тем, что будут страдать, потому что любят их.

Баллас пожал плечами. Ему-то что?

Много позже, когда дом Каллена остался позади и Баллас больше не ощущал ладонью шероховатую рукоять меча, отобранного у охранника, и не слышал противного скрипа стали, взрезающей плоть, он вернулся в «Алый призрак».

Гостиница была погружена во тьму. Баллас попытался войти, но передняя дверь оказалась заперта на засов. Тогда он тихонько пробрался под окно своей комнаты, набрал горсть мелких камушков и принялся швырять их в ставни. Наконец окно распахнулось. Люджен Краск высунулся наружу.

– Кто там? – прошипел он.

– Спустись, – приглушенно сказал Баллас. – Отопри дверь. Он вернулся к входу. Через несколько минут дверь открылась. На пороге стоял Люджен Краск со свечой в руке.

– Живее! – прошептал он. – Чего доброго, разбудим хозяина, и тогда быть беде. Он может доложить стражам, что мы тут шастаем по ночам, и… – Краск осекся. – Быстрей заходи, – добавил он.

Баллас вошел. Минуя общий зал, он снял со стойки бутылку виски.

– Что ты делаешь? – всполошился Краск. – Это… это же воровство! Мы не должны привлекать к себе внимание! Ты же сам говорил…

Совершенно на него не реагируя, Баллас поднялся в комнату. Краск следовал за ним по пятам. Оказавшись внутри, старик поспешно запер дверь и зажег лампу. Эреш уже спала, но свет разбудил ее. Она открыла глаза и уставилась на Балласа. Выражение ее лица было непонятным.

Баллас же покосился на Краска. Их взгляды встретились. В отличие от Эреш чувства старика были ясны. Рот его приоткрылся; глаза округлились от испуга и изумления.

– Что… что случилось? Где ты был? Что ты делал? О Пилигримы! Скажи мне: ты что, опять подрался со стражами?

Баллас посмотрел на свое отражение в маленьком зеркале. Влажные красно-бурые пятна покрывали лицо. Кровь заляпала рубаху и штаны и пленкой засохла на руках – точно на Балласе были перчатки из тонкого кагиннианского шелка.

Он откупорил бутылку и сел на пол. Сделал большой глоток. Обжигающая жидкость заструилась по горлу. Баллас привалился к стене. Краск и Эреш смотрели на него, не отводя взглядов. Будто бы с ним произошла какая-то невероятная метаморфоза. Словно он превратился из человека в самое что ни на есть мерзкое чудище…

Баллас закрыл глаза. Даже темнота казалась красной.

Баллас проснулся.

Во рту стоял привкус виски и еще какой-то гадости, отдающей металлом. Медью.

Кровь, понял он.

Скривившись, Баллас открыл глаза. Первым, что он увидел, была кровь на его рубашке. И на руках. Тихо застонав, Баллас поднял взгляд. Люджен Краск и Эреш сидели на кровати – и смотрели на него. Баллас рассеянно подумал: неужели они так и созерцали его всю ночь напролет? Он чуть пошевелился, и тут же все тело отозвалось тупой ноющей болью. Каждый мускул был напряжен до предела. Баллас распрямил скрюченные пальцы, с трудом изгибая суставы. Прошедшей ночью он слишком долго сжимал рукоять меча.

Баллас с трудом сглотнул слюну, все еще ощущая во рту мерзкий привкус. Сколько человек же он убил? Баллас не мог вспомнить. Да он и не считал их…

– Который час? – хрипло спросил он. Рядом стояла бутылка. На дне еще оставалось немного виски. Баллас прикончил его одним глотком.

– Скоро полдень, – отозвался Краск. Он нервно облизнул губы и, кажется, хотел что-то прибавить. Однако же промолчал.

– Мне нужна свежая одежда. Принесите что-нибудь.

– Что? – тупо переспросил Краск.

– Я не могу ходить в этом! – рявкнул Баллас, ударив себя по животу, обтянутому окровавленной рубахой. – Сильно бросается в глаза – тебе не кажется? Купи мне новую одежду.

– Тебе не следует разговаривать с нами подобным образом, – мягко сказал Краск.

Баллас одарил его тяжелым взглядом.

– Ты уже доказал свое преимущество, заставил нас участвовать в своих делах. Но ты зашел слишком далеко. – Краск нервно покосился на дочь. – Чем ты занимался ночью? Мы… мы не сможем помочь… не станем тебе помогать, пока не узнаем правду. До сих пор твоя жестокость была… – Он запнулся.

– Слово, которое ты подыскиваешь, – «полезна», – сказал Баллас. – Я оставил вас в живых. Если желаете еще немного пожить, будете делать то, что я вам велю.

– Чья это кровь? – спросил Краск, словно не слыша Балласа.

– Не твое дело.

– Чья?

– Она не принадлежит никому из тех, кого ты знаешь.

– Это не ответ.

– Другого ты не получишь. – Баллас швырнул бутылку на пол. – А теперь добудь мне новую одежду, ладно?

Вздохнув, Краск вынул из кошелька несколько монет и сунул их дочери.

– Сделай, как он говорит, – сказал он. – И будь осторожна.

Эреш вышла из комнаты. Краск проводил ее Взглядом и вновь повернулся к Балласу.

– Мы не будем прислуживать тебе вечно.

Баллас поднялся на ноги и умылся в тазу, стирая с лица кровавые пятна.

– Вы будете мне прислуживать, – сказал он, – столько, сколько я скажу. Не забывай, что стражи все еще охотятся за вами. Твоя дочь – убийца.

– Мы привели тебя к Джонасу Элзефару, – отозвался Краск. – Выполнили свое обещание. Для тебя это ничего не значит?

Баллас смотрел на него через зеркало. Несколько кровавых ошметков застряли в щетине. Он смахнул их на пол.

– Я не знаю, будет ли польза от Элзефара. Этой ночью я выполнял его поручение.

– Что? – Краск нахмурился.

– Ты же не ожидал, что он станет помогать мне за просто так?

– О, стало быть, ты занимался чем-то… каким-то отвратительным делом, да? Чтобы заслужить его расположение… Нет, не расположение… ни один человек не способен испытать это чувство по отношению к тебе… Заслужить его благосклонность. Вот так. И что же ты сделал? Конкретно?