Роберт Сальваторе - Легенда о Дриззте: Избранные Истории

Прояснив туманные моменты посредством короткой истории, я смог обрисовать эти достаточно важные события обособленно, вместо того, чтобы поместить куда-нибудь в общее повествование, где бы они затерялись в хитросплетении тысяч других сюжетов.

Что касается Эллифейн, то здесь я хотел облегчить Дриззту его тяжкое бремя. Смерть Эллифейн была самой большой трагедией в жизни Дриззта. Это было даже хуже, чем когда он потерял собственного отца. Несчастная эльфийская девушка не заслужила подобной участи, которой она была обязана прежде всего землякам Дриззта, напавшим давным-давно на эльфийское поселение. Ненависть настолько прочно засела в ней, что не оставила возможности увидеть Дриззта в истинном свете. Тем не менее, Дриззт понимал её слепое неуёмное желание видеть его мёртвым. Поэтому, когда он убил её, его стало терзать двойное чувство вины и несправедливости.

Я потерял отца в 1985-м. Мы были близки, очень близки. Он был мне другом, учителем, папой. Он сыграл огромную роль в моей жизни. Смерть пришла к нему быстро и неожиданно. Превозмогая боль, я быстро смог превратить чувство скорби в чувство признания, и оценил все те годы, которые мы провели вместе. Между нами не осталось ничего недосказанного, я в этом уверен. Мне хотелось пройти вместе с ним через множество приключений, хотелось, чтобы он видел, как растут мои дети и превращаются в прекрасных взрослых людей. Мне хотелось, чтобы он видел, как, наконец, выходят в свет мои романы, и испытал вместе со мной описанные в них приключения. И всё же я не испытывал чувство, будто между нами осталось что-то недосказанное или что нам не удалось что-то сделать вместе. Нет, я не испытывал чувство вины по отношению к моему папе. Мы вкладывали в нашу дружбу и любовь во всё, чем мы занимались.

В романе «Воин» Дриззт рассматривает вину как обоюдоострый меч, как самую тяжкую из всех эмоций, и как подтверждение того, что у скорбящего есть совесть. Он, как и мы все, часто поддаётся этой эмоции, когда кого-то теряет, и ощущает боль в тысячу раз сильнее, если в этой потере чувствует свою вину. Так и получилось в случае с Эллифейн, и Инновиндиль помогает ему решить эту проблему. И снова Дриззт превозмогает чувство вины за утрату и смиряется с судьбой Эллифейн.

Что касается Тос'уна, то здесь я поднял ещё одну тему, имеющую место в моих романах. Принимая во внимание действия этого дроу и сделанный им выбор, особенно когда он воспротивился приказу Хазид'хи убить Синнафейн, мы видим следы влияния Обольда, где прагматизм побеждает зло, и существо с искажённым пониманием окружающего мира находит, возможно, момент истины. Как и Обольд, сумевший найти способ разорвать с орочьим наследием, Тос'ун сталкивается с тем, как инстинкты вступают в борьбу с прагматизмом. Есть ли для дроу лучший путь, даже если этот лучший путь означает сдерживание древней ненависти и предубеждений?

Перед таким же выбором оказываются и Дриззт с Бруенором во время ведения масштабной войны: правильным ли будет смириться с Обольдом и его королевством, пойдёт ли это на пользу? На поверхности эти вопросы могут показаться нетрудными — нет сомнений, что Тос'ун будет себя чувствовать лучше, присоединившись к племени эльфов. Нет сомнений, что рука Бруенора станет куда крепче с поддержкой огромной орочьей армии. Но остаётся вопрос эмоций, над которыми прочно властвует ненависть.

Как и во многих военных конфликтах нашего мира, к сожалению.

Зима, Год Расстроенной Арфы (1371 ЛД)

Тос’ун Армго разглядывал ночное небо с откровенной усмешкой. Бродяга-дроу надеялся, что больше никогда не увидит обширный купол верхнего мира. Несколько лет назад во время набега дроу на Мифриловый Зал Тос’ун покинул спутников и свой Дом. Он предпочёл дезертирство непрекращающемуся безумию и смертельным войнам, охватившим весь Мензоберранзан.

