Юрий Горюнов - Призрак нереального (сборник)

Затем я поднялся, понимая, что пора все-таки домой. Выйдя из клиники, я посмотрел на голубое небо, которое просматривалось сквозь листву деревьев, и порадовался очередному солнечному дню, который начался так обычно, но так неожиданно заканчивался. При всех возможных проблемах, жизнь приятна, хотя бы тем, что радует взор.

На другой день в семь часов я вышел из клиники, где меня около машины уже ждал мой вчерашний посетитель.

— Добрый вечер, — произнес он, когда я подошел к нему.

— Добрый, если вы так думаете.

— Ну, к чему такой пессимизм! Или вы опасаетесь? Напрасно, батенька, напрасно. Все не так страшно, конечно, необычность ситуации влияет на вас, но все будет хорошо. Просто поверьте мне.

— Вам? — усмехнулся я.

— Мне. Я один из немногих в этом мире, кому можно верить. Я всегда выполняю обещания. Не всегда даром, но не в нашем случае.

Из клиники выходили сотрудники, после окончания рабочего дня, и смотрели на моего собеседника. Он явно привлекал внимание, особенно женщин. Еще бы, статный мужчина, тип, который притягивает, что впрочем, ему было не трудно.

— Вы явно пользуетесь успехом у женщин — польстил я ему.

— Такова моя сущность. Я хорошо сохранился, не смотря на возраст.

— Я думаю, все проще. Они чувствует дьявольскую привлекательность. Не так ли?

— Разумно и точно подмечено, — ответил он, взглянул на мимо проходящую женщину, и продолжил, — а иначе, кто бы со мной заключал сделки, будь я иным. Но нам пора.

Мы сели в машину. Заведя мотор, я спросил — Куда?

Он назвал адрес, и мы тронулись, после чего я поинтересовался, — а как к вам обращаться? Завтра меня могут спросить с кем был?

— Роман Олегович Коршунов. Да. Пусть будет так. Ваш коллега из провинциального города. А познакомились на совещании, семинаре. Но для вас просто Роман, я, же называю вас по имени.

— Хорошо. Из инициалов получается РОК.

— Заметили? Замечательно. Так оно и есть.

В дальнейшем мы ехали молча. Мой пассажир смотрел на улицы, рассматривал прохожих и, лишь когда мы свернули на нужную улицу, сказал: — После того старого, желтого дома будет поворот направо. Въезжайте в арку и по двору к третьему дому номер двадцать один.

Я заехал во двор, объехал клумбу и остановился на небольшой площадке, так чтобы не загораживать проезд. Это был квадратный двор, окруженный домами в пять этажей постройки пятидесятых годов. Выйдя из машины, мы направились ко второму подъезду. Во дворе на удивление никого не было. Обычно в таких дворах гуляют вечерами мамы с детьми и сидят на скамеечках пенсионеры.

Мы поднялись на четвертый этаж и остановились у двери квартиры двадцать семь. Достав ключ, он открыл дверь.

— А почему в квартире? — спросил я, когда мы вошли и закрыли дверь.

— А где еще? На улице не очень удобно. Можно было где-то в офисе, но это хлопотно. Там люди, охрана. Пройти незамеченными я могу устроить, но надо ли? А квартира пуста. Хозяева в отпуске.

— Так могут увидеть соседи.

— Правильно. Скажу больше, уже увидели. В глазок из квартиры напротив смотрели, пока я открывал дверь. И из окна смотрели, когда мы выходили из машины. Но это так ерунда. Я здесь, как знакомый хозяев, квартиру охраняю, пока их нет. Потом все забудут, что здесь кто-то был. Проходите в комнату.

Пройдя через прихожую и миновав дверь в кухню, я вошел в большую комнату и остановился на пороге. Мебели в комнате не было и вообще, она не походила на обычную комнату в квартире. Из окна не проникал дневной свет. Окно было, но света из него не было. Комнату заливал мягкий белый свет, который лился отовсюду и как бы из ниоткуда.

— Проходите, не удивляйтесь, — сказал стоявший сзади меня Роман, я решил его так называть про себя, когда мы в нашем мире, и тем, кем он был по своей сущности при встречах, — все будет и мебель нужная. Мы пришли в другое измерение. Мебель есть, но она в другой реальности, там, где вы и живете. Домашняя здесь не подходит. Я имею в виду наш случай. Диваны, кресла, серванты, не располагают к беседе и серьезности нашей встречи. Мы же не в гости пришли. Так что смелее в иную реальность.

Я прошел, за мной зашел Роман, и закрыл дверь.

— Ну, вот и пришли, — сказал мой спутник, — сейчас придет ответчик. Голос в комнате звучал тихо, его эхо гасили стены.

В стене открылась дверь, которую не было видно, так как не было никаких ручек, и в комнату вошел мужчина лет пятидесяти. На нем были светлые полотняные брюки, парусиновые туфли и хлопчатобумажная белая рубашка на выпуск. Длинные темные волосы, с легкой сединой, спадали на плечи. Окладистая борода, аккуратно подстриженная, немного старила. Его голубые глаза излучали доброту и были совсем молодыми. Нос чуть с горбинкой. Изящный изгиб губ. В общем, это было лицо, приятное на вид.

«Примерно таким его и представляют люди» — подумал я, и тут же услышал, — «так удобнее, потому как люди нарисовали подобный образ, так, зачем преподносить что-то иное».

— Кто со мной разговаривает? — подал я голос.

— Я, — ответил вошедший, — но телепатия для вас не привычна, поэтому перейдем на обычную речь.

— А кто вы?

— Я, есть Он.

— Он это значит тот, кого вы люди называете Всевышним, Творцом, — услышал я пояснение сатаны.

— Давайте присядем, — сказал седовласый. Из ниоткуда появился стол, причем я оказался по одну сторону, а оба моих собеседника по другую, — присаживайтесь. Сзади меня появилось кресло с высокой спинкой. Рядом с моими собеседниками также возникли кресла, в которые они сели. Между ними возник столик. Вся конструкция напоминала стандарт кабинета в виде буквы Т.

— Стандартное помещение чиновников, — сказал я.

— Конечно, — ответил сатана, — так привычнее для вас.

— И так, — снова взял слово седовласый, — я действительно Бог, как люди меня называют иногда Всевышний, но это моральные понятия, я больше считаю себя Создателем. Не забывайте, что мир кто-то создал. И не смотрите так напряженно. Вы не спите, это не галлюцинация. Сюда вы приехали добровольно. Добровольно? — он посмотрел на сатану.

— Добровольно. Я сделал предложение. Зачем в таких вопросах насилие, — пояснил сатана.

— Вы просили о встрече, я услышал и подумал, почему бы и нет? Но вы хотите разобраться или просто любопытство? Или вы вызвали меня на суд и хотите предъявить мне обвинения?

Глотнув слюны, я как бы со стороны услышал свой осипший голос: — Обвинение — это описание преступного деяния, когда оно доказано. Я не прокурор, не общественный обвинитель. Я бы не хотел использовать столь категорическую формулировку.

— Не бойтесь меня, — перебил Всевышний, — говорите нормально, я не так страшен, хотя понимаю всю необычность ситуации для вас.