Виктор Некрас - Ржавые листья

Он не ошибся. Сколь раз он сам охотился в этих краях вместях с князем Ярополком Святославичем и знал — самое выгодное место всегда дают князю, а уж определить, где оно будет, это выгодное место — плёвое дело.

Оглянулся, окинул взглядом своих кметей, что тоже держали оружие наготове. Пятеро против четверых… справимся.

— Готовы?

— Готовы, господине, — отозвался один за всех.

— Тогда вперёд.

Когда кусты внезапно затрещали сзади, а не спереди, Владимир Святославич, не враз поняв, удивлённо обернулся. Но понял, увидев, мгновенно.

Кусты разлетелись в стороны, пятеро оружных и окольчуженных кметей, ринулись на поляну, сверкая нагими клинками. Великий князь вгорячах даже успел подумать — дураки! Могли бы и из засидки побить всех четверых из луков, с десяти-то шагов лука из вряд ли кто оплошает, да и от стрелы так вблизи никто не увернётся.

Ближний к Варяжко доезжачий погиб враз, но его смерть дала Владимиру возможность развернуться. Великий князь прыгнул навстречь Варяжковым, вздевая рогатину.

Широкое, в полторы ладони, обоюдоострое лезвие, вытянутое в длину на локоть и насаженное на ратовище толщиной в руку, может и колоть, и рубить, а длинная втулка не даст срубить рожон. Перед таким копьём, пусть даже и охотничьим, с крестовиной, не устоят никакие латы.

Двое Варяжковых кметей вмиг завалились, роняя оружие: один — зажимая глубокую сквозную рану на животе и вцепясь скрюченными пальцами в разорванные звенья кольчуги, второй — безвольно уронив руки, посунулся вперёд, и кровь, булькая, хлестала из разрубленного горла.

Счёт сравнялся.

Трое против троих.

И великий князь Владимир Святославич, узурпатор и братоубийца, сшибся с Варяжко, гриднем своего брата, заговорщиком и мятежником. В следующий миг всё вокруг слилось в бешеную коловерть боя с молниеносным ломано-звенящим переплёском двух мечевых клинков и рогатины.

Варяжко не видел своих кметей, не мог понять, побеждают они или проигрывают, бой с равным противником — Добрыня хорошо выучил своего сыновца! — захватил его полностью, ни он, ни Владимир не могли пока что достать друг друга, коснуться железом. По поляне каталось многоногое, лязгающее железом чудовище.

И Перун-весть, как окончился бы этот бой, кабы не вмешалась третья сила.

Гон!

С треском раздвинув кусты, на поляну выломилась с грозным рыком здоровенная, с годовалого телка, рыжая туша вепря. Секач в два-три прыжка досягнул людей, и первыми на его пути оказались Варяжковы кмети.

Взлетели вверх ноги в постолах — мелькнул развязавшийся кожаный обор, пожелтелые клыки рванули кольчугу, взламывая рёбра. Расчистив себе дорогу, вепрь свирепо рявкнул и вломился в кусты, его тяжёлая и страшная туша сгинула средь чапыжника — около поляны уже летел в воздух многоголосый лай хортов.

Второй Варяжков кметь остался один против двоих, и доезжачие добили его мгновенно.

Гридень при вторжении секача на мгновение отпрянул назад, а теперь на мгновение застыл, оценивая обстановку.

Он остался один против троих, из коих один самое меньшее был равен ему по боевому мастерству.

Не совладать!

В иное время его это не остановило бы: честь воя — в острие его меча, и что может быть почётнее, чем попасть в вырий, пав в бою от вражьего оружия. Но не сей час! Умирать ему было ещё рано, он ещё не отомстил…

Владимир и доезжачие уже двинулись к нему мягким кошачьим шагом, держа рогатины наперевес, с дальнего угла поляны, отколь появился секач, скоро покажутся выжлецы, а от них не уйдёшь. Решение пришло вмиг.

Варяжко зайцем метнулся в сторону, вломился в кусты и сделав всего три шага, ухнул в глубокий буреломный овраг, куда за ним не то что собаки или люди, — вряд ли полез бы даже упырь или волколак.

Варяжко остоялся в низовьях оврага, около ручья, звонко прыгающего с камня на камень. Вслушался. Погони не было слышно, и он бессильно осел на камень, заросший влажным бурым мхом. Ноги не держали. Сумасбродный прыжок в овраг и не менее сумасбродное бегство по нему не прошли даром — ныла подвёрнутая нога, из рассечённой сухим сучком щеки кровь насочилась в усы и капала с подбородка. Добро ещё не наделся брюхом или задом на какой сук — то-то было бы смеху да потехи Владимировым выжлятникам подбирать незадачливого мстителя.

Ярко представив себе нагло зубоскалящих над ним Владимиричей, Варяжко аж застонал от ненависти.

Кабы не этот кабан хренов, леший его принёс!

Будь у него хоть один лук, хоть с одной-единственной стрелой…

Варяжко заскрипел зубами. После разгрома ни у одного из его кметей не осталось ни луков, ни стрел, да у них их и не было — кмети стрелы в бою не бросают, они мечами да копьями бьются. Вои же, те, что с луками, все полегли в ночной сшибке с кметями Роговича.

Ну ин ладно. Должок за тобой, великий княже Владимир Святославич, как был, так и остался, даже ещё возрос. Ныне ему, гридню Варяжко, придётся и к иному оружию, опричь меча да копья, прибегнуть, к луку да стрелам. Вплоть к князю его больше не подпустят.

Варяжко поднялся и, прихрамывая, подошёл к ручью, припал к воде и жадно пил, не отрываясь от холодной влаги. Наконец, напился, поднял голову и глянул в ручей. Стало жутковато. Длинный полуседой чупрун падал на лоб, скрывая старый шрам, щетина на челюсти, усы спутаны, шелом где-то затерялся. Только рукояти мечей упрямо торчали над плечами. Двадцативосьмилетний удалец выглядел лет на сорок — сорок пять.

— Посчитаемся, великий княже, — упрямо прошептал Варяжко.

Смеркалось. Тихий днепровский вечер осторожно опустился на Киев. Зажигались на небе золотые глаза пращуров, ушедших на небесную твердь, в золотой вырий.

Варяжко осторожно крался по кривым и узеньким улицам Оболони. Нужное ему место он отыскал быстро. Небольшая кузница рядом с Ситомлей — даже у ворот двора слышался плеск речных волн. Варяжко стукнул в калитку, и отпирать вышел сам хозяин.

— Кого надо?

— Тебя и надо, — с недоброй усмешкой бросил Варяжко. Коваль вгляделся и изменился в лице. Воровато огляделся по сторонам и торопливо открыл калитку.

— Скорей, — и удивился. — Чего это ты без оружия?

Варяжко и впрямь был с одним только ножом. За четыре года он до того сжился с мечами, что сей час чувствовал себя неуютно, словно нагой перед толпой народа.

Отай от всех они прошли в боковушку, и коваль спросил:

— Слыхал ли, вроде кто-то ныне князя на охоте чуть не убил?

— Слыхал, — обронил Варяжко мрачно. — Жаль, не вышло, четверых кметей потерял…

— Надолго ль? — спросил коваль, отводя глаза.

— Нет, — бросил гридень. — Зброя нужна, а то — как нагишом.

Зброярня была вся увешана оружием. По правде-то сказать, не так уж и богата она была, Варяжко видал и побогаче. Но оружие было отменным, это Варяжко знал — коваль этот неоднократно привозил им оружие. Гридень быстро выбрал нужное ему оружие.