Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

Но вечером, когда Старые уже легли спать, на плечо устало засыпающего Невзора легла чья-то рука.

В очаге ещё тускло тлели уголья, бросая багровый отсвет на лицо Урюпы со сжатыми губами и упрямо сведёнными бровями.

— Вставай, — холодно велел вожак "волчат".

Невзор послушно вылез из-под медвежьей шкуры, чувствуя подымающуюся внутри злость.

Урюпа был старше него на целых два года — отец привёл его в войский дом с опозданием на год, а Невзора отец — на год раньше обычного. Хотя — Невзор слышал от Старых — в прежние времена, лет сто-двести тому, как раз в двенадцать лет в войский дом и отдавали ребят. Всех. Теперь — иное. Теперь Урюпа был старше Невзора и рассчитывал на лёгкую победу над новиком.

— Чего надо? — спросил он, набычась.

— Наказание тебе причитается, Невзоре, — весело сказал Урюпа. Его так и распирало предвкушение — теперь-то он помстит своенравному новику за тот случай со стрелой, поставит его на место.

Он не злопамятный, — подумал Невзор про Урюпу тоже почти весело, — он просто злой и память хорошая.

Хотя за то время, которое они прожили в войском доме, вожак совсем не показался Невзору плохим альбо несправедливым человеком. Он был бы не против считать Урюпу и своим вожаком тоже. Больше того — он Урюпу им и считал.

Просто вожак хотел поквитаться за давнюю обиду, может и мнимую…

Отомстить.

— За что это? — хрипло спросил Невзор.

— А нас по твоей милости нынче по лесу гоняли, — быстро и внятно объяснил Милюта, шустрый и разбитной мальчишка, всё время крутивший около Урюпы.

— И чего? — всё так же хмуро сказал Невзор. — Ноженьки натрудил?

Милюту он тоже уже понял — мальчишка совсем не был подхалимом. В любой мальчишечьей ватаге есть такой — маленький, настырный и задиристый, с острым языком. Обычно он всегда и крутится около вожака, он обычно и начинает драку.

Так и тут.

Милюта резко посунулся вперёд, целя ударить в челюсть, но Невзор чуть отстранился назад, а Милюту тут же схватили сзади за локти и за рубаху. Удержали.

За спиной Милюты и Урюпы уже стояли трое. Альбо четверо. Невзору было плохо видно.

— Многовато берёшь на себя, Невзоре, — с лёгкой угрозой сказал вожак.

— Хочешь отбавить? — с поднимающейся весёлой злостью возразил Невзор. — Давай. Только один, без помощников.

— Добро, — после недолгого молчания ответил Урюпа. — Давай. Освободите место, други.

"Други" расступились, давая место для драки.

Но драки не случилось.

Урюпа был здоровее Невзора, но медлительнее. И с первого же удара стало ясно, что лёгкой победы вожаку "волчат" не видать.

От первого удара Невзор увернулся так же легко, как и от Милютиного — просто отступил на полшага назад. И тут же смазал по уху посунувшегося вперёд Урюпу — легонько, ладонью.

И тут же сам получил в грудь так, что перехватило дыхание, а ноги сами подогнулись, роняя его на пол.

Но Невзор устоял.

И подумал — хорошо, что Серый ночует снаружи — он бы Урюпе вмиг руку оторвал, прежде чем Невзор успел бы его остановить.

Трудно прогнал воздух в лёгкие. Чуть пригнулся, готовясь бить навстречь Урюпиным кулакам.

Но Урюпа бить не спешил. Он разглядывал Невзора с любопытством, хотя и по-прежнему недоброжелательным.

— А ты и впрямь хваткий парень, — сказал он непонятным голосом. — Ладно… будем считать, что наказание состоялось… Но помни — если вожаком стать мечтаешь…

— Сдалось оно мне… — сипло буркнул Невзор, сжимая кулаки.

Товарищи Урюпы глядели на них с лёгким удивлением — похоже, такого они не ждали.

Кучка чурок заканчивалась, и Невзор отставил топор, переводя дыхание и утирая со лба липкий пот. От озера тянул лёгкий ветерок, сдувая слепней и оводов, которых и так было немного после Перунова-то дня, овевал мокрый лоб свежестью. Сейчас бы бултыхнуться в воду, смыть липкий, вонючий и едкий пот… нельзя. Пока не окончен дневной урок — нельзя.

Невзор неприязненно покосился на ещё одну кучу нерасколотых дров и тут же устыдился.

Ненавидеть свою работу — нельзя. Стыдно. Достойно раба, которому его работу навязывают силой, у которого нет иного выбора. У воина выбор есть. А работу, данную в наказание за бесчестье, надлежит любить тем более.

Сзади послышались лёгкие шаги, и почти сразу же — глухо, настороженное рычание Серого. Невзор оборотился прежде, чем раздался голос, угадав подходившего по звуку шагов.

Вернее, подходивших.

Урюпа.

И Милюта, конечно же.

— И кто это у нас тут дрова колет? — сказал протяжно и вроде как с удивлением Милюта. — Маменькин сынок колет?

Невзор сжал кулаки, отодвигая ногой топор — не было бы соблазна схватить, когда НАЧНЁТСЯ. По неписанным мальчишечьим правилам за оскорбление маменькиным сынком полагалась немедленная драка до первой крови.

Серый приподнял голову с лап, оставив свою излюбленную позу.

После той достопамятной стычки Урюпа обходил Невзора и словом и взглядом, хотя Милюта, бывало, иногда колко, но необидно цеплял новика. Невзор и Урюпа словно жили отдельно друг от друга, но все — и они сами в первый након понимали, что долго так продолжаться не может. Однако же вот тянулось.

И дотянулось.

Теперь — Невзор понимал — наступал решающий миг.

— А как же, — чуть насмешливо и снисходительно бросил Урюпа. — У мамочки под крылышком заспался…

Невзор шагнул навстречь, целясь ударить первым, но в этот миг от крыльца вдруг звонко взревел рог — звал кто-то из Старых.

Звал всех.

Такое случалось нечасто, и на такой зов обычно мчались все, бросив любые дела — хоть работу, хоть учебный бой, хоть наказание, как вот сейчас Невзор.

Урюпа и Милюта быстро переглянулись, и вожак бросил Невзору:

— Перед закатом здесь же…

Невзор коротко кивнул, и все трое разом сорвались с места, выбегая с заднего двора к крыльцу. За ними, помедлив миг, бросился и пёс.

На зов Старого.

Старых.

На крыльце стояли сразу оба Старых. Ждали.

Когда собрались все — и новики, и вои — наставник Хмель окинул "волчат" хмурым взглядом, в котором, однако светилось откровенное торжество.

— Собрались, — сказал он хмуро, хотя это и так было ясно.

— Мальчишки! — сказал наставник Ясь громко и звонко и умолк, словно собирался с духом.

— "Волчата"! — сказал наставник Хмель и тоже смолк.

— Десять дней тому наша полоцкая рать разбила новогородского князя Мстислава Изяславича на реке Черехе около Плескова, — в глазах Яся вновь сверкнуло торжество.

— А седмицу тому князь Всеслав Брячиславич взял Новгород, — закончил наставник Хмель.

Над двором взлетел торжествующий вопль полутора десятков мальчишечьих голосов — более чем у половины "волчат" отцы и старшие братья были в рати князя Всеслава.