Ольга Голотвина - Встретимся в Силуране!

Но смех разбился вдребезги, как глиняная кружка, под увесистым неодобрительным взглядом старшего Вепря.

— Если тебе так весело, возвращайся во дворец, там прохихикаешься. О важных делах можно и потом поговорить. Я подожду.

Придворная жизнь даже мраморную статую научит мгновенно менять выражение лица, подстраиваясь под настроение государя. Нуренаджи молниеносно сделал огорченно-виновато-покаянно-глубокомысленно-серьезно-внимательную физиономию.

Нуртор выждал немного, не сводя с племянника укоризненного взора, затем смягчился и вернулся к прерванной беседе:

— Отец передал мне тайну, когда лежал на смертном ложе. А ты услышишь заклинание прямо сейчас, потому что… — Голос короля дрогнул, стал напряженным. — Потому что я не знаю, что будет завтра!

Нуренаджи изумленно взглянул на короля. Тот хмыкнул, словно сам себе удивляясь:

— Не обращай внимания. На миг померещилось дурное. Как говорится, увидел искорку со своего костра… ладно, слушай!

Остановив коня и понизив голос, словно могли подслушать теснящиеся к дороге ели, Нуртор произнес несколько слов на неведомом языке — странном, глухо звучащем…

«Да он меня не разыгрывает! — в смятении подумал принц. — Он в самом деле верит в старую сказку! Положим, и я в нее верил… но это же было давно… в детстве…»

Комом к горлу подступило воспоминание: вот он, совсем еще мальчишка, остался без присмотра в храме. Отец возле священного бассейна беседовал со жрецами, а Нуренаджи подкрался к черной колонне. Какой загадочной казалась она издали… а вблизи — ничего особенного, только облицована не светло-серыми, а черными плитами. У одной уголок отбит виден застывший раствор…

Нуренаджи привстал на цыпочки, прижался ухом к колонне, затаился, надеясь услышать хотя бы дыхание пленного демона. Ничего… только ухо замерзло от ледяной плиты.

Послышались шаги. Нуренаджи стало стыдно, мальчик метнулся к большому жертвеннику, пригнулся… и увидел подходящего Тореола, взволнованного до бледности. Тореол огляделся, припал ухом к черной колонне…

Так Нуренаджи узнал, что поступки, которые мы готовы снисходительно простить сами себе, кажутся нестерпимо идиотскими, когда их совершают другие. Долго же потом он дразнил двоюродного брата!..

Может быть, легчайшая пыльца этого воспоминания задела сознание короля. Он нахмурился:

— Я все гадал да прикидывал, кому открыть эту тайну: тебе или Тореолу… да все без меня решилось. Интересно, где сейчас Тореол? Куда его зашвырнули чары?

«Надеюсь, в жерло вулкана, — с ненавистью подумал Нуренаджи. — Или в океан, подальше от берега…»

Внезапно он уловил в дяде едва заметную перемену: расправились плечи, руки поудобнее перехватили поводья, в глазах заплясала лукавинка. Постороннему человеку этого бы не углядеть, а Нуренаджи подобрался, за спиной короля махнул рукой свите. Всадники переглянулись, повеселели. Начиналась игра, которую шепотом называли «охота на Вепря».

Довольно часто на прогулке Нуртор пытался оторваться от сопровождающих его придворных. А те старались не дать ему скрыться, чтобы не выслушивать по возвращении злые насмешки государя. Никто не поддавался, была честная игра на равных, иного Вепрь не потерпел бы…

Нуренаджи ухмыльнулся, стараясь не пропустить мгновения, когда король гортанным окриком пошлет вперед великолепного вороного жеребца.

Где уж эти молокососам травить старого Вепря! И Нуренаджи еще сопляк, хоть едва не загнал своего пегого!

Нуртор Черная Скала, правитель Силурана, лежал на дне оврага, пачкая дорогой наряд грязью и палыми листьями. Сверху его прикрывали свисающие корни деревьев, с которых смыли почву осенние дожди.

Черный конь спокойно лежал на боку рядом с королем, рука хозяина успокаивающе похлопывала умное животное по шее. Нуртор знал, что вечерние тени, падая с обрыва, укрывают коня надежнее плаща-невидимки.

Сверху доносились встревоженные, раздосадованные голоса. Кричите, бегайте! Вам до утра бегать придется. А ваш король потихоньку вернется в Джангаш, ему здесь все тайные тропы известны с детства. Вы прискачете под утро, голодные, злые, мокрые от росы… а государь уже третий сон будет досматривать!

А можно и забавнее сделать. Вы прискачете под утро — и узнаете, что государь так и не возвратился с прогулки. Караул! Тревога! Весь дворец на уши становится!.. И тут заявляется король, весьма довольный жизнью, потому что ночь провел не среди коряг и колючих кустов, а под одеялом из невероятно длинных рыжих волос…

При этой сладкой мысли рука, гладящая конскую гриву, дрогнула. Конь, почуяв волнение хозяина, мотнул головой и попытался встать. Король рассеянно прижал морду жеребца к земле, продолжая думать о дивной рыжей реке, струящейся по постели.

За Гиблой пропастью, за Волчьим долом стоит на холме ветряная мельница. Мельник год назад разлетелся золой с костра, но молодая хозяйка не спешит снова замуж — а зачем ей? С жерновами да мешками управляются рабы, а постель и так холодной не останется. Бабенка — что намазанная медом булочка… а уж косы-то, косы!..

— Сейчас эти дурни уйдут, — шепнул король в подрагивающее черное ухо, — а мы с тобой, Злодей, — к красотке мельничихе. Ты ведь знаешь туда дорогу — а, зверюга с копытами?..

Закатные лучи скользили по каменной круче — и не достигали дна, откуда черной тенью уже выползала ночь. Но вороной спокойно и уверенно шагал по дороге меж отвесной скалой и краем пропасти. Он и впрямь знал дорогу на мельницу не хуже, чем низкорослые крестьянские лошадки, которым приходилось таскать туда телеги с зерном.

Неожиданно за поворотом всадник увидел высокую статную женщину, словно поджидавшую кого-то у скалы.

Рот Нуртора расплылся в широкой ухмылке, которую не могла скрыть борода.

— Эй, солнышко рыжекосое! Что далеко от дома забрела? Садись позади меня — подвезу до мельницы!

Женщина не ответила, глядя снизу вверх в лицо Вепрю бесстрашным загадочным взором и мягко улыбаясь. Медно-красные волосы обрамляли лицо, как шлем, и, казалось, бросали на щеки красноватые отсветы. Две толстые косы были перекинуты на грудь, заправлены за пояс и доходили красавице почти до колен.

Король тронул жеребца каблуками. Внезапно Злодей почуял неладное — всхрапнул, попятился. Хозяин сердито его окликнул, резче ударил каблуком. Вороной смирился и шагом приблизился к женщине.

— Очень нужно мне на мельницу… — глухо, страстно заговорил король. Неотрывный взгляд женщины, полный молчаливого вызова, будил в Нурторе острое желание. — Ох, и мучицы же я этой ночью намелю! Всю ночь молоть буду, до рассвета!

Женщина провела кончиком языка по губам (эта простенькая гримаска заставила короля пошатнуться в седле) и шагнула навстречу всаднику, оказавшись меж скалой и атласным боком вороного. Красивая смуглая рука поднялась, погладила черную гриву…