Gedzerath - Рождение легиона

– «А вместо этого сюда прислали меня – Мясника Дарккроушаттена. Ну и чем это тебе не ответ?» – ухмыльнулась я, вновь поднимая свою чашу – «Принцесса не может открыто поддержать сепаратистов в чужой стране, не вызывая риска получить что-то подобное у себя дома, но что ей мешает послать к вам меня? Я вот, например, не ограничена ничем подобным, а имеющиеся у меня силы подчиняются лишь мне… И нашим принцессам. Ну, и ты все еще не понимаешь, какой ответ дала тебе моя повелительница?».

– «Ах вот оно как…» – усаживаясь за стол и явно остывая, пробормотал вождь, в то время как присутствующие на нашей попойке грифоны о чем-то зашушукались, бросая на меня заинтересованные взгляды – «Ах Гриндофт, умница Гриндофт, как же я тебя недооценил…».

– «А что с ним?» – как бы между делом поинтересовалась я – «Нас представили сегодня друг другу, и я слышала, что он какой-то там богач и посол Грифуса…».

– «Он – самый богатый фрайхер Грифоньих Королевств» – ответил мне один из советников вождя, мрачно кивавшего в такт его словам и явно раздумывавшего о чем-то своем – «Его власть распространяется на марку Пелунгоф и многие сопредельные территории. В прошлом он был отважным полководцем и даже оказал услугу нашему почившему королю, а теперь, он стал таким же умелым политиком и крепко держит в своих лапах бразды правления. Его род многочисленнен и велик, и многие прочили его в новые короли, но он отказался, и этим вызвал смуту в нашей стране».

– «Скользкий кокатрикс!» – прошипел Шеллак, вновь напуская на себя черную меланхолию – «Никогда не доверяй этому унгону, Раг! Он был доблестным полководцем, и стал таким же смелым политиком, но он, не задумываясь, принесет тебя в жертву, если это будет нужно, да еще и обеспечит твою гибель, если, по его сценарию, твое выживание не запланировано. Поверь, я знаю, о чем говорю! Он отказался от Каменного Трона, да, но я уверен, что он делал это не просто так, ведь за прошедшие с начала Смуты годы его владения увеличились втрое, и хотя он продолжает строить из себя утомленного жизнью миротворца, его армии могут снести любого, кто встанет у него на пути. Две тысячи зольдат готовы броситься в бой по мановению его лапы, и боюсь, что он уже присматривается к кое-каким территориям, которые вы считаете «спорными» или «пограничными». Не случайно он так старается поссорить вас и Грифус, лежащий между его владениями и эквестрийской землей…».

– «Хммм, ты так его расписал, что я уже не уверена, стоит ли мне оставлять его во дворце» – заплетающимся языком согласилась я, наводя фокус на пригорюнившегося собутыльника – «Слушай, а давай пойдем – и начнем его пыт-ты… Ой… Пыт-тать? Пусть сознается, что он вор и убивец!».

– «Ага. А он так повернет дело, что ты окажешься виноватой, да еще и согласишься, что это тебя надо изгнать, а не его» – вздохнув, вождь отставил чашу и положив голову на стол, мрачно воззрился мне в глаза – «Не нам с ним тягаться, Раг. Ты права – пускай ваша принцесса крутит с ним политесы. Говорят, ее не удалось еще обойти никому, поэтому пусть борется с ним в привычном для себя небе, а мы… Что ж, мы выполним свой долг до конца. Так что же нам делать дальше, советница своей госпожи?».

– «Для начала – свалить куда-нибудь подальше и перестать эпатировать аборигенов своими обычаями» – прямо заявила я, с сожалением вытряхивая последние капли из очередного, быстро опустевшего кувшина. Кислый вкус вина мне быстро приелся, и я уже с сожалением вспоминала про не так давно обруганный мной яблочный сидр – «Если до Грифуса дойдет, что вы добиваетесь внимания Селестии, он вполне может сменить приоритеты, и на время поступившись чем-нибудь весомым, обеспечить себе политические тылы, что позволит ему легко додавить сепаратистов. Оно вам надо?».

– «Вот что значит кантерлотская пони! Зрит в самый корень пера!» – кивнул какой-то старый грифон. Его облезлые, растрепавшиеся перья были настолько редки, что я могла видеть сквозь них тощую, как у всех птиц, шею – «Я ж то же самое говорил тебе, мой мальчик! Нужно нам уходить отсюда, пока это не довело наших домашних до беды!».

– «Ты прав, дядя, а я… Ладно, но куда мы можем пойти? После двенадцати походов я не готов замарать себя неудачным тринадцатым, мои други! Где мы сможем дождаться, когда подойдут твои воины, Раг?».

– «Где? Знаешь, я вот подумала об одном месте, которое, как мне хорошо известно, больше не представляет ни для кого интереса, но в то же время, очень близко к тем местам, куда собирается целый отряд под командованием командора Эквестрийской Гвардии» – пьяненько ухмыльнулась я, мысленно прокручивая перед глазами подкинутые мне Духом картинки. Удовлетворившись полученными нами ощущениями, Древний пришел в отличное расположение духа и предлагал мне одну идею за другой, пока мой напитанный алкоголем мозг не уцепился за знакомый образ – «Как вы думаете, не испугаются ли твои соотечественники встать лагерем в замке Дарккроушаттен, а?».

– «Нет, Скраппи».

– «Но…».

– «Нет. Прости, но это окончательное решение».

– «Тогда я…».

– «Лу тоже в курсе. Сейчас она спит, и я запрещаю тебе ее будить» – покачав головой, Селестия отвлеклась от кипы бумаг, которую она тасовала своей магией, как шулер тасует старые, потрепанные карты, узнавая каждую из них, лишь проведя по ее рубашке подушечками пальцев. Исписанные листы мелькали быстрее, чем я успевала прочесть их название, просвечивающее через желтоватую гербовую бумагу, и исчезали в одной из двух папок, лежащих перед старшей из двух царственных сестер. Погрузившись в работу, Селестия даже не подняла на меня глаз, но почему-то я была уверена, что она видит меня насквозь, от сердито прижатых к голове ушей до самого кончика злобно хлещущего по моим бокам хвоста, под которым уже становилось тепло и неуютно от распирающего меня желания вновь навестить комнату для кобыл.

В третий раз за два часа.

Вернувшись из грифоньего лагеря довольной, как слон, я вознамерилась тут же, несмотря на поздний час, ворваться к принцессе с торжественным докладом, но стоявшие на часах гвардейцы почему-то никак не желали проникаться важностью момента, и лишь вмешательство Медоу позволило мне провести ночь на свободе, а не в одной из гостеприимных камер дворцовых казарм. Он же, до обидного легко скрутив мою кусающуюся и брыкающуюся тушку, всыпал мне по первое число, «за позорящий высокое звание примипила вид и подозрительный запах», как выразился этот негодяй, и к прибытию Графита я уже сидела в одной из комнат казарм Ночной Стражи, размазывая по мордасам сопли и слезы от столь несправедливого, по моему мнению, обращению с величайшей героиней, спасшей от позорной смерти и глумления, бесценный шашлык. Выслушав мой сбивчивый рассказ, милый лишь покачал головой… А затем, зажав под мышкой мой брыкающийся круп, всыпал еще, окончательно убедив меня в полной и бесповоротной гибели мироздания. Ночь мне пришлось провести спеленатой, словно младенец, и само собой, поутру, когда я смогла хоть как-то разогнуть притянутые к подбородку и бокам ноги, моих мучителей и след простыл, так что на доклад к Ее Высочеству я пришла не выспавшейся, не кормленной и злой, как стая собак.