Стивен Эриксон - Увечный бог

Однако его оттолкнули щитом. Вифал пошатнулся и упал, запутавшись в торчащих руках мертвецов. "Плохо дело".

Лиосан замаячил сверху, взмахнул мечом.

Непонятный черный промельк, выпад отражен - размытое движение - Лиосан завизжал от мучительной боли, упал как подкошенный.

Над Вифалом присела полуголая женщина - мышцы залиты потом, в руке обсидиановый нож, с него капает кровь. Она придвинулась ближе, прижалась к решетке шлема. - Вор!

- Что? Я - кто?

- Мои доспехи! Ты их украл!

- Я не знал...

- Но ты крепко держался. Впереди драка, так что давай поднимай задницу!

Она ухватилась за воротник кольчуги, одной рукой вздернула его на ноги. Вифал пошатнулся. Поднял щит, приготовил палицу.

Они окружены. Сражаются до последнего человека.

Сверху два черных дракона - "откуда они взялись, во имя Худа?" - оказались в буре белых и золотистых рептилий. Их рвут, терзают, они шипят как ободранные кошки, взмахивают лапами. Но их гонят все ближе к земле.

Полуголая женщина дерется рядом с грацией змеи, смехотворный обсидиановый нож шипит, вылетая словно черный язык, и возвращается мокрым от крови.

Вифал ничего не понимал. Она не отсюда, но это же невозможно. Он прогудел сквозь решетку шлема: - Кто ты, Худа ради?

Шерл начала заваливаться назад, колени согнулись; она вдруг оказалась лежащей на земле. Сверху толпились фигуры: искаженные лица, качаются древки копий, ноги ищут опору... Она потеряла меч, кровь обильно текла откуда-то пониже ребер. Пальцы двигались по коже, обнаруживая рану - очень, очень глубокую. "Ах. Я убита".

- Дышать можешь? Вдохни, женщина! Глубокий вдох. Это приказ!

- Ка... капитан?

- Ты меня слышала!

Шерл не видела говорящую - она где-то сзади. Голос тоже был неузнаваемым. Но кто еще это может быть? Земля тряслась. Словно тысяча железных сердец... бьются, бьются. Она втянула вонючий воздух. Глубже, еще глубже. - Капитан! Могу дышать!

- Тогда и жить можешь! Встать! Хочу, чтоб ты была рядом - до конца, понимаешь?

Шерл попыталась сесть и упала, застонав от боли. - Меня проткнули, капитан...

- Это плата за вход в клуб проклятых! Вставай, чтоб тебя!

Она перекатилась на живот - так легче было подтянуть ноги, встать на карачки.

Краткость выплевывала слова с хрипом: - Девка без подруги... Нет ничего хуже! Знаешь, что бывает с девками без подруг?

- Нет, капитан.

- Они замуж выходят!

Шерл увидела поблизости меч, в руке трупа. Потянулась, выхватила оружие. - Ладно, капитан. Буду тебе подругой.

- До конца?

- До конца!

- Клянись!

- Клянусь! Клянусь!

Рука ухватилась за подмышку, подняла ее. - Стой твердо, любимая. Давай убьем побольше мужиков.

Зевган Друльз убил ростовщика, потом и всю семью ублюдка. Потом сжег имение и с ним записи о сотнях семей, введенных в Долги одним человеком. Считал, видите ли, что может творить что вздумается с множеством жизней, может нацеплять кандалы и оковы. Затем Зевган пошел сжигать банк, а с ним и Палату Записей... ну, точнее, половину, нужную половину.

Никому не удалось доказать хотя бы один эпизод - он же не дурак. Однако одних подозрений оказалось достаточно для ссылки на тюремный остров. Там он потерял двадцать один год жизни, до исхода. До похода. До проклятого берега.

Слишком старый для сражения в строю, он стоял сейчас на краю обрыва, вместе с дюжиной Детской Стражи. Калеки, старичьё, полуслепые и полуглухие. За ними в полумраке опушки сгрудились дети и беременные, слишком старые и слишком сильно израненные - теперь таких становится всё больше.

