Бернхард Хеннен - Логово дракона. Обретенная сила

— Почему вы назвали это место Ум эль-Амад? Это ведь означает «мать всех колонн», не так ли? — Те немногие рабочие и камнетесы, что трудились неподалеку, казались удивленными. Никто не рассчитывал на то, что бессмертный владеет диалектом отдаленной провинции.

Недоверие исчезло с лица Джитро. Артакс знал, что теперь он будет верен ему всегда.

— До сих пор мы нашли только одну каменную жилу, которая очень богата медью. Подбираясь к этому слою, мы проложили многочисленные туннели и вынули огромное количество камня. Таким образом возникла огромная пещера, свод которой находится на высоте трех-четырех шагов. Чтобы он не рухнул, мы возводим отдельные каменные опоры, и кажется, будто пещеру поддерживают сотни колонн. С удовольствием отведу вас туда, бессмертный.

Артакс приветливо улыбнулся, но отказался. Он любил простор, и мысль о том, что придется пробираться в пещеру глубоко под горой, казалась ему давящей. Артакс вздохнул, ему не хватало Нангога и путешествий на корабле-дворце. А еще он скучал по Шайе.

— И это когда стоит ему пальцем пошевельнуть, как у него будет сотня прекраснейших женщин. Не привязывайся к людям. Ты бессмертный. Ты уже не с ними. Теперь ты их только используешь.

И ты, и все остальные, те, кто давно мертв. Когда же вы уже, наконец, покоритесь и осчастливите меня гробовым молчанием, подумал Артакс. Этот голос утомлял его. Он уже полностью оправился от ранения и уже научился хорошо контролировать голос, но боялся того, что случится, если он ослабнет или заболеет. Это было его единственным страхом.

— Тебе следовало бы опасаться и того, что мы замолчим. Без наших подсказок ты ничто!

Артакс покачал головой. Глупая привычка, которой он обзавелся и которая, тем не менее, не помогала заставить замолчать надоедливый голос в его голове. Он сосредоточился на Джитро.

— А что насчет плавильного коржа? Как вы получаете металл из горной породы?

— Конечно, великий. Плавка. Мы измельчаем рудосодержащую породу. Затем загружаем шахтную печь древесным углем. Наполняем ее им чуть больше, чем на треть. Сверху кладем породу. Видите обложенные камнем воздушные каналы в земле? Как только древесный уголь загорается, мы усиливаем жар, накачивая большими воздуходувками воздух. Он может уйти наверх через шахту. Измельченная порода становится настолько горячей, что медь выходит из нее, словно пот. Металлические капли стекают вниз и собираются на дне шахтной печи, образуя плавильный корж. Когда древесный уголь прогорает, шлак оседает. Когда он более-менее остынет, мы сохраняем плавильный корж, а шлак убираем. Если плавильный корж слишком сильно засоряется, мы переплавляем его второй раз, чтобы удалить остатки угля и породы. Но чаще всего в этом нет нужды.

Артакс задумчиво смотрел на ряд шахтных печей. Ум эль-Амад нес богатство в регион. Но, в конце концов, рудничное поселение уничтожит все в округе.

— Откуда вы берете древесный уголь, Джитро?

— Уголь — наша головная боль, — признался мастер-плавилыцик. — С каждым годом он становится все дороже, приходится привозить его сюда из все более отдаленных земель, — он указал на далекую голубую полосу гор. — В горах у нас есть лесорубы и угольщики. Они рубят кедры и сосны, а затем перерабатывают их на древесный уголь. Но теперь им уже приходится уходить далеко в горы. Часть угля мы получаем у окрестных крестьян. Это их дополнительный заработок. Дети и женщины селения идут в лес, собирают тонкие ветки, которые нужны им для того, чтобы поджечь древесный уголь. Очень кропотливый труд, великий. Кроме того, нам приходится привозить воду издалека, поскольку вода в единственном здешнем источнике еще много лет назад стала горькой и ее уже даже вьючным ослам давать нельзя.

— Сколько груженых ослов вам нужно привести сюда, чтобы из Ум эль-Амада ушел один осел, груженный медью?

Джитро задумчиво почесал бороду.

— Этот вопрос мне еще никто не задавал. Если посчитать уголь, воду, продукты... Точно не знаю, но это будет, пожалуй, по меньшей мере тридцать груженых ослов. А может быть, и больше. А если подсчитать еще и древесину, которую нужно срубить для того, чтобы переработать потом в уголь... — Он усмехнулся, обнажив два ряда желтоватых зубов. — И несмотря на это, в конце концов, после продажи меди мы оказываемся в выигрыше. Приходящий сюда становится богатым, — он пожал плечами. — Если выживет. Слабаков и тех, кому просто не везет, убивают печи или рудник.

Артакс знал, о чем говорит мастер-плавильщик. По пути сюда они проходили мимо большого поля, усеянного могилами.

— Великий, я знаю, что не подобает просить вас, друга богов, правителя империи и повелителя всех черноголовых, но в горах есть кое-что... — Джитро опустил взгляд. — Я просил сатрапа, чтобы он послал охотников и воинов, но ответа так и не получил. Я... Может быть, вы могли бы помочь, бессмертный? В горах что-то есть. В одном очень узком ущелье. На склонах стоит очень много деревьев, но никто не отваживается ходить туда. Если вы могли бы помочь, мы смогли бы рубить там лес на протяжении пяти лун. И оно находится гораздо ближе тех мест, куда я сейчас посылаю своих лесорубов и угольщиков.

— А что такое с тем местом?

— Там что-то пожирает людей. И если не забирает тело, то выпивает, по крайней мере рассудок. Проклятое место. Но со всеми вашими воинами, бессмертный, вы наверняка могли бы победить зло.

Артакс смутно припоминал, что в детстве слышал истории о долине, которую боги сделали запретной для людей. Впрочем, когда он вырос, перестал верить в это и счел все истории сказкой... как и все остальные рассказы о человекоконях, злых колдуньях и драконе, крылья которого когда-то затмили солнце и все погибло в тени их. Его интересовали более реальные факты, вроде тех, что там умирали многие люди, отправлявшиеся на рудник Ум эль-Амад или возвращавшиеся в свои деревни калеками. Разбогатели лишь немногие. Совсем иначе обстояло дело с историями о Чужом мире. Там до богатства было подать рукой, по крайней мере так говорили. И мужчины не возвращались потому, что нищета родных деревень больше не представляла для них интереса.

Он вспомнил день, когда с неба закапала кровь и упал бессмертный Аарон. Его история, история крестьянина Артакса, отправившегося на поиски счастья и ставшего правителем всех черноголовых, звучала как сказка и, тем не менее, была правдива. И поскольку это было так, эту историю никогда не станут рассказывать. Интересно, сколько правды в историях о проклятой долине? Что, если это больше, чем просто сказки? Обладает ли он силой, достаточной для того, чтобы освободить здешних людей от страха?

— Ты сказал, что не все, кто ушел в проклятую долину, умерли там?