Стивен Эриксон - Увечный бог

- Всегда куда-то не туда нос совал, - сказал мужчина - картулианец с намасленной бородкой.

- Любопытство, - заметил другой солдат, коротконогий и широкоплечий фалариец с волосами цвета алого золота. У него был срезан кончик носа, отчего лицо стало уродливым.

- С элегиями покончено? Отлично. Это Лизунец. Ну, лица я знаю, так что мы знакомы. Назовите имена.

Картулианец сказал: - Жженый Трос, сержант. Сапер.

- Леп Завиток, - отозвался фалариец. - Хирург.

- Целительство?

- Не рассчитывайте. Не здесь.

- Грусть, - сказала молодая женщина. - Взводная колдунья. Почти так же бесполезна, как Леп.

- Арбалеты сохранили? - спросил Урб.

Все молчали.

- Значит, первая задача - пойди в арсенал. Потом назад, вычистить эту помойку. Двадцать Второй распущен. Добро пожаловать в Тринадцатый. Лизунец, подружись с ними. Пряжка, ты теперь капрал. Поздравляю.

Когда все ушли, Урб встал в одиночестве - и долго, не замечаемый никем, смотрел в никуда.

Кто-то потряс ее за плечо. Она застонала, перекатилась набок. Снова толчок, еще сильнее. - Прочь. Темно еще.

- Еще темно, сержант, потому что вы завернулись в одеяло.

- Неужто? Ну-ка, сделайте то же и снова поспим. Иди прочь.

- Утро, сержант. Капитан Скрипач желает...

- Он всегда желает. Едва обернутся офицерами, как желают и желают все время. Эй, кто-нибудь, дай кувшин.

- Кончились, сержант.

Она выпростала руку, ощупала грубую ткань на лице, стянула за край. Открыла один глаз. - Не может быть. Иди найди где-нибудь там.

- Найдем, - обещал Увалень. - Как только встанете. Кто-то ходит по взводам, считает. Нам не нравится. Нервничаем.

- Почему? - Одинокий глаз моргнул. - У меня все восемь моряков...

- Четверо, сержант.

- Пятьдесят процентов потерь? Неплохо для вечеринки.

- Вечеринки?

Она села. - Прошлой ночью было восемь.

- Четверо.

- Правильно, дважды четверо.

- Это не вечеринка была, сержант.

Хеллиан пыталась освободить второй глаз. - Не она, гммм? Вот что значит убегать, капрал. Пропустил всё веселье.

- Да, полагаю так. Мы растопили кусок шоколада - думали, вам понравится.

- Та штука? Вспоминаю. Болкандшоколад. Ладно, вон из палатки. Я приведу себя в достойный вид.

- Вы не в палатке, сержант, вы в отхожем месте.

Она огляделась. - Вот откуда запах.

- Никто им не пользовался, сержант. Мы видели, что вы тут.

- Ох.

Живот снова свело, но рвоты не осталось, так что он сглотнул, подождал, тяжко вздыхая, и снова сел на корточки. - Чопорные соски Полиэли! Если я не буду ничего сдерживать, весь наружу выйду!

- Уже, Борот, - заметил Горлорез, стоявший неподалеку. Голос его стал сплошным хрипом и сипом. Старые шрамы на шее воспалились; удар в грудь оказался таким сильным, что колечки доспеха впаялись в грудину, и это как-то повлияло на гортань.

Они отошли от лагеря, встав в двадцати шагах от восточного пикета. Наоборот, Горлорез, Мертвяк и сержант Бальзам. Выжившие Девятого взвода. Пехотинцы скорчились в своих норках, смотрели на них налитыми кровью глазами, но молчали. Это вызов? Жалость? Взводный маг не знал и знать не желал. Утерев рот ладонью, он глянул на Горлореза с Бальзамом. - Ты созвал нас, сержант. Зачем?

Бальзам стащил шлем, яростно поскреб лысину. - Просто сказать: мы во взводе не сломались, мы не будем брать новых членов. Вот и все.

Наоборот хмыкнул: - Мы за этим сюда тащились?

