Мария Костромина - Выход там, где вход

Я с радостью отметила, что мышцы у меня уже почти не болят. Спросила девочек, как они себя чувствуют: им тоже сегодня было намного лучше, чем вчера. На завтрак Элиза снова нарвала каких-то необычных зёрен и стеблей, и Амалия снова сварила вкусную кашу. Мы уложили вещи и уже собрались уходить с поляны, как вдруг раздался резкий вскрик.

Все бросились к кустам, из-за которых в этот миг появилась Роза, припадая на одну ногу. Увидев наши испуганные лица, она поспешно крикнула, что всё в порядке. Но осталась стоять на месте. Когда мы подошли ближе, она объяснила, что просто споткнулась о камень и подвернула ногу. Вскрикнула от боли, но вовсе не хотела нас так пугать. Амалия велела ей сесть на траву и начала осматривать ногу дочери, а сама в это время рассказывала нам, что в земном мире она работает врачом. При этом она успевала упрекать Розу, что та вечно смотрит наверх, а не под ноги, и ещё вставляла в этот монолог описание всех возможных видов вывихов и переломов, а мы все молчали, пытаясь уследить за ходом её мыслей.

Вскоре Амалия с облегчением сказала, что нет ни перелома, ни вывиха: это просто ушиб. Хорошо бы приложить лёд, но где его взять?

-- Как где? -- воскликнула Ивица. -- А как же наши волшебные блокноты?

-- И правда, -- сказала Амалия. -- Я про них совсем забыла!

Ивица сбегала за сумкой и достала волшебный блокнот. Присела на траву, начала рисовать, но вдруг подняла глаза:

-- А как нарисовать лёд? Я сначала хотела просто такие прозрачные кубики нарисовать, но они же могут быть из какого-то другого материала!

-- А ты напиши рядом слово "лёд", -- предложила я. -- Вдруг сработает?

-- О, хорошая идея, сейчас попробую! -- и она крупными буквами подписала рисунок.

Мы напряжённо смотрели на страничку блокнота. Она начала двигаться, меняться, распухать -- и вот уже из неё выдвинулось что-то большое и плотное, а потом рассыпалось на несколько прозрачных кубиков льда. А лист бумаги, на котором это было нарисовано, медленно растворился в воздухе.

Ивица с Амалией схватили лёд, пока он не растаял, и быстро приложили к ноге Розы. Мы помнили, что у нас всего пять минут, а потом нарисованные предметы исчезают. Впрочем, в такую погоду любой лёд, даже самый настоящий, а не волшебный, успел бы растаять за пару минут. Когда льда не стало, Ивица снова нарисовала то же самое на следующей странице, и снова мы приложили лёд к ушибленной лодыжке. И ещё раз. Потом Амалия сказала, что пятнадцати минут для такого ушиба вполне достаточно, поэтому можно больше не тратить волшебные страницы.

Она достала из сумки небольшую коробочку. Не волшебную, а принесённую с собой из земного мира. Это была обычная аптечка. Там нашлась нужная мазь, бинт у Амалии тоже был, так что через пару минут повязка была готова.

-- Попробуй встать, -- сказала Амалия. -- Не очень больно? Идти сможешь?

Роза осторожно попробовала наступить на больную ногу, поморщилась, но промолчала. Амалия повернулась к остальным:

-- Нужно найти прочную палку, иначе нам придётся тут сидеть до завтра.

Марк молча скрылся в лесу, и через несколько минут вернулся с подходящей палкой, на ходу срезая последние ветки:

-- Держи. Удобно? -- и он помог Розе опереться на палку. -- Пройди пару шагов. Получается?

-- Да! Спасибо! -- и Роза поковыляла к центру поляны, где были брошены наши вещи.

Мы немного поспорили: стоит ли нам прямо сейчас идти дальше или лучше остаться здесь на некоторое время? Амалия считала, что можно попробовать, потому что ушиб не такой уж сильный. Роза была расстроена тем, что из-за неё мы не сможем идти с обычной скоростью. Я предлагала подождать хотя бы несколько часов и посмотреть, не станет ли хуже. В конце концов Роза пообещала, что она будет очень внимательно следить за своими ощущениями и сразу скажет нам, если ей будет слишком больно идти. Мы собрали вещи и медленно пошли вперёд. Оказалось, что всё не так страшно: Роза старательно опиралась на палку и не выглядела больной и замученной.

Останавливаться этим утром нам приходилось чаще, чем раньше. Амалия на каждом привале разматывала бинт и проверяла, нет ли отёка. Наверное, мамина чудодейственная мазь подействовала: Роза уверяла, что нога уже почти не болит.

После очередной перевязки мы сидели на поляне и ждали, пока все отдохнут и будут готовы идти дальше. Роза достала из кармана маленькую флейту и тихо наигрывала какую-то грустную мелодию. Ивица что-то рисовала в тетради, Эрик читал книгу. Марк с Симеоном, как обычно, рассматривали карту и обсуждали, куда идти дальше. Элиза разбирала груду листьев, сорванных по дороге. Амалия рассказывала мне, сколько вывихов и переломов ей довелось вылечить в её родном городке, а я с интересом слушала, рассеянно глядя по сторонам.

Вдруг я заметила кое-что необычное: на деревьях вдоль края поляны было слишком много птиц. И с каждой минутой их становилось всё больше. Они прилетали из глубины леса, садились на ветки, перебирались всё ниже и ниже, спускались на траву и вприпрыжку подбирались к Розе. А она, как ни в чём не бывало, продолжала играть на флейте.

-- Амалия, что это? -- не удержалась я.

-- А, ты про птиц? Да ничего особенного! Так всегда бывает, когда Роза играет. Мы уже привыкли.

И Амалия рассказала, что ещё в раннем детстве Роза нашла в шкафу старую бабушкину флейту и попробовала на ней играть. Звук флейты ей так понравился, что она не соглашалась ни на минуту расстаться с новой игрушкой. Даже спать ложилась с ней: прятала флейту под подушку, чтобы она не потерялась. И через некоторое время научилась не просто дуть и свистеть, а извлекать из флейты разные мелодии. И чем дальше, тем сложнее они становились.

А потом родители стали замечать, что у них в саду очень много птиц. Присмотрелись и поняли, что птицы прилетают только тогда, когда Роза играет на флейте. Садятся на ветки, подлетают всё ближе, окружают Розу и даже садятся к ней на плечи и на колени. А ей это нравится. Она смеётся, перестаёт играть, птицы громко возмущаются, как будто требуют музыки. Роза им что-то отвечает, тихо насвистывая, и со стороны кажется, что она беседует с птицами на их языке.

-- А на самом деле? -- спросила я. -- Она понимает птичий язык?

-- В земном мире -- нет, -- ответила Амалия. -- Скорее, догадывается, что они хотят ей сказать. Но точно не знает. А вот когда Роза впервые попала на слёт, тут вдруг выяснилось, что со здешними птицами она может разговаривать по-настоящему. Только у неё пока мало опыта: на слёте ведь некогда с птицами беседовать.

Пока мы разговаривали, все остальные тоже заметили птиц. Мы осторожно подобрались поближе к Розе, сели на траву и молча наблюдали. Птицы порхали над Розой, садились к ней на плечи, прыгали вокруг неё по траве, смешно наклоняли головы то вправо, то влево. И непрерывно чирикали.