Роберт Сальваторе - Коготь Харона

Зрачки Дрейго Проворного расширились, когда нетерез задумался над заявлением своего собеседника — шадоварского теоретика, к чьим предостережениям внимательные хозяева всегда прислушивались.

Пройдя по прихожей мимо нескольких дверей, Эффрон зажег единственную свечу и двинулся к маленькому столу. На нем покоился покрытый красной тканью предмет.

Эффрон убрал ткань, и череп размером с шар чистого кристалла заблестел в свете свечи перед ним.

— Ах, Далия Син'Дэлэй, убийца, — сказал он, и его глаза заискрились в отражении. — Ты думаешь, что победила, Мама. Ты ошибаешься.

Прошло много ударов сердца, но никто в комнате не смел даже вздохнуть.

Энтрери просто стоял там, отклонив назад голову и плечи, ожидая смерти.

Но смерть не спешила.

Убийца медленно открыл глаза и посмотрел на остальных.

— Ты бросил его? — спросил он.

Дриззт посмотрел через край в яму и пожал плечами.

— Ты бросил его? — снова спросил Энтрери.

— Он у предтечи, это точно.

— Ты думаешь? — фыркнула Амбра.

— Ты что— Нибудь чувствуешь? — спросил Дриззт. — Боль? Чувство обреченности?

— Ты спрашиваешь или надеешься? — ответил Энтрери, и Амбра громко засмеялась.

В этот момент монах оторвался от нее и попытался прыгнуть к Дриззту, но дварфа ударила Афафренфера в лодыжку, сбив с ног, и он оказался на четвереньках. Прежде, чем он успел подняться, Амбра грубо схватила его за рубаху и волосы и подняла на ноги.

— Теперь слушай меня, мальчик, и слушай внимательно! — проревела дварфа ему в лицо.

Все еще держа его за волосы, она опустила другую руку в свой мешочек, и когда достала руку, ее толстый палец был покрыт небольшим количеством синей субстанции. Пока другие озадаченно наблюдали, она использовала ее, чтобы нарисовать символ на лице монаха, и запела, это казалось заклинанием на древнем языке дварфов.

— Теперь ты проклят, — объявила она, отпуская и пихая Афафренфера назад.

— Что?

— Ты получил от меня гнев бога секретов на свой лоб, болван, — объяснила Амбра. — Если ты сделаешь шаг в сторону моего друга дроу или кого-то из его друзей, Думатойн обязательно расплавит твои мозги, они вытекут из твоего носа, как и множество соплей.

— Н— Но… — заикался Афафренфер, прыгая вокруг и тыча пальцем в сторону Дриззта. — Он убил Парбида!

— Ба, ты начал драку и ты проиграл, так тому и быть.

— Но… Парбид! — подвывая, сказал Афафренфер.

Амбра подбежала, снова схватила его за волосы и очень близко притянула к лицу так, что ее длинный и толстый нос коснулся его носа.

— Если ты желаешь увидеть своего самого дорогого мальчика снова, иди и напади на дроу, — сказала она. — Надеюсь посмотреть, как тают мозги, я уже долгие годы этого не видела.

Афафренфер заикался и задыхался, но когда Амбра его отпустила, он попятился и больше ничего не сказал.

— Ну, что там с тобой? — дварфа спросила Энтрери. — Еще умираешь?

Энтрери недоверчиво на нее посмотрел.

— Тогда давайте уйдем прежде, чем все мы умрем, — сказала дварфа. — Заклинание тишины, которое я использовала в коридоре, действует недолго!

Она вышла, свалив Афафренфера, чтобы тот лежал возле нее, пока она занималась туннелем элементалей. Войдя, она достала свой волшебный графин и снова разбрызгала из него воду, смачивая раскаленные камни перед собой, и засмеялась, когда вокруг нее возникла пара водоворотов.

— Ничего? — Дриззт снова спросил Энтрери.

Он подошел и присел возле рыдающей Далии, прижимая ее к себе.

— Ну? — он еще раз спросил Энтрери.

Убийца просто пожал плечами. Если он умирал, то не чувствовал этого.

Дриззт мягко поставил Далию на ноги и двинулся в путь. Энтрери встал в линию за дварфой.

Энтрери холодно смотрел на Дриззта.

— Даже никакой боли? — спросил Дриззт, он очень старался казаться разочарованным.

Артемис Энтрери фыркнул и отвернулся. Он жив. Как это возможно? Меч поддерживал его жизнь в течение всех этих десятилетий, а теперь меч пропал. Или предтеча не разрушил его, возможно магия меча была достаточно сильной, чтобы пережить укус этого самого древнего и сильного зверя.

Или он уничтожен, и Энтрери снова начнет стареть, он сможет дожить остаток своей жизни, как будто он был в застое все эти годы.

Так или иначе, он понимал, что все еще жив, и более того, в этом он был глубоко уверен: он свободен.

Он обнял Далию и притянул ее к себе, давая знак Дриззту, который был не в восторге от этих его действий, идти впереди.

Они поспешно шли через комплекс и не столкнулись ни с шейдами, которые быстро отходили через магические врата, ни с дроу Мензоберранзана, которые перешли в более глубокие туннели Подземья, переждать наступление шадовар.

Безусловно ожидая преследования, Дриззт нисколько не сбавлял темп. При помощи плаща ворона Далии они попали на верхние уровни и поспешили к тронному залу и выходу из комплекса.

Много часов спустя Тиаго Бэнр и Гол’фанин спокойно подошли ко входу в кузницу и заглянули внутрь. Сражение элементалей продолжалось, вода против огня, но стремительно шло на спад, поскольку пол был по щиколотку в воде — ситуация, не способствующая порождению существ огня.

Однако перегретые потоком силы предтечи, кузницы пылали оранжевым, время от времени одна из них вспыхивала, извергая вперед струю пылающего огня, который сердито шипел, наткнувшись на гигантскую лужу, и поднимался в воздух завитками пара.

Мы можем добраться до подземелья , мелькнули руки Тиаго.

Где мы будем загнаны в угол и убиты? просигналил в ответ старый кузнец.

Кем?

Гол’фанин посмотрел на него с сомнением.

— Они ушли, — объявил Тиаго вслух, поскольку, если он верил этим словам, то зачем утруждать себя использованием беззвучного языка жестов?

— Все?

— Мы не видели никаких признаков шадовар.

— Мы зашли не далее этого места, — напомнил Гол’фанин. — Возможно, они пришли и вступили в сражение с элементалями в кузнице, а затем отступили к более защищенной позиции. Разве это не твой собственный выбор, как и Равеля?

Тиаго пришлось признать это.

— Дождись разведчиков, — посоветовал Гол’фанин. — Прежде, чем идти туда, нужно удостовериться, что наши усилия имеют смысл.

Тиаго положил руку на седельную сумку Баёка, незаконченный меч и просвечивающий щит, привязанные под ней. Он действительно разрывался, поскольку в те несколько мгновений, до того, как предтеча вырвался на свободу и выгнал их из комнаты, Тиаго почувствовал обещание Колыбельной и Паутины.