Войцех Жукровский - На троне в Блабоне

— Со своим новым другом. Со временем ты его тоже узнаешь. А сейчас поставь, пожалуйста, на стол еще один прибор.

Жена послушно исполнила его распоряжение и принялась стелить постель.

— На столе я оставила сорок серебряных монет, нанизанных на шнур. Завтра тебе платить за экзамен, — напомнила она.

— А ты приготовь на завтра праздничный ужин, я приду с учителями и председателем комиссии… Из погреба достань бутылку старого вина… Угощение должно быть скромным, чтобы они не подумали, будто я намереваюсь снискать их расположение и повлиять на оценку, но постарайся приготовить его вкусным и красиво подать, чтобы оказать им уважение, которого они вполне заслуживают.

Жена кивнула и тихо вышла. Чувствовала она себя обиженной: муж не сказал ей ни единого ласкового слова, к тому же что-то скрывал от нее.

Древний род Чу, когда-то довольно знатный, во время войн сильно разорился. Всю надежду теперь возлагали на последнего из Чу, учеба давалась ему легко, а звание мандарина после сдачи экзамена открывало дорогу к самым высоким должностям в империи. В роду надеялись, что он сможет вернуть былой почет достославной в истории Китая фамилии Чу.

Чу задул светильник. Он долго лежал, заложив руки за голову, и, широко открыв глаза, вглядывался в темноту. Снедало его нетерпеливое любопытство: пожаловал ли к нему уже Лис? Он долго прислушивался, но в доме царила привычная тишина. В конце концов юношу сморил сон.

Снилось ему, что Лис проскользнул к нему в комнату и, положив лапы на край кровати, долго и насмешливо смотрел на него.

Наутро Чу обнаружил, что деньги со стола исчезли. "Лис испытывает меня, — подумал он. — Хочет проверить искренность моего отношения. Не стану его ругать".

— Золотой Лис, — позвал он. — Почему ты не сказал мне, что тебе хочется поиграть монетами?.. Я дал бы тебе их на ночь позабавляться. Теперь они лежат, заброшенные, в каком-то углу, и даже если бы ты надумал мне их отдать, все равно не сможешь — на солнце твоя сила пропадает. Запомни, дорогой Лис, если в следующий раз тебе опять захочется покатать по камням монеты — а я знаю, тебе это нравится, — дай мне какой-нибудь знак…

Однако деньги Чу были нужны срочно. Ему пришлось продать оставшуюся после отца шелковую куртку, подбитую мехом хорька, и серебряные браслеты жены, чтобы заплатить за экзамен. Несколько монет еще и осталось.

Вечером Чу, приведя в свою библиотеку учителей и угостив их чаем, решил посмотреть, как выглядит стол с угощением для почетных гостей. Когда он приоткрыл занавеску, его бросило в дрожь: утка обглодана, в чистых тарелках огрызки костей, бутылка опрокинута, вино из нее пролилось на пол, а на скатерти остались, похожие на листья клевера, черные отпечатки лисьих следов.

— Почему ты не сказал мне, Лис, что хочешь принять участие в ужине? — подавив в себе гнев, спросил Чу. — Я поставил бы тебе еще один прибор, и ты был бы моим самым дорогим гостем. А так и утку больше раскромсал, нежели съел, и вино разлил, не насладившись. Да и ел в одиночестве, без компании. В следующий раз дай мне знак, и мы усадим тебя к столу как равного.

Студент Чу позвал жену, дал ей остаток денег и попросил купить какой-нибудь еды в ближайшей закусочной, а сам отправился развлекать гостей. Он цитировал им древних мудрецов, декламировал шуточные стишки и слушал. Слушал так внимательно, что и наставники начали раскрывать перед ним, как павлиний хвост, весь блеск своих познаний, позабыв об ужине. Никто и не заметил, сколько прошло времени, прежде чем всех позвали к столу.

В полночь, когда довольные гости разошлись, жена встревоженно прошептала:

— Не сердись на меня, к ужину все было приготовлено вовремя, я сама проследила… Скажи, кто это сделал?

— Мой гость, — ответил Чу и пожелал ей спокойной ночи.

Несколько дней ничто, казалось, не нарушало покоя в доме, словно Лис навсегда покинул его. Но нет, он кружил здесь, бегал по комнатам: золотистый свет скользил по мебели да на ширме время от времени появлялась движущаяся тень. Несколько раз домочадцы слышали звон разбитой посуды, но, когда на звук прибегала перепуганная прислуга, миски и чашки стояли на своем месте нетронутыми; порой что-то скреблось в коридоре, но на оклик никто не входил, лишь сама по себе тихо открывалась дверь. Это давал о себе знать Лис.

Студент Чу, поглощенный учебой, почти забыл о новом жильце. Но как-то вечером, когда он ходил по комнате, заучивая стихи, вдруг зацепился за что-то и выдрал клок из штанины. Нагнувшись, Чу провел ладонью по одной табуретке, по другой, но не нащупал ни единого гвоздя. Через минуту он почувствовал, как кто-то дернул его за другую штанину, и, резво повернувшись, успел разглядеть острую мордочку Золотого Лиса.

— О да, ты прав! — воскликнул Чу. — Я так виноват перед тобой: пригласил в гости, а сам не уделяю тебе достаточно времени и внимания… Хорошо, что ты напомнил о себе. Хочешь, я сейчас спою тебе какую-нибудь песенку или сыграю на скрипке?

Жена студента с удивлением наблюдала, как Чу играл, обратившись лицом к стене, как кланялся перед собственной тенью, но расспрашивать не решалась.

В первую ночь январского полнолуния, морозную и затяжную, Чу неожиданно проснулся, будто его кто-то настойчиво тормошил за плечо. Сев на кровати, он увидел в свете луны на столе печеную утку, замшелую бутыль и связку из сорока серебряных монет, которые блестели на шнуре, словно рыбья чешуя.

— Благодарю тебя, Лис, — шепнул студент. — Я очень рад, что снискал наконец твое доверие и дружбу.

Чу сорвал печать с бутылки — пьянящий пряный аромат распространился по спальне. Он наполнил чарку напитком, и вино засверкало в ней удивительной голубизной. Чу подержал в ладонях лисий бальзам. Отпив немного, ощутил во рту блаженный вкус, живительный огонь побежал по венам. Подобного вина не найти в наилучших погребах империи, подумал Чу. Почувствовав внезапный голод, он оторвал крылышко печеной утки и стал с аппетитом обгладывать его, выплевывая косточки на пол.

Наевшись, Чу принялся кружить по темной комнате, трижды обежал ее, а затем огромный диск луны выманил его на улицу. В доме крепко спали. Безумная радость охватила юношу, он почувствовал себя легким и ловким, тело его взвивалось в пружинистых прыжках. Это лисья натура, веками обуздываемая волей, законом и книжными наставлениями, проснулась в нем.

Вдруг он заметил, что его сопровождает Лиса. Вместе с ней он поднял голову к лунному диску, потянул носом и, сразу же безошибочным инстинктом учуяв, где дремлет самая зажиточная усадьба в округе, бросился со своей спутницей туда. Оставив Лису сторожить на улице, Чу одним прыжком перемахнул через высокую ограду и оказался во дворе. Приоткрыв дверь, он тихо проскользнул в дом.