И. Беров - Пламя и лёд

— Ты предлагаешь мне полезть наверх? На третий ярус? — Глаза Филиппа Одинокого озорно прищурились, пытаясь точно оценить высоту от своих жилистых плеч до самой толстой нижней ветки. По примерным подсчетам высота предстоящего охотнику прыжка составляла не менее четырех метров.

— Хорошее ты выбрал место для лагеря, — охотнику не требовалось больших усилий, чтобы оценить преимущество пристанища на ближайшую ночь в кроне дубового исполина.

— Я учел, что ты боишься диких зверей, и поэтому выбрал дерево повыше.

— Спасибо тебе, Белвар, — Филипп уже готов был допрыгнуть до нижних ветвей дуба, чтобы закрепить веревку, но слова неожиданно вылетели из его уст:

— Что мы здесь делаем, а, Белвар?

Лесной Хранитель озорно оглядел прочную экипировку Филиппа Одинокого: кроме стандартной плотной куртки, штанов и добротных сапог, защищающих ноги аж до самых колен, снаряжение молодого охотника включало в себя также легкие металлические доспехи, поверх охотничьей амуниции. Тонкие металлические наплечники, нарукавники, и небольшой нагрудный панцирь, состоящий из трех сегментов, плотно прижимались к торсу специальными застежками. Коленные и локтевые суставы охотника были дополнительно прикрыты выпуклыми застежками, туго набитыми истолченной глиной. Такому человеку не угрожали переломы основных суставов при неудачном падении.

Но у всего есть своя цена, и искатель приключений должен был ее вот-вот узнать. По расчетам Белвара, новая экипировка Филиппа прибавляла к его весу еще дополнительных десять килограммов, но когда молодой охотник слегка согнул колени и словно цикада в одно движение допрыгнул до нижних веток дуба, ирония хранителя немного утихла, снова уступив место простому любопытству.

Для сооружения лагеря на толстых нижних ветках дуба Филиппу Одинокому понадобилось всего лишь два часа. И как бы Белвар ни иронизировал по поводу его пристрастий, молодой охотник все еще крепко помнил усвоенные в юности уроки от Кантра и Велмы о способах выживания в лесной чаще. Филиппа беспокоило только то, что он совершенно не мог определить точное время — молодой охотник не мог сказать, когда наступит ночь или утро. Большие кошмарные деревья практически не пропускали ни одного лучика света. Корявые ветки впитывали в себя всю живительную энергию солнца, а затем пропускали ее через свои толстые измученные стволы и только потом отдавали ее через корни в лесную землю. Филипп не знал, как это происходит, но вывод был очевиден — холодной осенью вместо пронизывающего ветра воздух пронизывали тоненькие струйки теплого пара, поднимающиеся прямо от поверхности влажной почвы. Еще больше Филиппа удручало то, что около их пристанища кружили дикие звери. В основном это были волки. Голодные, одинокие и злые — звери в предчувствии возможной добычи отчаянно царапали когтями кору дерева, издавая при этом странный звенящий звук, от которого замирала кровь в жилах. Все тело Филиппа пропахло дымом от небольшого костра, который Белвару удалось разжечь на небольших плоских камнях, каждый из которых весил добрый десяток килограммов. Филиппу пришлось немало попотеть с ремнями и веревками, чтобы поднять их на четырехметровую высоту, а потом еще уложить на толстые ветки. То большое дупло, которое Белвар присмотрел под временные апартаменты, тоже разочаровало молодого искателя приключений. Впервые в жизни молодой охотник ненавидел свои доспехи. Филиппу даже сейчас, спустя два часа, казалось, что по его телу до сих пор ползают отвратительные жуки, червяки и многоножки, оставляя на его одежде маслянистые пятна. Даже сделанные из легкого сплава под его заказ и размер доспехи ужасно давили на плечи и причиняли массу неудобств.

«Звери вас только тогда не тронут, когда вы будете вне зоны их досягаемости», — слова Кантра молотом отбивали дробь в голове молодого охотника, так что Филипп молча терпел непривычную охотничью одежду на своем теле, сжав зубы, и смотрел на яркие пляшущие язычки огня.

Снизу раздался громкий волчий вой — ему тут же ответили сразу с нескольких сторон. Звери явно были голодны и сразу почувствовали пришедших на их территорию чужаков. Разъяренные вторжением, дикие твари периодически подавали свои мерзкие голоса — от чего их вой многих глоток сливался в одну арию кошмара. Полифония волчьих голосов, словно раскаленная игла, проникала в человеческое сознание, заставляя жертву подчиняться командам властелинов природы.

Кора дерева с хрустом затрещала — волчьи когти цеплялись за ствол дуба в надежде достать лакомую добычу.

Что-то шлепнулось о землю, глухо чмокнув при этом, отчего Филипп инстинктивно схватился за рукоять шпаги.

— Нервничаешь, — Белвар, казалось, вовсе не замечал хищников, как не замечал и их страстного желания поскорее добраться до их глоток. Филипп только с завистью посмотрел на своего товарища — лесной хранитель — или хранитель леса, как его расу называли в сказках, — народ, населявший Большую Землю еще в те времена, когда не было ни границ королевства, ни эльфов, ни орков, ни прочей нечисти. Всегда живущие в гармонии с природой, хранители научились разговаривать с Землей, слышать Ее и даже понимать. Велма часто говорила, что один такой хранитель знает больше, чем сотня мудрецов из Палаты Мыслителей. Филипп обычно слушал эти истории вполуха и не придавал им особого значения, пока случайно не наткнулся на представителя этого древнего народа. Хрупкий и безобидный на вид лесной житель не впечатлил своими размерами молодого Филиппа Одинокого, что подобно волку рыскал в густых лесах в поисках крова, но стоило только маленькому существу начать беседу, как одинокий скиталец не смог оторваться от встреченного им существа. Белвар прекрасно знал все о природе и лесах, ему даже были прекрасно знакомы расположения многих городов, причем даже орочьих и эльфийских. Небольшой рост и схожесть с большой бабочкой — вот и предпосылки, необходимые, по мнению Филиппа, чтобы раса лесных хранителей оставалась не изученной.

— Эти волки сведут с ума кого угодно, — Филипп стряхнул с себя гипнотическое наваждение, вызванное волчьим концертом. «Хороший зверь — это зверь, находящийся на безопасном расстоянии от вас», — эти слова Кантра молодой охотник всегда помнил. Стоило только немного опустить взгляд вниз, чтобы лишний раз убедиться в их правоте.

— Вообще-то это не совсем волки, — Белвар впервые за последний час второй раз вступил в разговор, — звери, которые взяли нас в осаду, — это варги — порода диких волков, которая появилась впервые возле орочьих поселений.

— Варги никогда не гуляют по лесам без своих хозяев — орков, — Филипп звучно шлепнул комара, севшего ему на щеку, отчего на его лице показалась тоненькая полоска крови. — Что мы здесь делаем, Белвар?