Он нашел друзей, группу тёмных эльфов-отступников — таких же, как и он сам — и все четверо неплохо зажили в верхних туннелях Подземья, появляясь даже среди жителей поверхности — особенно рядом с королём орков Обольдом. Они сыграли главную роль во вторжении, которое привело армию Обольда к воротам Мифрилового Зала. Подстрекатели-дроу тайно заключили союз между Обольдом и морозными гигантами северных гор, посулив орочьему королю небывалую славу.

Но теперь три компаньона Тос’уна были мертвы.

Последняя, жрица Каэр‘лик, была убита на глазах Тос’уна самим королём Обольдом. Сам же Тос’ун избежал подобной участи лишь благодаря собственному проворству и слепой удаче.

Теперь он был один. Нет, не один, тешил он себя, опуская руку на рукоятку наделённого разумом Хазид’хи, меча, найденного под утёсом, где король Обольд сражался с Дриззтом До’Урденом.

Странствуя по тропкам недавно приобретённого Обольдом королевства, где повсюду кишели вонючие тупоголовые орки, Тос’ун пришел к выводу, что пришло время оставить мир поверхности и вернуться в туннели Подземья, возможно даже отыскать дорогу в Мензоберранзан и вернуться в семью. Глубокая пещера привела его в лабиринт туннелей, и, пройдя по тропам верхнего Подземья, он вернулся в знакомые места, где жил когда-то с тремя своими соотечественниками. Оттуда Тос’ун знал путь к более глубоким туннелям.

Он шел вперёд, но с каждым шагом его сомнения росли. Тос’ун не был чужаком в Подземье; первые сто лет жизни он провел в рядах офицера Дома Бариссон Дель Армго в Мезоберранзане. Он возглавлял патрульные отряды дроу, совершая рейды во внешние туннели, и даже охранял торговые караваны, следовавшие в соседний Чед Насад.

Подземье он знал.

Как и знал, что не выживет в этих туннелях в одиночку.

Чем дальше он продвигался, тем медленнее и осторожнее были его шаги. Сомнения затмевали разум, и даже посторонний чуткий голос в голове — голос Хазид’хи — убеждал повернуть назад.

Тос’ун стоял у выхода из туннеля, чувствуя одиночество и замешательство. Над головой сияли звёзды, в лицо ударяли порывы холодного ветра.

Мы найдем своё место, раздался внутри голос Хазид’хи. Мы сильнее, чем наши враги. Мы умнее, чем наши враги.

Тос’ун Армго поневоле задался вопросом, подразумевал ли меч под своими словами Дриззта До’Урдена и короля Обольда.

Где-то вдалеке вспыхнул походный костёр, и при виде него дроу вспомнил, что не ел уже больше суток.

— Пойдем, отыщем орков, у которых можно чем-нибудь поживиться, — сказал он, поглядывая на свой урчащий живот. — Я голоден.

Хазид’хи согласился.

Хазид‘хи всегда был голоден.

Солнечный свет отразился от белых крыльев пегаса, когда Дриззт До’Урден развернул скакуна и направил к крутому берегу. Его попутчица, эльфийка Инновиндиль, сидящая на другом пегасе, заметила, как воздушный скакун дроу выделился резким контрастом на фоне тёмных облаков, нависших над Болотами троллей. Двое эльфов отбыли из Мифрилового Зала три дня назад. Они не сомневались, что тупиковая ситуация между дварфами клана Боевого Молота и вторгнувшейся армией орков за зиму разрешиться не успеет. Дриззту и Инновиндиль предстоял путь на запад, к Побережью Мечей, на поиски тела Эллифейн, лунной эльфийки и родственницы Инновиндиль, павшей от руки Дриззта из-за рокового недоразумения.