Алексей Дуров - Прямые пути

Стало понятно, с чего это Император потребовал у Алмазного князя «приграничные войска отвести или разоружить» — обычное войско проще и безопаснее отвести, чем разоружить, но как долинников отводить, если они тут живут с семьями и хозяйством? Если им сеять скоро?

А сотник ругался с мужиком, который притащил помятый железный горшок:

— Ты чего это припер?!

— Вы это, полегче, я дворянин, между прочим. Двадцать лет уже в дворянстве, так-то!

— О, демоны вечной бездны! Хорошо, ваша милость, с какой дури вы соизволили припереть дырявый горшок?

— Да не дырявый он! Помятый только слегка.

— Да хоть бы и вовсе ровный, как ты… вы им воевать собрались?!

— А с чего бы это мы надумали горшками воевать-то?!

— Да оружие надо нести было!

— Оружие?! А чего было толком не сказать, чего нести надо?! Мы-то на выселках откуда знаем?! Вижу, Тигат, сосед мой, секирки парные понес, потом Гур пику свою старую — я и подумал, что железо собирают. Думал, хорошо, что горшок несу, в нем железа поболе, чем в пике. А так бы я дубину выстрогал.

— Выстрогал?!

— А чем дубина не оружие?

— Так… Указ был — разоружить! То оружие, что есть принести обязаны, а не новое строгать!

Долинник уронил кувшин, разинул рот и вытаращил глаза. Потом жалостливо затянул в том смысле, из оружия у него только железные вилы, нужные для навоза, косы, чтобы траву скотине заготавливать, ножи, без которых хозяйка не сможет стряпать, и еще топор — вовсе вещь в хозяйстве необходимая.

— А серпа у тебя нет? — удивился стоявший рядом стражник.

— Ну… есть, но как же я без серпа-то?

Десятник вздохнул и отпустил мужика-дворянина взмахом руки.

Подошел следующий долинник, с виду кузнец, протянул дваждыизогнутый однолезвийный меч. Не нужно разбираться в тонкостях, чтобы понять: клинок только что выкован и закален, не отполирован даже.

— Ты тоже не знал, что разоружаться надо, а не просто оружие сдавать? — качал головой десятник.

Кузнец неопределенно развел руками. Десятник недовольно тянул:

— И чего же это ты принес? Хлеб этим резать? Или лозу рубить?

Кузнец медленно покачал головой, смотрел при этом прямо в глаза десятнику. Тот вздохнул, выхватил из ножен свой меч — прямой, отполированный, с темляком из серебряной нити:

— Вот это — меч! А это… не знаю, что это, для ножа длинновато, а на меч не похоже.

Кзнец сжал зубы и молниеносно взмахнул своим неполированным клинком — и половинка меча десятника с обреченным стуком хлопнулась на траву. Десятник оторопел. Долго смотрел на обломок своего меча, перевел взгляд на кузнеца:

— У меня же восточная сталь… была. Из чего твой… меч?

Кузнец наконец-то заговорил:

— Черная сталь.

— Разве?! — удивился Рес. Клинок кузнеца обычный был, серый, совсем не знаменитую черную сталь не похож.

— Внутри, — пояснил кузнец. Рес вспомнил: черная сталь очень дорогая, потому ее иногда соединяли с обычной, приваривали с двух сторон по пластине. Или же делали меч-лодку, когда снаружи хорошая сталь, а внутри, за основу — обычная. Но здесь она внутрь заварена.

— И как я теперь без меча? — жаловался десятник. Кузнец молча протянул ему свой, только что выкованный. Десятник несколько неуверенно взял, взмахнул, проверяя развесовку, посмотрел вдоль лезвия. Явно остался доволен, даже решил:

— Отполировать надо, чтобы не ржавел.

— И салом протирать, — кивнул кузнец.

— И много ты таких мечей выковал?

— Один.

