Татьяна Русуберг - Аркан

«Петух ощипанный!» — бормотала Летиция себе под нос, пока каблуки выбивали дробь по ведущим в монастырские подвалы ступеням — именно туда вел энергетический след. Коридор с низким сводом слабо освещала одинокая масляная лампа. Из-за приоткрытой двери справа доносилось приглушенное бормотание — брат келарь подсчитывал доставленные из мыловарни бурые бруски. Не удостоив монаха вниманием, чародейка ринулась вглубь подвала. Селия, как мышка, шмыгнула вдоль стены, растворяясь в тенях. Глуховатый брат Амвросий вскинул взгляд от пергамента с аккуратными колонками цифр, но полумрак за дверью ничто не тревожило, и он снова вернулся к мыльному учету.

Источник магии был теперь так близко, что Летиция чуяла его без заклятий и приборов. Коридор разделялся на два. Чародейка уверенно свернула в темноту налево, щелкнула пальцами, призывая к жизни мотылек голубоватого света. Хороводы теней побежали по беленым стенам, опережая хозяйку, эхо шагов забилось о низкий свод.

— Светлейшая, — задыхаясь, пролепетала догнавшая начальницу Селия. — Осторожно. Это там, — женщина указала на массивную дверь, в которую упирался коридор.

— Знаю, идиотка! — фыркнула Летиция. Подлетев к препятствию, она дернула массивную кованую ручку. Заперто. — Именем закона, откройте!

Из-за двери не доносилось ни звука. В ярости чародейка пнула дубовые доски. «Ладно же! Я покажу тебе эффектный вход!» Сделав глубокий вдох, Летиция медленно выпустила воздух из легких. Поймав пальцем тепло своего дыхания, она уверенно начертила руну ключа. Облачко пара, вместо того чтобы рассеяться, уплотнилось, вытянулось, поплыло, серебристо мерцая, вниз и просочилось в замочную скважину. Скрытый в дереве механизм тихонько щелкнул. Торжествующе улыбаясь, чародейка положила ладонь на ручку и повернулась к сексоту Пейн. Что она собиралась сказать, так и осталось неизвестным.

Дверь распахнулась — внезапно и с такой силой, будто боевой конь лягнул ее изнутри. Летиция едва успела уклониться, иначе массивная створка впечаталась бы ей прямо в лоб. Инерция толчка опрокинула чародейку. Пытаясь избежать падения, она уцепилась за платье Селии, и обе с визгом рухнули на пол. В дверном проеме, из которого начал распространяться острый сырный дух, появилась высокая фигура, темная против сияния зависшего под потолком магического «светлячка».

— Это что — новая мода? — Черная рука, на которой было всего четыре пальца, ткнула в сторону обеих дам. — Какое убожество!

Сначала Летиция не поняла, касалось ли замечание ее платья, прически или попытки вторжения в запертое помещение. Но, оттолкнув ворох задравшихся юбок, заслонявших обзор, она с ужасом обнаружила, что незнакомец критикует ее кружевные панталоны, сиявшие белизной на затоптанном полу.

— Нахал! — Визг чародейки достиг, вероятно, даже слуха брата келаря. Сзади из коридора послышались торопливые шаги. Летиция одернула платье и прошипела уголком рта:

— Селия, займись.

Поняв приказ с полуслова, сексот Пейн вскочила на ноги и поспешила в сторону нежелательной помехи. «Нахал» шагнул вперед, наклонился и протянул поверженной противнице ладонь. «Светлячок» Летиции озарил красивое бледное лицо, смоляную бородку и темные, чуть приподнятые к вискам глаза, в которых таяли искры недавнего волшебства. Оскорбительные слова замерли у чародейки на губах. Кем бы ни был этот человек, сутана экзорциста подходила ему не больше, чем самой Летиции — бедное крестьянское блио.