Зевган и его команда - как и еще десяток взводов - ждали, когда придется отдать жизнь в защиту детей трясов и островитян, детей и ослабевших взрослых. Хотя Зевган жалел лишь детей.

Что ж, это будет жалкая защита - понимает он, понимают и все остальные - но это не важно. "К чему сомнения? Среди нас дети, смотрят вверх испуганными глазами. О чем тут думать?"

Микстер Фрил пододвинулся ближе. Он утирал нос. - Так ты сознаешься, да?

- Сам слышал, - отозвался Зевган. - Я это сделал. Всё это. И сделал бы еще раз. Да если бы меня не заперли на острове, я продолжил бы свое дело. Сжег бы все банки, все Палаты, все жирные имения с жирными хозяевами, жирными женами, жирными любовницами и всем прочим жиром.

- Ты убивал невинных, Зев, вот что ты делал. Нужно было тебя повесить.

- Повесить. Помучить. Вывернуть наизнанку, поджарить шары и петушок нарезать кусочками. Да, Микс. Видит Странник, вмешиваться в дела людей у власти - нет более ужасного преступления. Они первые тебе так скажут.

- Погляди, как там умирают.

- Гляжу, Микс.

- И мы следующие.

- Мы следующие, да. Потому и сознаюсь. Понимаешь, последний мой смех. Над ними всеми, верно? Меня не повесили, не вывернули, не поджарили шары, не нарезали петушок...

Микс что-то ответил, но Зевган ничего не расслышал при таком шуме. Он извернулся поглядеть, что такое, но силуэты уже скользили повсюду. У них мечи, за их спинами яростный лес... оглушительный шум приближался, приближался и наконец он здесь.

Микс кричал. Зев просто пялился.

Кожа черная как деготь. Высокие здоровяки, все виды оружия, стучат о края щитов, и глаза их - они пробирались сквозь лагерь, и дети смотрели, съежившись, и беременные женщины прятались и загораживались - глаза их...

"Знаю этот взгляд. Видел. Видел в зеркале. В ту ночь, когда завалил всех".

Два черных дракона долго не продержатся - удивительно, что они еще живы, еще дерутся. Оставив их сородичам, Кадагар Фант низко спустился над Берегом. Он видел остатки ненавистных врагов, падающих под мечами и копьями отборных бойцов - они окружены, эти мерзостные убийцы, тупо защищающие вожаков. Мертвеца и женщину на коленях.

Скоро он приземлится. Перетечет. Кадагару хотелось оказаться там как раз тогда, когда женщина останется последней. Ему хотелось разорвать ей горло руками. Это королева? Всего Харкенаса? Он так думал. Он признавал в ней смелость - вышла на Первый Берег, чтобы сражаться рядом со своим народом.

Но не всякая смелость достойна награды или даже признания, и единственным воздаянием этой женщине станет скорая смерть. "Но не красивая. Наверное, я просто удушу ее".

Королевство заполнилось густым дымом, леса вдалеке пылали; Кадагар заподозрил, что враг вознамерился лишить его трона, зловредно спалив город дотла. Вполне можно представить такое коварство. "Но я отстроюсь. И выпущу в это Королевство свет. Вымету здешнюю тьму, адские тени. Родится нечто новое. Эпоха мира. Благословенного мира!"

Он видел: один из черных драконов падает, кружится, его преследуют два сородича. Осталось одно мгновение до смерти.

"Арапал, не нужно было лезть первым. Ты знал, что тебя будут ждать". Но брат его, самый верный слуга и друг, уже превратился и лежит - одинокое недвижное тело - у подножия Светопада. С такой высоты он столь мелок, жалок, ничтожен. Какая несправедливость - он воздвигнет монумент в честь жертвы Арапала, во славу истребившего носителя меча Хастов. Там, у подножия Светопада, он...