Бернхард Хеннен - Битва королей. Огонь эльфов

Истощенный старый кентавр поднес к одной из повозок женщину в золотисто-зеленых доспехах. Полуконь с трудом держался на ногах, но мучил целителей до тех пор, пока рядом с воительницей не опустилась на колени прекрасная эльфийка. Лицо ее, забрызганное кровью, было пепельно-серым от усталости, но это не могло заставить поблекнуть почти эфирную красоту. В эльфийке было что-то доброе и благородное. Что-то, что казалось настолько же лишним среди военной бойни, как вооруженный тролль посреди цветочной поляны.

Целительница коснулась горла раненой, отбросила ее порванный плащ в сторону и поглядела на сломанную спицу, торчавшую сбоку из доспеха. Альвиас находился слишком далеко, чтобы услышать, что сказала прекрасная эльфийка, но это было и не нужно. Ее печальное качание головой говорило больше всяких слов.

Кентавр грубо схватил целительницу за руку.

— Он умер ради нее, ты слышишь? Нельзя, чтобы это оказалось зря! Ты ее спасешь, даже если это будет последнее, что ты сделаешь! Ты должна сделать это ради него! Ты…

Рассерженные крики кентавра заглушили рога.

— Вам нужно письменное приглашение или вы просто трусы? — набросился молодой воин на Альвиаса и схватил поводья его коня.

Гофмейстер заметил, что начальник эскорта собирается дать достойный ответ. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы слова остались невысказанными. Альвиасу уже доводилось слышать об этом молодом воине в поношенных доспехах и со странно выпирающими планками на рукавах.

— Думаю, капитан Мелвин — один из полководцев. Он…

— Он не станет тратить время на вежливость. Спешивайтесь! И следуйте за мной!

Альвиас спешился, отцепил от седла черный щит. Набросил на плечи плащ и последовал за волко-эльфом. Несмотря на то что посланник королевы по-прежнему упражнялся в фехтовании, времена, когда он в последний раз стоял на поле битвы, остались в далеком прошлом. Гофмейстер предпринял попытку направить по венам спокойствие ровного дыхания, но вместо того, чтобы расслабиться, почувствовал, что левую руку свело судорогой.

Мелвин отвел прибывших к одной из перевернутых повозок, рядом с которой трупы лежали настолько плотно друг к другу, что не было видно травы. Альвиас старался не смотреть на лица мертвецов. Здесь пали многие эльфы. Большинство из них он знал по приемам во дворце Эмерелль.

— До сих пор я не видел тебя в войске, — заявил Мелвин. — Надеюсь, ты сражаешься хорошо.

— Я тоже на это надеюсь, — сухо ответил посланник.

У подножия холма собирались сотни троллей. Сухие щелчки копьеметателей сменили звук рогов. Гофмейстер увидел, как одного из серокожих отбросило на несколько шагов назад, когда одно из коротких копий пробило ему грудь.

— Чтобы между нами не возникало непонимания: если ты считаешь, что это не для тебя, то уходи сейчас. Если удерешь посреди сражения, я тебя заколю.

— И ты думаешь, это так просто?

Из наручей на руках волко-эльфа выскользнули длинные стальные когти.

— Просто, не просто, но я это сделаю. Можешь быть уверен! И твоя лейб-гвардия мне не помешает. Мы должны удержать этот холм, ты, придворный подхалим! Не знаю, что происходит в голове вожака стаи там, внизу, но, очевидно, он решил сначала разбить нас здесь и только потом пробираться к руслу реки. А это значит, что, пока мы здесь сражаемся, путь к отступлению будет открыт. С каждым вдохом, на протяжении которого мы удерживаем холм, мы спасаем жизнь воину. Нас меньше, и мы вымотаны. Один-единственный трус, который сбежит посреди битвы, может решить вопрос победы и поражения. — Мелвин обвел правой рукой строй. — Все они вообще-то не хотят торчать здесь. Они держатся, потому что знают, насколько это важно. Но если побежит хотя бы один, паника вспыхнет, словно сухая солома. Так что? Ты в достаточной степени мужик, чтобы остаться здесь?

— Знаешь, я столько времени просидел в седле, что у меня такое ощущение, будто мне под самую драгоценную часть подсунули факел. Даже если бы я хотел, я бы не смог бежать. Поэтому для того, чтобы сыграть здесь в героя, у меня наилучшие предпосылки.

Полуэльф улыбнулся.

— Для того, кто сунулся в степь с эскортом из комнатных собачек, лицом к лицу с ордой троллей ты проявляешь поразительно много юмора. Меня зовут Мелвин.

— Очень приятно, — ответил гофмейстер и усмехнулся, осознав, что формальности дворцового этикета настолько въелись в его плоть и кровь, что даже здесь он не может переступить через привычку. — Меня называют Альвиасом.

Мелвин застонал.

— Тот самый Альвиас? Гофмейстер Эмерелль?

— Боюсь, что не могу этого отрицать.

— Еще одно место, где мне не стоит показываться!

— Почему же?

— Полагаю, ты захочешь взять реванш.

Альвиас улыбнулся.

— Что ж, при дворе действуют некоторые правила, равно как и на поле битвы. И там я обладаю неоспоримой властью. Один-единственный гость вроде тебя, который использует воду, очевидно, лишь для того, чтобы время от времени промочить горло, может обратить в бегство всех придворных ароматом, защищающим его лучше всякого доспеха. Твое появление могло бы навеки разрушить славу моей госпожи, дающей лучшие балы в Альвенмарке, — новость, которую в мгновение ока разнесут даже в самые отдаленные княжества бегущие гости. Так что как только твоя нога ступит в замок Эмерелль, я велю схватить тебя паре конюших, которые лучше переносят резкие запахи, чем слуги в наших ваннах. И они отскоблят тебя в стойле, пока твой запах не уменьшится настолько, что горничные и банщицы при твоем появлении не упадут в обморок. И если ты позволишь выкупать себя в цивилизованной ванной и помассировать твои мышцы ароматным маслом, то я могу себе представить, что ты понравишься хотя бы тем дамам, которые постоянно находятся при дворе, ведь, как бы там ни было, твоя слава бежит впереди тебя, Мелвин.

Полуэльф, защищаясь, поднял вооруженные когтями руки.

— Довольно, Альвиас! Довольно! Можно мне теперь окунуться в мирный бой? Перед острыми языками я совершенно безоружен.

— Словесной перепалке можно научиться, равно как и владению мечом. Я с удовольствием попытался бы дать тебе пару уроков. Полагаю…

Оглушительный боевой клич троллей оборвал речь Альвиаса. Лупя боевыми молотами в щиты, отряд у подножия холма пришел в движение.

— Сколько у нас еще патронов, Мишт?

Кобольд, левая рука которого лежала на залитой кровью перевязи, перегнулся через борт повозки.

— Три снаряда на каждый копьемет и горстка арбалетных болтов. Большинство лучников с колесниц пришли сюда с пустыми колчанами. Это будет последняя атака, которую мы сможем встретить серьезным обстрелом.

— Тогда нам лучше позаботиться о том, чтобы тролли больше не возвращались.