Стивен Эриксон - Увечный бог

Сердце Лостары тяжело застучало в груди. - Я ощутила его, - сказала она. - Словно подъем прилива. - Она вздрогнула, шепнув: - И я утонула.

- Твоя любовь призвала меня, Лостара Ииль.

Она скривилась: - Я не люблю тебя, Котиллион.

Скрытая голова чуть пошевелилась. - Мужчина, которого ты решила защитить.

Тон удивил ее. "Усталость, да, но и еще что-то. Одиночество. Этот бог одинок".

- Ты танцевала для него и никого иного, - продолжал Котиллион. - Даже не для Адъюнкта.

- Я ожидала смерти.

- Знаю.

Она ждала. Слабые голоса из-за хлипких стен шатра, иногда промельк света фонаря с колпаком, стук подошв.

Тишина тянулась и тянулась.

- Ты спас нас, - сказала она наконец. - Полагаю, должна за это поблагодарить.

- Нет, Лостара Ииль, не должна. Я ведь овладел тобой. Ты такого не просила... хотя все эти годы грация твоего танца была... завораживающей.

Она вздохнула. Что-то тут происходит. Она не понимала. - Если не благодарность моя тебе нужна, Котиллион, то что? - Еще не окончив, она вздрогнула от грубости своего тона. "Всё не так..."

Он не открывал лица. - То были ранние дни, не так ли. Наша плоть была реальной, наше дыхание... реальным. Все было рядом и мы брали, совсем не думая, насколько это драгоценно. Наша молодость, яркое солнце, тепло, казавшееся вечным.

Она поняла, что он плачет. Ощутила себя беспомощной. "К чему это?" - Я взяла твой гнев, сказал ты. О да, припоминаю, как меня наполнила сила. Искусство владения клинками принадлежало лишь мне, но быстрота - и полное осознание - пришли от тебя. Я забрала твой гнев. Котиллион, что ты забрал у меня?

Кажется, он покачал головой. - Думал, что покончил с захватом власти над женщинами.

- Что ты забрал? Ты взял любовь, да? Она утопила тебя, как твой гнев утопил меня.

Он вздохнул. - Всегда равный размен.

- Может ли бог не любить?

- Бог... прощает.

Она испугалась. - Но тогда... что поддерживает тебя? Котиллион, почему ты продолжаешь бороться?

Он резко встал: - Ты продрогла. Я помешал отдыху...

- Овладей мною снова.

- ЧТО?

- Любовь, что я чувствую. Тебе она нужна, Котиллион. Ведь именно эта нужда привела тебя ко мне? Ты хочешь... снова утонуть.

Ответ был дрожащим шепотом. - Не могу.

- Почему? Я сама предлагаю. Как истинное выражение благодарности. Когда смертная соединяется со своим богом, разве это не язык самой любви?

- Мои поклонники меня не любят, Лостара Ииль. Мне нечего дать в ответ. Высоко ценя твое...

- Слушай, говнюк, я пытаюсь вернуть тебе часть человечности. Ты треклятый бог - если ты потерял страсти, что будет с нами?

Вопрос явно потряс его. - Я не усомнюсь в избранном пути, Лостара Ииль. Я достаточно силен, я предвижу горький конец...

- Не сомневаюсь. Я ощутила тебя, помнишь? Слушай, какой бы там ни был конец... мое предложение отнимет часть его горечи. Неужели не видишь?

Он качал головой: - Ты не понимаешь. Кровь на моих руках...

- Теперь и на моих руках. Или забыл?

- Нет. Я владел тобой...

- Думаешь, это что-то меняет?

- Не нужно было сюда приходить.

- Может, и нет, но ты здесь, и капюшон всё не скроет. Отлично, отвергни мое предложение; но неужели ты по-настоящему веришь, что лишь женщины чувствуют любовь? Если решил никогда не чувствовать... ничего, лучше зарекись от одержания, Котиллион. Залезь в нас, смертных - и мы возьмем у тебя что захотим, а взамен отдадим то, чем владеем. Если повезет, это будет любовь. Если ты невезучий, Худ знает что получишь.