- Не будь идиотом, - прорычал Мертаяк.

Бальзам встал к ним лицом. - Говорите все. Сначала ты, Горлорез.

Высокий мужчина вроде бы вздрогнул. - Чего сказать? Нас погрызли. Но Добряк назвал Скрипа - как там? - кровавым гением. У нас теперь новый капитан...

- В Сорт ничего плохого не было, - вмешался Мертвяк.

- Никто не говорит. Она решительный офицер, эта баба. Но, может, в том и дело. Скрип плоть от плоти морпех. Был сапером. Сержантом. Теперь капитан того, что от нас осталось. Я только рад. - Он пожал печами, смотря на Бальзама. - Больше сказать нечего.

- А когда он скажет, что пришло время идти, вы станете скулить и блеять?

Брови Горлореза поднялись. - Идти? Куда?

Бальзам прищурился. - Твоя очередь, Мертвяк.

- Худ мертв. Серые всадники патрулируют врата. Во снах я вижу лица - смутно, но всё же... Малазане. Сжигатели Мостов. Вы просто не можете себе представить, какое это облегчение. Они все там. Думаю, надо благодарить Мертвого Ежа.

- Ты о чем? - удивился Наоборот.

- Такое чувство. Словно он, вернувшись, прожег за собой тропу. Шесть дней назад... ну, готов поклясться, они были от нас на расстоянии поцелуя.

- Потому что мы почти что умерли, - буркнул Горлорез.

- Нет, они были как осы - но "медом" для них были не смерть и не ящеры. Их привлекло случившееся в авангарде. С Лостарой Ииль. - Глаза его сияли, когда он обводил взглядом товарищей. - Знаете, я сам мельком видел. Видел ее танец. Она сделала то же, что Рутан Гудд, но не пала под клинками. Ящеры отступили - они не знали, что делать, не могли подобраться близко - а те, что смогли... боги, их порубило в куски. Я смотрел на нее и сердце чуть не лопалось.

- Она спасла жизнь Адъюнкта, - сказал Горлорез. - Так ли это хорошо?

- Не тебе спрашивать, - ответил Бальзам. - Скрип нас созывает. Ему есть что сказать. Думаю, насчет нее, Адъюнкта. И того, что будет. Мы всё ещё морпехи. Мы по-прежнему морская пехота, и среди нас есть тяжелая пехота - самые упрямые быки, каких я видывал.

Он повернулся, потому что к ним подошли двое солдат из дозора. Они держали в руках два каравая, сверток с сыром и глиняную бутыль явно родом с Семиградья.

- Что это? - спросил Мертвяк.

Солдаты замерли в нескольких шагах. Тот, что справа, заговорил: - Смена вахты, сержант. Нам принесли завтрак. Но мы не особо голодные. - Тут они положили продукты на чистый клочок земли, кивнули и направились в лагерь.

- Розовое брюхо Худа, - вздохнул Мертвяк.

- Пригодится, - сказал Бальзам. - Но мы не закончили. Наоборот.

- Садки больны, сержант. Ты видел, что делается с нами, магами. Есть и новые, садки новые, я имел в виду... только они совсем не ласковые. Хотя я могу попробовать в них нырнуть, когда совсем одурею от своей бесполезности.

- Ты среди нас лучший арбалетчик, Борот, так что не говори о бесполезности.

- Может и так, Горлорез, но мне не по себе.

- Мертвяк, - сказал Бальзам, - ты тут занимался целением.

- Да, но Борот прав: это не весело. Проблема в том, что я всё ещё как-то привязан к Худу. Даже если он... хм, мертвый. Не знаю, почему, но когда магия ко мне приходит, она холодна как лед.

Наоборот нахмурился: - Лед? Бессмыслица.

- Худ был треклятым Джагутом, так что смысл есть. Но смысла нет, потому что он, э... ушел.

Горлорез сплюнул. - Если он действительно помер, как ты говоришь, он сошел в свое же королевство? И разве он не должен был уже быть мертвым, раз стал Богом Смерти? Это в твоих словах смысла нет, Мертвяк.