Владимир Лошаченко - И пришел спаситель (СИ)

К вечеру двигался неспешной рысцой, отдыхая от дневного перехода, и нарвался на приключения. Из леса вывалила орава всадников за два десятка и к нему. Чего прицепились? Видимо, на роду написано умереть молодыми. Старшой с наглыми зелеными глазами сходу стал хамить.

— Кто таков? Лошадей, поди, украл, а ну слазь.

Сашка пытался достучаться до жадных тупых мозгов — бесполезно. Ну, а когда дружинники обнажили мечи и попытались его зарубить, тут он вскипел.

— Бах-бах-бах.

Передних всадников как Фома хреном смел из седел. Пожарский на автомате поменял магазин.

— Бах-бах-бах-бах… Все, вальс Шопена — придурки кончились. Плохо когда с головой не дружат. Сашка не стал брать трофеи, лишь собрал лошадей в кучу, освободил их от седел и упряжи и отпустил на свободу.

На берегу Сейма пришлось загорать четыре дня, ожидая попутный струг. За время путешествия заметил пустынность и малолюдство здешних земель, города в окружении деревень редки и население в них небольшое.

Двенадцать дней плавания до Чернигова, затем переправа через широкий Днепр и последний бросок до Припяти. В этих местах стало оживленнее, много купеческих караванов, с одним из них, возвращающимся из Киева, Сашка отправился в Турово-Пинское княжество.

Туров — небольшой городишко, поменее Мурома, стоял на правом берегу Припяти, в нем Пожарскому пришлось задержаться.

На постой Сашка встал у молодой вдовы со странным на первый взгляд именем Вёсна. На вид не больше двадцати лет, статная чернобровая красавица с живыми серыми глазами. Муж — дружинник, погиб два года назад во время княжьих разборок с Владимиро-Волынским княжеством. Детишек Бог не дал, о чем Вёсна потаенно горевала, но в жизни была оптимисткой. Всю домашнюю работу и всякую другую делала энергично, напевая незатейливые песенки.

Сашка, въезжая в Туров, заприметил девушку, трудившуюся на огороде — символический забор стоял вкривь и вкось, ограждал небольшой участок. Взглянув на покосившуюся дверь рубленого дома, понял — здесь не хватает мужской руки.

Спешившись, заговорил с хозяйкой — та, немного смутившись, с достоинством поддержала разговор. Несколько комплиментов и шуток сделали свое дело. Вёсна сама предложила бравому молодцу пожить у нее. Сашка представился воином, едущим в Галицкое княжество, наниматься в дружину. Вёсне в первого взгляда понравился уверенный в себе молодец, таких галантных кавалеров ранее не встречала, потому, плюнув на злые языки, предложила Сашке встать на постой. Как показали дальнейшие события, ничуть не прогадала.

Пожарский в самом начале пути из Мурома спрятал в торока княжеский плащ и вызывающие красные замшевые сапоги — проще надо быть, ребята, проще, ближе к народу.

Среди хозпостроек на Вёснином подворье обнаружилась небольшая конюшня, куда он определил лошадей. За домом узрел баню и с хозяйкиного разрешения протопил.

В полутемной парной Сашку, лежащего на полке, нахлестывала дубовым веником хозяйка, одетая в длинную белую рубашку. Вёсне доставляло искреннее удовольствие мыть этого молодца.

Сашка, слегка стеснявшийся местных обычаев, закрывал срамное место ладошками, что вызывало неудержимый хохот красавицы. Тыкая в него пальчиком, все повторяла:

— Ой, не могу, ну дите, чистое дите!

А сама шастала перед ним в мокрой, прилипшей к телу рубашонке — от вида женских прелестей у Сашки сводило скулы. Эти, якобы случайные прикосновения грудью или бедром, довели Пожарского до белого каления. Выскочив в просторный предбанник, уселся на широкую лавку, загнанно отдуваясь.

Вот так компот, девчонка явно его провоцирует, бедная Людочка.

Появившуюся Вёсну Сашка сгреб под притворный писк. Сдернув с девушки рубашку, изумился — с такими совершенными формами и в дремучем XI веке.

— Ты такая красивая, — прошептал он, целуя высокую грудь.

Красавица со стоном раздвинула ножки. Сашка намек понял, ворвался в горячее лоно и попал в райское блаженство. Любовная страсть охватила их с головой — столько нежности и ласки Вёсна никогда не получала. В ее времена редкая женщина ходила удовлетворенной, мужик, сделав свое дело, отворачивался и спокойно засыпал. Непонятно, как еще размножались.

Испытав три оргазма кряду, девушка сомлела. Приведя красавицу в себя холодненькой водичкой, Сашка взял красавицу на руки и отнес дом. Вёсна окончательно пришла в себя на кровати.

Ощущение счастья и любви крепло — ей хотелось петь и делать всякие глупости.

— Саша, иди ко мне.

Они просто лежали обнявшись и слушая биение сердец друг друга, им не нужно было слов — глаза и жесты говорили сами за себя. Сашка с некоторой долей растерянности обнимал девичье тело.

— Как же так, он любит жену, но и Вёсну, похоже, тоже. Разве так бывает?

Утром они не могли разомкнуть объятий, очередной раз бросаясь в любовную схватку. Наконец силы иссякли, и молодая пара заснула со счастливым выражением лиц.

Вёсна, проснувшаяся раньше, некоторое время любовалась любимым, в голове мелькнуло:

— Теперь и умереть не страшно, я познала истинного мужчину.

Потом спохватилась:

— Животина во дворе не поена, не кормлена.

Сашка в этот день, вооружившись топором, ходил по подворью и пытался изображать из себя плотника — получалось слабо. Поскольку следующий день седмицы — воскресенье, решили идти на торг.

Под торговлю отводилась центральная часть города. Принаряженные горожане с корзинками спешили на торговую площадь. Значительно позже для рынков будут отводиться специальные места.

Через открытые ворота въезжали телеги крестьян, забитые мешками с домашней птицей. Гуси, вытягивая длинные шеи сквозь прутья, негодующе гоготали. Охотники торговали пушниной и отстрелянным и пойманным зверем — зайцами, косулями. Заморские купцы зазывали народ яркими тканями, ювелирными украшениями и виноградным вином в глиняных кувшинах, запечатанных воском. Несколько бортников продавали дикий мед, поодаль от них у рыбаков на прилавках лежала свежая рыба. Для лучшей сохранности основной улов содержался в ушатах с водой.

Приглядевшись, Сашка обнаружил, что примерно половина народа шляется ради развлечения. Все правильно — ни телевидения, ни театров, ни прессы пока нет.

Сориентировавшись среди этой многоголосной толпы, он подвел красавицу к византийским купцам-грекам. Они предлагали вполне приличные ювелирные украшения. Вёсне приглянулись сережки тонкой работы с грубо обработанными рубинами. Греки подыскали к ним кольцо в виде змейки с алым глазом. На лебединую шейку зазнобы Сашка повесил коралловое ожерелье — большая редкость на Руси. Греки, восхищаясь Вёсниной красотой, в качестве бонуса подарили амфору вина литров на десять.