— Кто вы? — прошептала она, пока в голове проносились самые невероятные догадки: «Сексот из центрального отдела? Агент ОВРа? [29] ОВР — Отдел Внутренних Расследований. Чистильщик?»

— Мастер Ар, — улыбнулся незнакомец, и в его глазах Летиция прочитала обещание, перед которым не смогла устоять. Рука с ярко-алыми ноготками скользнула в прохладную ладонь. Сила, рванувшаяся в тело чародейки, мгновенно смела все преграды, автоматически поставленные тренированным сознанием, — так горный поток, разбухший от паводка, разрушает примитивную плотину. Эта сила не была враждебной — скорее иной, чем что-либо, испытанное Летицией прежде, и мощной, неистощимо мощной, будто она не имела ни начала, ни конца, ни истока, ни дельты. Чародейка плыла на теплых волнах, ласкающих тело миллиардами живых золотистых искр, и желала только одного — чтобы это никогда не кончалось.

Она едва ощутила твердость каменного пола под подошвами, когда Мастер вздернул ее на ноги. Хватка разжалась, и Летиция снова почувствовала свои пальцы — одинокие и такие слабые.

— Что… это было? — прохрипела она голосом будто исходившим из чужого горла.

Темные глаза, отрицающие время, нашли ее потерянный взгляд. Обещание, горевшее в них, невозможно было истолковать иначе.

«Хочешь? — говорили они без слов. — Хочешь, это будет твоим?»

А тонкие губы, незначительные на лице из-за огня чудных глаз, проговорили на неловком языке людей:

— Вы любите сыр?

Летиция шевельнула пересохшим языком, выдавливая утвердительный звук. Она ненавидела сыр с самого детства, одной его вони, напоминающей о поношенных носках, было достаточно, чтобы вызывать тошноту. Но сейчас она, не колеблясь, набила бы рот омерзительной гладкой массой — только ради того, чтобы испытать это снова, снова стать частью невозможной мощи, по сравнению с которой даже вхождение в эгрегор с магами десятой ступени казалось каплей — крошечной каплей, отделенной от матери-реки.

Полные обещания глаза улыбнулись. Мастер приглашающе вытянул руку в сторону полуоткрытой двери. Летиции до безумия хотелось коснуться его, но она удержалась — сжала дрожащие кулаки и прошла мимо, всем существом осязая его присутствие. Массивная створка затворилась за спиной.

Острый сырный запах, так близкий к запаху гнили, был теперь повсюду, заползая в ноздри. И неудивительно — просторное помещение заполняли стеллажи с полками в шесть-семь рядов, почти доходящими до низкого потолка. И на каждой из них лежали, зрея, плоды иноческих трудов: длинные морщинистые колбаски шевров, плеснючие куличи кроттенов, позеленевшие «жернова» бле и покрытые белесым налетом шары мимолетов.

Все еще ощущая близость Мастера как нежную щекотку в основании затылка, Летиция сделала несколько шагов вглубь подвала. Здесь нос, несколько адаптировавшийся к ненавистной вони, различил в ней чужеродный оттенок. Запах шел от темной груды тряпья у дальней стены. Чародейка оглянулась на удивительного господина, и он ободряюще кивнул. Она осторожно приблизилась к странному предмету и разглядела, что это был человек в монашеской одежде. Внезапно он шевельнулся.

Голова со слипшимися от пота волосами приподнялась, и на Летицию уставились глаза — огромные и пустые, будто кто-то провертел две дыры в белой маске лица, два колодца, уходящие в темноту. Чародейка едва узнала одного из послушников, поведение которого с самого начала показалось ей подозрительным — некоего Ноа. Округлые полудетские черты теперь заострились, кожа обтянула красиво вылепленный череп, будто юношу сразила внезапная и смертельная хворь. Он дрожал с ног до головы, грудь часто и мелко вздымалась под подрясником, полы которого покрывали влажные желтоватые пятна. Похоже, несчастного вырвало прямо на одежду.