Ольга Голотвина - Встретимся в Силуране!

И боги услышали, услышали, услышали!

Из глухого проулка, черным проемом угрюмо выглядывавшего на улочку, послышались веселые крики, хохот, обрывки песен.

Был уже здесь Аурмет! Был! Приводили его сюда друзья из Стаи! В этом самом проулочке есть неприметный дом — большой, но обшарпанный, грязный, с наглухо закрытыми ставнями. Но внутри — свет, уют, роскошь: ковры, хрусталь, курильницы с благовониями, разбросанные на полу атласные подушки. Негромкая музыка, чудесное вино и рабыни, искусные не только в музыке и танцах…

Нет, Аурмет не тратил времени, смакуя воспоминания. Они нахлынули лишь на мгновение — но так отчетливо и ярко, что тело обожгло огнем желания, такого нелепого и неуместного сейчас…

Но лишь на миг. Опомнившись, Аурмет ринулся в проулок — туда, где, наплевав на траур, хохотало, пело и ругалось его спасение.

За двери вывалилась порядком подгулявшая компания. Пятеро! И все из Стаи! Не всех Альбатрос знал по имени, но каждому был рад, как потерянному и вновь обретенному брату. Ну конечно, заранее празднуют завтрашнюю коронацию. И в отличие от него, дурака, догадались захватить с собой охрану. Вот какие дюжие рабы с факелами! Вот какие бравые наемники с мечами!..

Видно, не так уж пьяны были Дети Кланов — быстро поняли, о чем взволнованно и сбивчиво говорит Альбатрос. Они еще не знали о побеге Джангилара. А узнав — взрычали, сразу послали вперед двоих наемников, запаслись в доме веревками и всей сворой рванулись по следу.

Везение уже не оставляло Аурмета: один из высланных вперед наемников у поворота махнул им рукой. Сыновья Кланов бегом подтянулись и выглянули за угол.

На темной, но еще не опустевшей улочке стояла у высокого забора женщина. Лица ее не было видно — лишь густые черные волосы. Рядом с ней робко озирался щупленький белобрысый парнишка.

Плечистый грайанец подошел к ним. Женщина коротко вскрикнула и припала к его груди, не обращая внимания на устало бредущих мимо вечерних прохожих.

— Обоих берем или только его? — деловито спросил наемник.

— Обоих, — ответил Аурмет. — Она же наверняка сообщница.

— Нет, — тревожно перебил Альбатроса бледный юноша (Аурмет узнал младшего брата Верджита, недавно спятившего чародея из Клана Лебедя; вот только имени юнца он вспомнить не смог). — С ними так просто нельзя! Я чувствую… чувствую силу!

— Ты чародей? — быстро спросил Аурмет.

— Н-не совсем, — покраснел юноша. — Сам пока ничего не могу… но магию узнаю безошибочно. А здесь она прямо волной катится!

— Так что же делать? — растерялся Альбатрос. Юноша гордо извлек откуда-то из складок одежды черный шнурок, завязанный в петлю:

— Это мне брат подарил! Любому колдуну на шею набросить — он колдовать не сумеет…

Аурмет осторожно выглянул из-за угла. Черноволосая, взмахивая рукой, что-то взволнованно говорила. Широкоплечий грайанец согласно кивал.

— Кто из них маг?

Юноша замялся. Но выдать свои сомнения показалось ему постыдным.

— Мужчина, — сказал он с уверенным видом.

— Берем обоих, — решил Альбатрос. — Грайанцу — шнурок на шею… и пасть сразу завязать, чтоб заклинаний не читал. Шнурок шнурком, а кляп во рту надежнее…

Пилигрим пробирался по узким улочкам в «Золотую синицу», где пестрая компания назначила место сбора. Он мог быть доволен: беглецы сданы с рук на руки Фаури, а уж та проводит их… ну, где там Айфер лачужку снял… И неплохо удалось поморочить головы преследователям. Попробуй погонись на конях за челноком, если по берегу натыканы домишки бедноты… еще и заборчики понаставлены, как будто здешней нищете есть что беречь от завистливых глаз…

Но Пилигрим думал сейчас не о завершенном славном деле. И не вспоминал про Храм Всех Богов, куда стремился напролом сквозь опасности. Нет, голова и сердце его были заняты другим.

Помогая выбраться из челнока сестре грайанского короля, которая сильно ушиблась и наглоталась воды, Фаури вскинула на Пилигрима свои удивительные синие глаза и быстро сказала:

«Пожалуйста, береги себя. Не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Именно с тобой».

И теперь Пилигрим на ходу перебирал каждое драгоценное словечко этой дивной фразы, время от времени выныривая из своих сверкающих грез и спрашивая у прохожих дорогу к «Золотой синице».

Он был углублен в серьезнейшее обдумывание тончайших оттенков смысла, заложенного в словах хрупкой девушки с глазами цвета подснежников, когда в ноги ему подстреленным зайчонком кинулся зареванный Ильен.

Продолжая счастливо улыбаться, Пилигрим за шиворот поднял мальчишку, поставил на ноги:

— Что случилось? Где Ингила, где остальные?

Мальчишка задыхался от слез, пришлось встряхнуть его за плечи. Начав говорить, Ильен неожиданно четко и связно изложил ситуацию — и рассказ этот согнал улыбку с лица Пилигрима.

Оказывается, Ильен вместе с Ингилой и Тихоней пришел в «Золотую синицу», где ждала госпожа Арлина. Циркачи спросили себе жареную курицу, а госпожа не могла усидеть под крышей — о муже беспокоилась. Вышла пройтись по улочке, Ильен за ней увязался. Тут как раз Хранитель подошел, и все так хорошо было… Вдруг из-за угла вывалилась какая-то орава и напала на Сокола и госпожу. Ильен пытался драться, но кто-то крикнул: «И мальчишку прихватите!» Ильен испугался и убежал. Потом опомнился, решил вернуться — и заблудился…

— Ладно, успокойся! — потрепал его по плечу Пилигрим. — Пойдем к «Золотой синице». Может, Ингила видела, куда…

Он не договорил: из-за поворота показались трое стражников. Пилигрим почтительно отступил к забору, давая им пройти. Патруль миновал было юношу и мальчика, но вдруг один из стражников — толстый, кругломордый — остановился:

— А ну, парень, поверни голову… Вроде я тебя где-то видел…

Пилигрим неохотно взглянул стражнику в лицо. Ильен, снизу вверх с тревогой наблюдавший эту сцену, увидел, как физиономия толстяка резко побагровела, глаза выпучились. Можно было поручиться, что и волосы под медным шлемом встали дыбом. Из горла стражника вырвался невразумительный звук — то ли хрип, то ли клекот. Остальные стражи порядка в недоумении уставились на своего приятеля.

Пилигрим не стал дожидаться объяснений. Легко перемахнув забор, он бросился наутек. Стражники, как почуявшие дичь псы, сиганули следом. Последним вскарабкался на забор и плюхнулся на ту сторону толстяк.

Ильен припал к щели, увидел в сумерках копошащуюся кучу тел. Пилигрим схвачен!

Содрогаясь от беззвучных рыданий, мальчик побрел прочь. Что делать? Найти «Золотую синицу»? На нем, Ильене, лежит какое-то проклятье! Не навлечь бы его на славную, веселую Ингилу…

И тут пронзительно-остро Ильен понял, что не за Ингилу болит у него душа. И не за Пилигрима, которого, конечно, жаль…