Юлия Панченко - Аннотация

Мастер явно не ожидал от меня такого. Ему понадобился миг, чтобы прийти в себя. Попытался скинуть меня, но я прижала ноги к его бокам - крепко, до судороги в мышцах. Руками вцепилась в его рубашку. Хотел сбросить меня, отцепить, но я держалась мертвой хваткой. Отчаяние придавало сил. Когда он ослабил натиск, зашипела, практически выплевывая слова ему в лицо.

- Ты чертов придурок, думаешь, от такого поведения я лучше освою урок? Да плевала я на твои дурацкие учения! Плевала я на все - и на тебя и на твой поганый характер! Ненавижу тебя, ненавижу всей долбанной душой! Зачем ты вообще вернул меня, если я тебе так глубоко по барабану? Как можешь ты так разговаривать со мной, зная, что я пережила? А, - усмехнулась, жестко, наверное, это выглядело безумно - вся эта сцена. Но мне было все равно. Я хотела убить его - такая на меня накатила злоба. - Ты же не знаешь! Не знаешь, что было со мной! Сейчас мы исправим это досадное недоразумение.

Мастер смотрел на меня во все глаза. Замер, даже не моргает.

Я отцепилась от его рубашки. Схватила за лицо и мощными, сильными, огненными потоками отправила ему все свои воспоминания и чувства. И плевать, что придется пережить это все еще раз. Потерплю, не переломлюсь. Пусть посмотрит, как эльф всовывал в меня свой поганый член, а я лежала обездвиженная. Пусть переживет боль и страх. Отчаяние, ужас от происходящего. Мои мольбы ко всевозможным богам, пусть почувствует их предательское равнодушие. Пусть услышит, как я звала его - яростно, мучительно долго, а зов отдавался эхом в голове и исчезал. Пусть увидит как я терпела муки - стойко и безмолвно, как бравый солдат. Только со стороны это выглядело не так пафосно, как сейчас прозвучало - жалкая, маленькая девочка, обездвиженная - только глазами хлопает, глазами полными ужаса и боли. Но в них нет ни слезинки. Не солдат - так, солдатик - забитый и замученный, голодный, изнуренный жаждой, преданный собственным телом.

А потом смерть. Такая изнурительно долгая - силы уходят по капельке, боль разливается по телу медленно, не спеша, сметая все органы в кашу. Только со стороны могло показаться, что умерла я быстро. На самом деле я умирала постепенно - с той самой минуты, как эльф принес меня в пещеру.

- Каково захлебываться собственной кровью, Мастер? Приятно? А что за ощущение, когда тебя топчут - отнимая самое ценное - гордость!? - Убрала руки, вскочила с него, чувствуя, что вот-вот буду на грани. - Что ты молчишь, любимый? Ах, тебе же все равно.

Мастер одним плавным движением поднимается с пола, смотрю на него, отшатываюсь.

Его лицо побелело, желваки ходят на скулах, губы сжаты в тонкую нитку. Руки сжаты в огромные кулаки, тело напряжено, кажется, он вот-вот набросится, разорвет меня в клочья.

В глазах - таких родных, янтарных - разлилась бездна. Нет даже воспоминаний от былой мирной пустоты. Сейчас там огонь - всепоглощающий, карающий, жестокий. Этот жар готов вырваться, сжечь все вокруг дотла, до серого, унылого пепла.

Я никогда не видела его таким. Даже не подозревала, что он может быть...адовым пеклом. Глядя на него, вся злость схлывает, по коже ползут ледяные мурашки, а внутри тела - жар.

- Показала, чтобы ты не смотрел так равнодушно! Что бы ты знал, как скучала за тобой, Алекс! Ты был моим оплотом - моей надеждой. И как больно было услышать твое "все равно"! Понимаешь? - он не меняется в лице, а мне становится страшно - за него. Что произошло? Почему он такой? Я думала, что он примется целовать меня, будет рад, что я вернулась.

Закрыла лицо руками, глубоко вдохнула, так, что легкие засаднило, а голова закружилась. А потом выдохнула, подошла к нему вплотную, обняла за талию. Прижалась щекой к груди и услышала, как бьется его сердце - бешено, с нечеловеческим ритмом. Оно просто рвалось, рисковало пробить ребра. Долго, очень долго обнимала его, а потом почувствовала, как каменное тело Мастера постепенно расслабляется - он уже не звенел от напряжения. Не хотела его отпускать, хоть он не обнял меня в ответ и на этот раз. Когда сердце Алекса уже не грозило сломать грудную клетку, я шевельнулась, а он отмер. Взял прядь волос, поднес ее к лицу и вдохнул запах. Потом прижал меня к себе так, что позвоночник захрустел.

Мелькнула мысль, что он меня вспомнил. А следом пришла еще одна - неужели он забывал?

Отбросила их, и поняла, что держусь на честном слове - сил не осталось никаких. Вымотала меня истерика.

Мастер словно очнулся. Приподняв, шагнул к постели, усадил меня. Я запахнула халат, решив, что он вдоволь насмотрелся на мое белье.

Опустила голову, внезапно подумав, что я теперь неверная - пусть и не нарочно, но знала другого мужчину. И это осознание было таким гадким, липким, до дрожи пугающим, что не передать. Мне было стыдно, что я показала Мастеру все. Что он увидел мое предательство. Если бы я могла - я вернулась и не допустила бы всего этого, не знаю как, но не позволила бы. Но вернуться я не могла. К сожалению.

Словно прочитав меня, Мастер опустился рядом на кровать, положил руку мне на спину и произнес жестким, абсолютно безжалостным голосом, в котором не было и тени сомнения:

- Найду его.

Я ему поверила.

Глава тринадцатая.

Мастер изменился. Не осталось и следа от того Алекса, которого я знала "до". Теперь это был кто-то идентично похожий, по прежнему родной моему сердцу, но не тот, что раньше.

Сложно в точности описать эти самые отличия. Новый Мастер иначе смотрел - во взгляде поселилась пустота, которую иногда сменял жар, а порой и леденящий холод. Иначе говорил - чаще рублеными, короткими фразами - скупыми на какие-либо эмоции.

Он словно стал жестче, и намного - в сотни тысяч раз равнодушнее. Он выгнал слуг, и мы остались в замке практически одни - не считая Мэй и пары горничных. Теперь в нем сделалось пусто и мрачно - не слышался смех и всевозможные досужие разговоры. Радовал только запах выпечки, что сладко разносился по всему замку - это Мэй пыталась откормить меня. По первости она рыдала, обнимала меня, и подолгу не хотела выпускать из объятий. Я видела, как за дни, что меня не было, поседели ее волосы, а морщины - горькие складки у рта, стали глубже, и понимала, что эта женщина - дороже биологической матери.

И все же я шарахалась от каждой тени в замке - беспокоили неясные тревоги, а еще и болезненные воспоминания не давали покоя, но это длилось недолго. Через несколько дней после возвращения, когда были готовы мои новые комнаты, Алекс меня запер.

Просто вывел из прежней спальни и повел в свое крыло.

Новое жилище - кабинет, спальня и ванная, располагалось дальше от его покоев, но в одном коридоре.

Когда огляделась, не могла взять в толк почему нельзя было остаться в прежней спальне - и зачем мне собственный кабинет? На мой вопрос Мастер ответил, что я остаюсь тут надолго и выходить мне категорически запрещено. А потом вышел, и наглухо запер двери магией такого уровня, что от ее силы закружилась голова.