Стерлинг Ланье - Странствия Иеро

На лбу Иеро выступила испарина; он использовал все приемы, которым был обучен, чтобы освободить свою волю от смертоносных ментальных объятий колдуна. Пристально посмотрев в лицо С'нерга, он содрогнулся: казалось, глаза колдуна не имели зрачков, они были подобны провалам серой пустоты, безразлично созерцавшим перед собой такую же пустоту. Несмотря на все попытки сопротивления, Иеро чувствовал, что им овладевает желание спешиться. Каким-то образом ему стало ясно, что, если он это сделает, контроль над его волей усилится; прямое соприкосновение с огромным телом Клоца хотя бы в малой степени ограничивало власть С'нерга над ним. Очевидно, подумал священник, физическая жизнеспособность и психическое поле лорса как-то поддерживают его собственные слабеющие силы. Глядя вниз в ужасные тусклые глаза, он заметил, что, несмотря на улыбку на жестоком лице колдуна, его лоб тоже покрылся бисеринками пота. Напряжение мысленного поединка сказывалось и на нем, но Иеро не мог больше сопротивляться и покачнулся в седле.

— Во имя Отца, Сына и… — задыхаясь, прошептал он, борясь из последних сил. По лицу адепта Нечистого расплылась холодная усмешка.

Внезапно из леса выскочил Горм — выпрыгнул, словно призрак, из мрака чащи и стремительно бросился на помощь. Даже у небольшого медведя челюсти обладают огромной силой, и сейчас они с лязгом сомкнулись на самой чувствительной части тела колдуна. Тот пронзительно вскрикнул от боли, пошатнулся и упал; сжимавшие Иеро тиски мгновенно исчезли, силы вернулась к нему, как и воинская привычка действовать с решимостью и быстротой. Клоц еще содрогался от напряжения, когда его всадник уже спрыгнул с седла вниз. На земле, перепутавшись клубком, корчились человек и медведь. Священник выбрал удобный момент, и, когда С'нерг попробовал подняться, лезвие длинного кинжала перечертило белое горло. Фонтан темной крови запятнал искаженное лицо, раздался предсмертный хрип, и окутанная плащом фигура замерла в неподвижности смерти.

«Торопись, — пришла мысль медведя. — Сделали — много — шум. Теперь идти — идти быстро (бежать, скакать)».

«Ждать», — скупо отозвался Иеро.

Он был занят осмотром тела колдуна. Рядом с трупом валялись странный тяжелый стержень из голубоватого металла футовой длины, нож, похожий на его собственный, запятнанный кровью клинок и свиток пергамента. Под плащом мертвый адепт носил костюм из ткани сероватого цвета, показавшейся Иеро на ощупь странно скользкой. В маленьком мешочке на поясе лежало нечто круглое, металлическое, походившее с первого взгляда на небольшой компас. Это было все. Священник бросил стержень, нож, пергамент и похожий на компас предмет в сумку и вскочил в седло.

«Теперь едем, — передал он. — Здесь сделано все».

Медведь немедленно пустился вперед легкой рысцой, придерживаясь направления, которым они шли раньше. Длинными прыжками лорс последовал за ним.

Оглянувшись, Иеро уже не увидел в наступившей темноте тела своего врага.

«По крайней мере, — подумал он, — этот не рассыпался пылью, как те, другие. Может быть, они даже не были людьми?»

Несколько миль троица двигалась с большой скоростью, пока не наступила ночь. Рассеянный свет звезд озарил лесную чащу, затем на небосводе появилась полная луна. К радости Иеро, ужасная лощина осталась далеко позади, и угнетающее чувство удушья, которое преследовало его в последние часы, рассеялось. Это, должно быть, решил священник, закончилось действие телепатической эманации убитого колдуна.

Он не забыл вознести краткую благодарственную молитву, принятую среди солдат; он понимал, насколько приблизился к смерти — или, возможно, к чему-то еще более страшному, чем физическое уничтожение. Еще секунда-другая, и его разум был бы полностью подчинен чудовищной воле того, кто называл себя С'нергом… Он не хотел гадать о предстоявшей ему судьбе — то ли немедленной гибели, то ли пытках и допросах в каком-нибудь тайном логове; но он не сомневался, что рано или поздно слуги Нечистого уничтожили бы и его самого, и его животных. Нет, об этом лучше не думать! А если о чем и стоит сейчас поразмышлять, так это о Горме.

Горм поразил Иеро; он понял, каким огромным мужеством обладает молодой медведь. Зверь, которому Господь даровал разум, сумел выждать и неожиданно напасть на врага! Иеро определенно чувствовал уважение к своему новому союзнику.

Наконец медведь замедлил бег, его тяжелое хриплое дыхание говорило, что он устал. Клоц тоже сбавил темп, и теперь они двигались со скоростью быстро идущего человека. Темнота наполнилась шорохами и вскриками, но то были нормальные звуки Тайга — далекое утробное хрюканье грокона, гигантской свиньи, визг дикой кошки, болтовня белок высоко на деревьях и резкие вопли ночных сов. В этом шуме не ощущалось ничего, внушающего тревогу. Что-то большое, бледное, как привидение, неожиданно взметнулось с земли и помчалось прочь длинными прыжками, скрывшись во тьме. Одинокий огромный заяц был легкой добычей для любого хищника и никогда не чувствовал себя в безопасности.

По прикидке Иеро, они прошли не менее пяти миль, двигаясь на юго-восток, когда Горм дал сигнал остановиться. Они находились под большими темными ветвями, и гнилые стволы лежали вокруг на ковре из хвойных игл. Полная тьма царила под деревьями; даже отблеска слабого света звезд не проникало сюда.

«Стоять — отдыхать — теперь (безопасно) — здесь», — пришли мысли Горма.

Соскочив на землю, Иеро направился туда, где темнел силуэт медведя, опустился на корточки и попробовал разглядеть глаза своего нового друга.

«Спасибо — помог (нам) — опасность — плохо», — послал он мысль.

Похоже, с каждым разом ментальный обмен происходит все легче и легче. Он мог теперь говорить с животным почти с такой же легкостью, как с Маларо, своим товарищем по комнате в школе аббатства, с которым он был связан мысленно сильнее, чем с кем-либо другим. Обмен мыслями с медведем происходил примерно на таком же интеллектуальном уровне и резко отличался от телепатического контакта Иеро с большим лорсом. Ответы Клоца были очень простыми и не содержали абстрактных понятий.

Медведь отозвался. Священник почувствовал, как длинный шершавый язык Горма коснулся его носа и щек; он понял, что это были приветствие и ласка. Он ощутил также волну доброжелательности или эмоции, родственной ей и полной скрытого юмора. Кажется, Горм развлекался.

«(Почти) убил нас — плохими мыслями. (Я) увидел их (почувствовал их) — пошел вперед — (он) взял (поймал) меня — сделал меня неподвижным (неживым). Затем снова — стал живым — пришел — укусил — остановил (прекратил) — дурные мысли. Хорошо (удачно)?»

Вывалив розовый язык, медведь сделал паузу.