Войцех Жукровский - На троне в Блабоне

— Нам преградили путь алебардщики, — рассказывала Виолинка. — В два ряда, выставили алебарды… Тогда артиллерист сам зарядил пушку да как бабахнет! А за живой изгородью, с которой даже снег смело, как ни в чем не бывало торчат алебарды… Мы подумали: без ожесточенной схватки не обойтись.

— Я подсадил Виолинку, чтобы посмотрела, где офицер, а она фьють на другую сторону и давай бросать на землю алебарды — оказалось, стражники повтыкали их в газон, а сами давно смылись… — похвалил храбрую Виолинку Бухло. — Тут она заметила последнего беглеца. Побежала за ним и страшным голосом закричала: „Стой, стреляю!“, а тот бросил пистоль, на заду съехал со склона в заснеженные кусты — только его и видели… Вот так Виолинка захватила оружие! И ни за что не отдает его парням.

— Сами могли отнять пистоли у стражников, — пожала плечами королевна. — Вместо этого носились по конюшням, у них только лошади на уме.

— Да коней-то давно не было, на самой худой кляче офицеры драпанули, — обиженно признался Узелок.

— Виолинка заслужила орден, — льстил Бухло.

— А я нет? — острым, как игла, голосом запищал Мышик, выглянувший у артиллериста из кармана, — Сейчас же меня похвалите, а то, как начнете свои рассказы, мне и не пропихаться! Пусть летописец напишет про меня хоть несколько строк. Я тоже хочу прославиться.

— Ты наш герой, Мышик! Наша гордость! — воскликнула Виолинка. — Вы знаете, что он совершил?

Морозный воздух клубился от нашего дыхания, совершенно незаметно мы перешли на шепот, как заговорщики, посвященные в тайну и привыкшие ее беречь.

— Ворвавшись в замок, толпа примялась ломать чиновничьи столы, вытаскивать бумаги и рвать их на мелкие куски, даже артиллерист не смог их удержать — никто его криков не слышал, так все орали от радости… Тогда Мышик выскочил из моего кармана и шмыгнул в самый темный угол. Не побоялся, что его растопчут, помчался в кабинет Директора. Только об одном думал: спасти…

— Дайте ему самому рассказать!

— …Корону! — крикнул Мышик. — Они вывалили все папки из стола, топтали картотеки. И тут в темноте заблестел катящийся обруч. Корона! От меня убегала Корона! И если она упадет, мне не под силу ее поднять… Я вскочил в обруч и побежал в нем, а Корона катилась все быстрее и быстрее!

— Да, великолепный цирковой номер, — подтвердил кот. — Корона его слушалась, катилась по краю, резко сворачивала, минуя бегущих людей, перескочила через порог, большими прыжками помчалась по лестницам.

— Когда я выглядывал, нет ли кого на дороге, — признался Мышик, — Корона послушно сворачивала, словно сама хотела подальше сбежать от стола, куда засадил ее Директор. Она вместе со мной выкатилась в парк, припудренный снегом…

— Откуда ты это взял? — удивился я. — Рассказываешь так, словно уже читал мою книгу… Не выдумал же ты этакую историю сам, ведь головенка у тебя меньше половины лесного ореха?

— Маэстро! Все это я услышал от вас перед тем, как мы отправились в поход! А уж что услышу, запомню навсегда.

— Ну, вот мы и приближаемся к благополучному концу, — вздохнул я с облегчением. — Давайте мне Корону! Кто ее спрятал?

Все смущенно молчали. Видно, опять приключилось что-то непредвиденное. Пожалуй, какой-нибудь доносчик из прежней службы надзора увел ее в последний момент.

— Говорите все как есть!

— Корона катилась и катилась по заснеженному склону. А я бежал в ней, что еще можно было сделать? — Мышик беспомощно развел лапками. — Катилась, оставляя узкую бороздку…

— Это я уже слышал, — прервал я затянувшийся рассказ. — А где она теперь?

— Там! Там! — ответили вразнобой и показали вниз.

Перед нами черным полукружием тянулся пруд с островком посередине, где в купе плакучих ив виднелся домик лебедей. Вода около берега подернулась первым некрепким лучистым ледком, который не выдержал бы не только Корону, но и мышку… А дальше неподвижная водная гладь — черное зеркало.

— Едва я успел выпрыгнуть, Корона захрустела по льду, лед расступился, и, сверкнув на прощанье, Корона пошла ко дну. Я хотел вытащить ее, мыши ведь плавают, да нырять я не умею, — с отчаянием признал себя виновным Мышик. — У меня и сил бы не хватило ее поднять…

— А мы, коты, просто терпеть не можем купаться, — оправдывался Мышебрат. — И где искать, вода ведь снова гладкая, как и раньше.

— У меня кости ломит на любую перемену погоды, дождь могу предсказать точнее барометра, — бессильно развел руками сержант Бухло. — Когда я прибежал, они все стояли и смотрели в воду, как в открытую могилу. И что прикажешь, вслепую в воду лезть? А после на неделю облепиться горчичниками, растираться скипидаром и опиваться липовым чаем… А какой толк?

Все молчали в ожидании, пока я научно откомментирую события и успокою их совесть, оценив участие во взятии замка, и, конечно, определю дальнейший план действий: как спасать Блаблацию, вернуть старые добрые времена…

Черные воды пруда опоясывали светлую купу деревьев, как лента из черного крепа обвивает руку человека в трауре. Низкое небо, отягощенное тучами, сливалось с водой. Показалась низкая звезда — за звезду мы приняли окошко на башне ратуши, откуда трубил свой сигнал петушок Эпикур.

— Один бог знает, где сейчас покоится Корона, — грустно вздохнул артиллерист Бухло.

— Человек знает! — возразил я. — Не будем сваливать на бога пустяковых дел, с которыми запросто можем справиться сами. Ты знаешь, я знаю, и Виолинка… И прекрасно, что Корона на дне пруда, если бы ее перехватили жадные руки Директора, он воспользовался бы ею для новых насилий или преступлений… Пусть ожидает здесь, пока не пробьет час, а тогда мы ее извлечем. — Я повел пальцем по кругу друзей. — Поклянитесь, что никому не выдадите тайну!

— Клянемся! — прошептали с чувством.

— А весной выловим ее, — пискнул Мышик. — Когда вода потеплеет, мальчишки начнут пускать лодочки, под любым предлогом залезут в воду…

— Ясно, нащупаем, выловим, — горячо ответили братья Узелки. — Если надо, мы и сейчас…

— Зимой надо вырубить проруби в толстом льду, вычерпать всю воду… Через ледовую поверхность солнце проникнет, золотой обруч заблестит в водорослях, — объяснял я растерянным друзьям. — Пруд — самый надежный тайник, куда надежнее железного сундука в королевской казне.

— А сколько надо времени, чтобы этакий пруд вычерпать? — озабоченно спросила Виолинка. — Пожалуй, года не хватит!

— Если народ возьмется, справится.

— Власть от бога, — загудел басом Бухло. — Меня так еще в школе в королевские времена учили…

— На то и дан нам разум, — толковал я, — чтобы мы думали, много думали, стремились распознавать будущее… В хронике записано: „Способность предвидеть неизбежное избавляет народ от напрасного героизма“. Сегодня вам об этом напоминаю. А теперь пошли спать, и быстрым шагом, а то у меня замерзли ноги.