— Только этот, то есть. Стало быть, мечей у тебя не заказывают?

Кузнец ответил не сразу и неопределенно, чтобы не соврать, зато очень для себя длинно:

— Тут все жадные. Они не хотят мечи в три слоя. Хотят целиком из черной стали.

А десятник, видимо, решил не уточнять, много ли кузнец черных клинков выковал, чтобы тому врать не пришлось. А если правду скажет — уже десятнику придется с обысками идти. Вместо этого другое спросил:

— Так ты и целиком из черной стали можешь меч выковать?

Кузнец с достоинством кивнул.

— И много можешь мечей выковать?

Кузнец очень красноречиво пожал плечами, мол: где-то и один меч много, где-то и тысячи мало. Кроме того, за всю жизнь можно много клинков наковать, а до сегодняшнего заката и одного не успеешь, а это — мало, с какой стороны не смотри.

— Вот за год, сколько можешь выковать? — уточнил десятник.

— С руды — полста.

— А не с руды?

— Со слитка — сто.

Десятник почесал бороду, что-то прикидывая. Сказал кузнецу:

— Ты не уходи пока, разговор есть. За пиво я плачу.

Кузнец согласно кивнул, отошел в сторонку.

Десятник повернулся к следующему долиннику, который принес старый боевой клевец.

Рес заглянул, что там в телеге — почти полная, но это не значит, что здешние долинники действительно разоружаются. В основном оружие было щербатое и гнутое, иногда — ржавое. И простые луки, и пики с наконечниками из гвоздей, дубины — свежевыстроганные и совсем старые, треснувшие. Кое-что могло разжечь любопытство у знатоков древностей и редкостей — листовидные бронзовые мечи, двулезвийные круглые топоры, невесть как занесенный в Алмазное княжество гарпун китобоя со Снежных островов. Обычные крестьянские вилы, косы, топоры лесорубов тоже в телеге лежали — не новые, естественно. Скребок для чистки рыбы был — вот уж что можно считать оружием только с огромной натяжкой.

Однако разглядел Рес в куче и два тесака во вполне еще новых кожаных ножнах. Вытащил, осмотрел — хорошая сталь, клинки ни разу не переточенные. Такие в ходу у побережников. Рес удивился, спросил у стоявшего рядом долинника:

— Кто это так расщедрился? Старейшина, небось? Хорошие ведь клинки!

— Почему — расщедрился? — едва не возмутился тот. — Сказано оружие сдавать, мы и сдаем все, что есть. У меня только лук нашелся и пика… ну, дубину выстрогал — откуда мне знать, зачем оружие понадобилось? А тесаки побережники принесли. У старого причала семья их живет, из империи беглые. В смуту отсюда бежали, теперь сюда.

— Всего одна семья?

— Одна, хотя еще своих ждали, да не дождались — их обозы, слава богам, южнее пошли, через Путь Костей.

— Почему — слава богам, тесноты боитесь?

— Тесноты не боимся, тем более, что побережники много земли и не просят. Эти сапожничают, огородничают, рыбу в Самоцветной ловят на продажу. Да только мнят о себе много они. А сами своего не берегут, потому как земли своей нету у них. Хотя и до чужого не жадные.

— То есть — не мешают?

— Ну… эти не мешают, да зачем нам тут чужаки, если мы и языка их не знаем? Гнать, конечно, не станем, сами приблудные, а все лучше, чтобы все свои вокруг.

Хорошо, хоть гнать не станут.

— Им и опасно здесь, — продолжал долинник задумчиво. — В Сухой Роще тоже их семья задержалась — дите приболело. Уже все обозы их прошли, когда заявился какой-то предгорник из империи, да начал мужиков подговаривать, чтобы побережников убили и награду за это получили с Императора. Мужики его едва прямо на месте не пришибли, да одумались — скрутили и страже сдали. Но это повезло побережникам, а если бы тот лесовик поумнее был, лихих людей нашел?