Улыбающаяся - Дорога из желтой чешуи

Ботинки забрала Линарис, которая снова достала свой концентратор и принялась что-то магичить. Я же сидела на оттоманке и машинально гладила отделанный мехом край плаща. Подушечки пальцев что-то задели, я повернула ткань так, чтобы было лучше видно и увидела вышивку: «гемма Гин.» По давней детской привычке я мысленно начала напевать: «гемма Гин, гемма-Гин, гемма-Гин-гемма». И вдруг паззл сложился. Гингема, Виллина, дорога из желтого кирпича, три желания, Великий и Ужасный волшебник… Я кинулась к рюкзаку и дрожащими руками достала книгу, которую везла для сыновей. «Волшебник изумрудного города», кто бы сомневался.

— Лин, а Лин, — позвала я, — а у вас в столице в зеленых очках, случайно, не ходят? С замочками?

— Нет, давно уже не ходят — не сразу отозвалась вила, — в них было жутко неудобно, да и тело от фонового излучения они не спасали. Поэтому Великий и Ужасный построил купол над городом.

— Зеленый? — уточнила я

— Что зеленый? — не поняла вила

— Купол, говорю, зеленый?

— Ну да, зеленый, фильтрующий, — отмахнулась от меня Лина с видом родителя, в сотый раз отвечающего несмышленышу на простой и очевидный вопрос.

— Лин, а Великого и Ужасного вашего случайно не Гудвин зовут?

Вила настолько удивилась вопросу, что оторвалась от своего занятия и удивленно посмотрела на меня:

— Не имею ни малейшего понятия. Его последние лет двести даже в указах только титулом величают. А с чего вдруг такой интерес?

— Да так, просто… любопытно… — замялась я.

— Да нет, тут не просто любопытство, давай уж, рассказывай.

Я вздохнула. Одно дело, когда ты сам подозреваешь, что с тобой что-то не в порядке. Другое — когда действующие лица твоих галлюцинаций начинают подозревать об этом. Но делать было нечего — пришлось сознаваться.

— У меня тут вот книжка, — я подняла книжку и покрутила ее в руках, демонстрируя со всех сторон, — а в ней описана история про одну девочку, ее Элли звали, и про то, что с ней приключилось после того, как ее, вместе с домиком, ураганом забросило в неизвестный мир. Как она шла по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город, к великому и ужасному волшебнику Гудвину вместе с тремя друзьями, которые хотели, чтобы Гудвин исполнил их заветные желания. А домик, на котором прилетела эта Элли, упал на злую колдунью Гингему, и раздавил ее. Ничего тебе не напоминает?

— Очччччень любопытно, — отозвалась Линарис, — А про что там еще в книге написано?

— Ну, например, в первой главе там появляется добрая фея Виллина. С волшебной палочкой, прости — с концентратором, и книгой, которая растет в размерах. Только она в книге старушка.

— Старушка говоришь? — Лина задумчиво гладила нижнюю губу. — Ну, допустим, я действительно не так молода, но старушкой меня еще никто не называл. Кстати — вопрос про защитные очки как-то с книгой связан?

— Да, Великий и ужасный Гудвин утверждал, что все в Изумрудном городе зеленого цвета, поэтому заставлял всех носить зеленые очки.

— Какая прелестная трактовка зеленого отсвета магической защиты! Изумрудный город — это надо же, надо пустить в народ, а то все «столица» да «столица», а город без имени! — вила Лина раскраснелась, — а еще?

Я помялась, но решила идти до конца:

— Еще в книге Элли открывает страшный секрет, что Великий и Ужасный совсем не маг, а редкостный прохиндей.

— Ой, подумаешь, секрет, — захихикала Лина, — да в Рубежном мире уже давно знают, что он не маг. Зато он крепкий хозяйственник, его уже который раз мэром столичным избирают. А магов в столице пучок на пятачок — все-таки Рубежная магическая школа там расположена, вот и приносит студиозов со всех Рубежей, даже, бывает, из Миров приходят. Так что мага найти — просто, а вот хорошего администратора — днем с огнем.

Самый глупый из оставшихся вопросов я приберегла напоследок:

— Лин, а была ли у вас мода на шляпы, украшенные серебряными колокольчиками?

— Ну не то, чтобы мода, — отозвалась вила, — просто Гини в какой-то момент устала от покушений, вот и заставила всю челядь с бубенцами ходить.

Вила закончила возиться с ботинками, удовлетворенно осмотрела плоды своих трудов, и убрала палочку в складки платья.

— Давай, обувайся. Я на них наложила чары — теперь их у тебя украсть не смогут, и сносу ботинки знать не будут.

— А в них больше никакой магии нет? — с замиранием сердца спросила я.

— А должна быть? — удивилась Лина.

— Ну, если ориентироваться на книгу, то я могла бы щелкнуть каблуками, крутануться вокруг своей оси и рвануть домой.

— Увы, это просто удобные походные ботинки. Но ты, если хочешь, можешь попробовать и щелкнуть, и покрутиться — Лина откровенно потешалась надо мной.

Все время, пока я натягивала и шнуровала ботинки, неумело привязывала к рюкзаку плащ, я вслух обдумывала полученную информацию.

— Странная какая-то ситуация: с одной стороны эта книга — мой путеводителем по вашему миру. С другой стороны — пока все, что в ней написано и то, что происходит в реальности похоже только схематично, весьма условно.

— А с большинством магических артефактов такая же история, — отозвалась вила, — метафоры такие метафоры. Зачастую только после применения и понимаешь, что именно имелось в виду в легенде по применению, и как именно артефакт должен был сработать.

— Кстати, для полной аутентичности мне не хватает говорящей собачки. Какая же я Элли, если Тотошки нет? — я притворно надула губки.

Линарис неожиданно оживалась:

— Собаааааачка, говоришь? Тотошка? Да еще и говорить, чтоб могла? Пойдем! — и вила решительно вышла за дверь. Я бросилась за ней, на ходу пытаясь забросить на спину рюкзак и извиняясь перед шарахающейся от нас прислуги. Два лестничных пролета, несколько коридоров и поворотов, и мы очутились на заднем дворе. Лина, не сбавляя скорости, двинулась к хозяйственным постройкам и остановилась у высокого забора, по периметру которого тянулась колючая проволока.

Рядом с забором было неуютно, до озноба, и сразу испортилось настроение.

— Что там? — почему-то шепотом спросила я у вилы, кивая на массивную дверь в монолитном заборе.

— Зверинец. Ты же хотела собачку? Там есть одна…

— Неужели говорящая? — я подпустила в голос иронии

— В некотором роде. Впрочем — сама увидишь. Ну что стоишь — иди!

— А ты?

— А у меня есть другие дела, засиделась я тут с тобой. Ну, я пошла. Буду приглядывать за тобой, ты забавная. И будь осторожна. Гладкой дороги!

Хрупкая вила неожиданно стремительно покинула меня, привычно шагнув в ближайшую стену, впрочем, тут же из ближайшей массивной двери проявилось знакомое хрупкое личико в окружении серебристых локонов:

— Помни: ты должна отправиться в путь сегодня, это важно!