Виктор Некрас - Ржавые листья

Трое подскакали к крыльцу самого высокого терема — в славянских землях он вполне сошёл бы за боярский. Народу во дворе хватало и все суетились — хакан собирался перекочёвывать на летнюю стоянку. На ступенях крыльца расслабленно сидели двое стражей, но едва вестоноша спешился и шагнул на первую ступень, как они немедленно вскочили и скрестили копья, загородив вход.

— Куда?!

— К хакану, — коротко бросил печенег, тот, что ответил вестоноше про холопов.

— Весть важная, — насмешливо сказал по-печенежски вестоноша, стянул с пальца кольцо и бросил его стражнику. — Передай хакану, и он сразу позовёт меня к себе.

Стражник несколько мгновений разглядывал кольцо, потом отставил копьё и скрылся в сенях.

Ждать пришлось недолго — печенег споро выскочил обратно на крыльцо и распахнул дверь:

— Каган ждёт.

Хакан Куря сидел на резном деревянном кресле, явно тоже славянской работы. Вестоноша учтиво поклонился, степной владыка кивнул ему на лавку:

— Садись и говори. Или грамоту давай.

По-русски хакан говорил хорошо, почти ничего не путая, не в пример его воям.

Вестоноша чуть помедлил, разглядывая хакана. За прошедшие годы Куря сильно постарел — в редкой рыжей бороде появилась обильная проседь, вокруг зелёных глаз рассыпалась сеточка мелких морщин. Но видно было, что и сила и сноровка хакану не изменили и ныне. Хмурые косматые брови под серебряной диадемой — подарком грецкого василевса — медленно поползли вверх, диадема шевельнулась — брызнули от самоцветов посторонь солнечные зайчики:

— Ну?!

— Прости, господине, задумался, — с полупоклоном ответил вестоноша и выложил на стол берестяной свиток.

— Ты ещё и думаешь? Зря, — недовольно буркнул Куря, ломая на бересте печать. Он развернул бересто и углубился в чтение.

Вестоноша, видя, что хакан на него не смотрит, огляделся — никогда ему ещё не доводилось бывать в зимнем тереме степного владыки. Стены были тёсаны вполне по-славянски, а вот очаг в углу был степной, как в войлочной юрте. На стенах висело оружие, как в домах богатых и знатный русичей, но оружие тож было степное — односторонние печенежьи мечи, короткие копья, укрюки и арканы, круглые щиты, плетёные из ивовых прутьев.

Ненадолго наступила тишина, и снаружи в открытое окно вдруг донеслась вместе с вечерней прохладой песня. Девичий голос пел по-русски, правильно выводя слова и держа голос:

Голос звенел, взлетая в сумрачное степное небо, где уже высыпали звёзды. Игрень невольно заслушался, даже зажмурился:

Хакан со стуком отбросил свиток, и вестоноша очнулся, открыл глаза. Куря, завидев его смущение, усмехнулся:

— Нравится?

Игрень опустил глаза и смолчал — ещё возьмёт да подарит хакан девушку, вот хлопот-то будет…

Куря хлопнул в ладоши — холоп, по облику алан или козарин, быстро внёс небольшой стол, кувшин, от которого вкусно пахло грецким вином и деревянную тарель с заежками.

— Это дочь моя поёт, младшая. У неё мать уруска, из уголичей, вот и научила, — пояснил степной владыка, разливая вино по кружкам, и вдруг добавил. — А ты думал, я не признал тебя, Сырчан?

— Кто я такой, чтобы напоминать о себе хакану? — пожал плечами вестоноша.

— Когда-то ты был близким другом бек-хана Илдея, — криво усмехнулся Куря. — Тогда ты не стеснялся говорить со мной.

— Это было давно, — равнодушно ответил Сырчан-Игрень.

— Не так уж и давно, — покачал головой хакан. — Тогда тебя уже звали Игренем.

— Это мать так пожелала, — обронил вестоноша, пряча лицо за кружкой. — Она тож русинка была, как и твоя жена, только не из уголичей, а из полян.

Помолчали, прихлёбывая вино.

— Как он погиб? — спросил Куря неожиданно.

— Кто? — не понял вестоноша.

— Бек-хан Илдей.

Перелесок расступался посторонь, пропуская урусскую дорогу, едва заметную и мало натоптанную. Не любят урусы ездить посуху. Горой, как они сами говорят. Больше-то водой, на лодках или кораблях.

Правый берег Днепра высок и крут, лесами порос. Дорог там мало, но проехать можно. А на левом, пологом берегу, дорог ещё меньше, понеже — болота. И потому та дорога на левобережье, кою печенеги в спешке избрали, мимо Любеча ни в коем случае не пройдёт.

Длинной змеёй текла от Чернигова к Любечу рать бек-хана Илдея, спешили верные друзья-печенеги на помощь к запертому в Родне великому князю Ярополку, старшему сыну великого Святослава Игорича.

Войско вышло из леса на ополье и невольно остоялось, сбилось в нестройную кучу. По всему ополью стройными рядами стояла латная пехота, стеной горели алые щиты, поблёскивало солнце на рожнах копий. И реял над ратью алый стяг с Рарогом.

Никаких сомнений в том, чья это рать, у бек-хана Илдея не было: на ополье стояло никак не менее двадцати пяти сотен пешей рати — у Ярополка такого войска и в помине нет.

Уже понимая, что это конец, Илдей обнажил меч и звонко проорал:

— Вперёд, кангары!

Честь воя не даст ему попасть в полон, — говорили во все времена. Печенегам, несмотря на то, что сочиняли про них досужие грецкие писаки — ведомо то Илдею было, ведомо! — тоже была ведома войская честь. С глухим горловым рёвом они хлынули вперёд, растекаясь вширь и вытягиваясь в лаву.

Словенско-варяжская рать, наставив копья, двинулась навстречь размеренным шагом.

Удар двух ратей был страшен. В треске ломающихся копий, звоне мечей и глухом стуке щитов, в клубах пыли страшная коловерть топталась на одном месте, не в силах пересилить. Словенские стрелы били железным свистящим дождём, и войско Илдея таяло.

И тут слева бросилась в наступ конница Владимиричей. Гуща боя перед Илдеем распалась, и он оказался лицом к лицу с конным словенским кметьем, вмиг узнав знамено на его щите:

— Добрин-беки?!

Добрыня в ответ только злобно оскалился, но не задержал удара ни на миг. Серое калёное железо бросилось в лицо степняку, и мир опрокинулся, становясь на дыбы…

— А ты как уцелел? — после недолгого молчания спросил хакан.

— Повезло, — пожал плечами Сырчан. — Близко к лесу был.

— Много раз я говорил брату моему, бек-хану Илдею, — задумчиво сказал Куря, комкая в руке бороду, — что не будёт добра от его дружбы со Святославом и Ярополком.

— Что теперь-то?

— И это верно, — понурился хакан. — Твои хозяева зовут меня в поход. Не время ныне, кочёвка у нас, но степные батыры умеют держать слово, ты знаешь это. Мы придём. Пора окончательно извести род Святослава.