Стивен Эриксон - Увечный бог

Некромант выглядел несчастным. - Знаю.

- В следующий раз, как будешь исцелять, - предложил Наоборот, - позволь мне принюхаться.

- Тебя снова затошнит.

- И что?

- О чем ты думаешь, Борот? - поинтересовался Бальзам.

- Думаю, Мертвяк уже не пользуется садком Худа. Думаю, это должен быть Омтозе Феллак.

- Мне тоже кажется, - пробубнил Мертвяк.

- Есть один способ проверить, - сказал Бальзам.

Наоборот выругался. - Вот. Мы не знаем точно, но ходит слух: у нее сломаны ребра, она кашляет кровью, и у нее сотрясение мозга. Однако с этим отатаралом никто к ней не может подойти.

- Но Омтозе Феллак - садок Старших. - Мертвяк кивнул. - Что же, идем. Стоит попытаться.

- Пойдем, - согласился Бальзам. - Но сначала еда.

- Оставим Адъюнкта страдать?

- Поедим здесь, - тускло глянул на него Бальзам, - потому что мы морпехи и не швыряем грязь в лица товарищей-солдат.

- Точно, - сказал Наоборот. - К тому же я голоден.

Курнос потерял четыре пальца на руке, державшей щит. Чтобы остановить кровотечение, не унявшееся даже после ушивания культей, он сунул пальцы в котелок с кипящей водой. Теперь они выглядели расплавленными, ладони покрылись ожогами. Но кровь остановилась.

Он готов был признаться в вечной любви Острячке, но пришел сержант Восемнадцатого и забрал Острячку с Поденкой, так что Курнос остался в одиночестве. Последний из бывшего взвода Геслера.

Он некоторое время посидел, протыкая терновым шипом волдыри и высасывая жидкость. Закончив, снова посидел, следя за угасающим огнем. Во время боя отрезанный палец ящера попал ему за воротник, между кирасой и рубашкой. Когда он его достал, вместе с Поденкой и Острячкой сварил обрубок. Скудные кусочки мяса и жил они разделили между собой, а костяшки привязали к волосам. Так принято среди Охотников.

Женщины настояли, чтобы он взял самую длинную фалангу, в компенсацию испорченной руке; теперь она свисает с бороды, затмевая прочие костяшки, собранные с летерийских солдат. Она тяжело стучит в грудь, ведь он тронулся в дорогу, вдруг осознав, что остался в одиночестве.

Запакованные вещи лежали на плече. Через двадцать два шага он оказался в лагере старого взвода Скрипача. Нашел место для палатки, положил мешок и присел с другими солдатами.

Красивая маленькая женщина справа передала оловянную кружку с чем-то пахучим. Улыбнувшись, он не увидел ответной улыбки и поэтому вспомнил ее имя. Улыба.

Но это, как показалось ему, лучше одиночества.

- Соперник, Корабб.

- Не вижу, - ответил семиградский воин.

- Курнос желает быть нашим новым кулаком, - объяснил Каракатица.

- Значит, во взводе будет четыре кулака? Я, капрал Тарр, Корик и Курнос.

- Я был капралом, не кулаком, - сказал Тарр. - К тому же я не бью, только прикрываюсь.

Каракатица фыркнул: - Едва ли. Ты шел вперед, как любой ударный кулак, какого я видел.

- Я шел вперед, сапер, чтобы закрепиться.

- Отлично, - согласился Каракатица. - Принимаю поправку.

- Я тут поняла, - вмешалась Улыба. - У нас больше нет сержанта. Или это ты, Тарр? Если так, нужен новый капрал, а раз только у меня есть мозги, им стану я.

Тарр поскреб в седеющей бороде. - Я думал насчет Корабба.

- Ему нужен отдельный фургон с оружием!

- Я сберег летерийский меч, - обиделся Корабб. - Больше ничего не терял.

- Давайте голосовать.

- Не будем, Улыба, - сказал Тарр. - Корабб Бхилан Зену'алас, отныне ты капрал Четвертого взвода. Поздравляю!

- Он едва перестал быть новобранцем! - скривилась на всех Улыба.

- Молодые сливки слаще, - заявил Каракатица.

Корик оскалил зубы на Улыбу: - Придется пережить, солдат.

- Я теперь капрал. Слышал, Курнос? Я теперь капрал.

Панцирник поднял голову над кружкой. - Что слышал?

Потеря Бутыла их травмировала. Каракатица по глазам видит. Первая потеря взвода... ну, насколько он может припомнить. Из первоначального состава - точно. Хотя гибель одного солдата - это чертовски хорошо. Большинству взводов досталось сильнее. Некоторых вообще больше не существует. "Некоторых? Скорее почти всех".

Он уселся на объемистую запасную палатку, исподтишка следя за солдатами. Слушая их жалобы. Корик - конченый человек. Если в нем и был хребет свободы, позволявший держаться прямо - он сломан. Теперь он носит цепи внутри себя, они обмотали даже мозг. Возможно, навеки. Он испил из колодца страха и все время на него оглядывается.

Та заваруха оказалась жуткой, но Корик зашатался еще раньше. Каракатица гадал, осталось ли хоть что-то от воина, которого он раньше знал. Дикари имеют обыкновение склоняться к самым гнусным порокам цивилизации; и не важно, насколько умен человек - он зачастую слеп к тому, что его убивает.

Возможно, обычные люди такие же... но, для ума Каракатицы, этот случай особенно трагичен.

Даже Улыба потихоньку отстраняется от Корика.

ОНА не изменилась, решил Каракатица. Ни на щепоть. Та же психованная, склонная к убийству тварь - вот она, Улыба. Ее нож рубил жестоко. Она завалила в тот день немало великанов. Уже поэтому она была бы ужасным капралом.

Тарр остался Тарром. Таким он был, таким он будет вечно. Получится надежный сержант. Может, малость без воображения, но этот взвод уже не нуждается во встрясках. Слишком многое повидал. "И мы встанем за него горой. Этот мужик - стена с шипами, и когда шлем опущен на лоб, даже стадо бхедринов его не собьет. Да, Тарр, ты всё сделаешь как надо".

Корабб. Капрал Корабб. Идеально.

И еще Курнос. Сидит как пень, расплющенные волдыри сочатся сукровицей. Пьет кишкодёр, который заварила Улыба, на измученном лице слабая улыбка. "Меня не обманешь, Курнос. Слишком давно я в армии. Ты рад, что у тебя бронированный череп. Как все панцирники. Но я вижу блеск крошечных глазок под веками.

"Что слышал?" Отличная попытка, но я видел поспешно затушенную искру. Рад быть здесь, да? Хорошо. Счастлив тебя принять.

А насчет меня - чему я научился? Ничему новому. Мы прошли через многое, но предстоит проходить еще и еще. Тогда и спросите. Тогда и спросите".

Он поднял голову: появился Скрипач. От скрипки осталась лишь шейка, струны ерзают по спине, словно непокорные волосы. Рыжина почти ушла из бороды. Короткие ножны пусты - оставил клинок в глазнице ящера. Взгляд синих глаз суров, почти обдает морозом.

- Сержант Тарр, еще ползвона. Потом веди их на место.

- Слушаюсь, капитан.

- К нам приехали с юга. Напасть, несколько хундрилов и еще кто-то. Много кого.

Каракатица наморщил лоб. - Кто это?

Скрипач пожал плечами: - Переговоры. Скоро все узнаем.

- Говорят, ты выживешь.

Хенар Вигальф улыбнулся ей с кровати. Но это была неуверенная улыбка. - Я сделал, что ты просила, Лостара. Наблюдал.