- Я понимаю.

- Да, должен. Прости. Но, Котиллион, ты дал мне не только гнев. Не видишь? Любимый мужчина не горюет по мне. Он любит не призрак, краткий и невозвратимый миг жизни. Ты дал нам обоим шанс жить и любить - и не важно, сколько еще это продлится.

- Я также спас Адъюнкта, а тем самым и всю армию.

Она склонила голову к плечу, ощутив растерянность. - Ты сожалеешь?

Он помедлил. Молчание окатило Лостару, словно ледяные волны.

- Пока она жива, - произнес он, - путь, ожидающий тебя и невезучую, наполовину проклятую армию, будет горек, как мой собственный. Грядущие страдания... ах, нет даров, способных загладить...

- Должны быть, Котиллион. Они существуют. Всегда.

- Вы все умрете во имя любви? - Вопрос словно разорвал ему грудь.

- Если придется умереть, найдем ли лучшую причину?

Он смотрел на нее полдюжины ударов сердца. Потом сказал: - Я обдумывал... возмещение.

- Возмещение? Не понимаю.

- Наша молодость, - пробормотал он, словно не слыша, - яркость солнца. Она решила бросить его. Боюсь, виноват я, виноваты мои поступки. Это было неправильно. Всё так ужасно неправильно. Любовь... я забыл.

Тени сгустились и через миг она оказалась одна в шатре. "Она? Котиллион, внемли моей молитве. При всех твоих страхах ты не забудешь любви. Но ты можешь повернуться к ней спиной. Не надо". Бог, который искал ее. Бог, страдающий от тяжкой нужды. Но она не могла дать ему искомого - возможно, увидела она сейчас, он был мудр, отвергнув предложение. "В первый раз - обмен гнева на любовь. Но я не вижу, чтобы в нем оставался гнев.

Всегда равный размен. Если я открою ему свою любовь... что бы в нем ни осталось, он не хочет отдавать". И это, поняла она, было актом милосердия.

"Сказанное и не сказанное. В пространстве между - тысяча миров. Тысяча миров".

Эскорт Напасти - двое молчаливых солдат в латах и шлемах - замер. Тот, что слева, указал пальцем: - Там, морской пехотинец, вы найдете своих товарищей. Они собрались по призыву капитана. - Солдат продолжил, обращаясь к Рутану Гудду и Мазан: - Командный шатер Адъюнкта стоит где-то в ином месте. Но когда вы дойдете до края укреплений Охотников за Костями, думаю, найти путь окажется не трудно.

- Хотя мы будем скучать по вашей компании, - отвечал Рутан Гудд, - я уверен, что вы правы. Благодарю, что проводили досюда, сиры.

Фигуры - Бутыл так не понял, мужчины это или женщины, ведь даже голос не дал намека - поклонились и развернулись кругом, чтобы вернуться к своим обязанностям.

Бутыл поглядел на спутников. - Значит, разделяемся. Мазан, ожидаю скоро тебя увидеть. Капитан. - Он ловко отдал честь.

Тот скривил губы в ответ. Отсалютовал Мазан и пошел в сердце лагеря.

Бутыл повернулся в направлении, указанном стражниками. "Что бы сказала им Сорт? Думаю, скоро я узнаю".

Дозоров не было. Небольшая группа солдат сидела и стояла в низине, а в дальнем конце скрючился на валуне... "это Скрипач? Боги подлые, не говорите, что здесь все оставшиеся!"

Он нерешительно приблизился.

Они шли по сравнительно спокойному лагерю. Было поздно, Мазан не ожидала застать Адъюнкта бодрствующей. Однако она знала: Тавора не простит промедления. "Хотя мой рапорт, похоже, мало ее впечатлит. Пять побитых молью Т'лан Имассов - вот и все зрелище". Нет, это Рутан Гудд идет к настоящим неприятностям. Она надеялась стать свидетельницей хотя бы частью разговора - чтобы насладиться смущением капитана.