Максим Сонин - Евгениус Шароваров: Афинское рождение, или Рождение Афин

© Максим Сонин, 2018

ISBN 978-5-4490-8201-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Евгениус Петрович Шароваров (1672, Москва, Российская империя – 1765, Афины, Российская империя) – российский издатель, главный редактор одной из первых российских еженедельных газет «Московский лист» (1695—1705) и первой российской еженедельной газеты для женщин «Нежный вестник» (1720—1728).

Евгениус Шароваров родился в богатой купеческой семье. С пяти лет он обучался математике, греческому и английскому языкам, а в двенадцать лет поступил в Школу математических и других наук, где учился у Артамона Матвеевича Шереметьева, известного московского ученого и писателя, а также выпускал газету «Афинский порок» с одноклассниками Эмманиулом Шапиловым и А. П. Ш-ном.

В 1689-ом году Шароваров отправился в Лондон для продолжения обучения. Там он познакомился с издателем Джоном Дантоном, а также писателями Даниэлем Дефо и Джонатаном Свифтом.

В Париже, ожидая переправы через Ла-Манш, Шароваров завел дружбу с французской поэтессой Флер Моро и ее покровителем Ж ( J. – возможно поэт Жак Шенье). Именно эти годы, с рождения и до отъезда из Лондона, описаны в первом томе шароваровской автобиографии, который называется «Афинское рождение, или Рождение Афин».

За этим скромным «описанием» скрыт целый пласт российской словесности и печати: в 1802-ом году литературный критик Федор Смольнов напишет в газете «Московские чтения для раздумий и счастья»: «Говоря о книгопечатном мастерстве, невозможно не упомянуть великого редактора, писчика и издателя Евгениуса Петровича Шароварова. Благодаря ему, у нас есть возможность издавать нынешнюю газету. Шароваров открыл и проложил путь к современному российскому издательскому делу, и сыграл важнейшую роль в становлении отношений между российскими и европейскими мастерами книгопечатанья…». Тридцатью годами позже Николай Дубин в «Литературных ведомостях» потребует от общественности признания для Шароварова: «Рекомендации Петра I повлияли на происходящее в России того времени невероятным образом. […] Благодаря этой рекомендации [О газетных листах, 1695] Евгениус Петрович Шароваров не просто посетил Лондон, но и привез в Москву само понятие еженедельной газеты! Как благодарны должны быть ему теперь даже такие ревнители новизны как Васильев и Старинский.» Еще большие похвалы воспевал Шароварову Петр Григорьевич Чернышевский в «Московском литераторе», в статьях «Ни тьмы, ни света» (1834) и «Лети, мысль» (1835).

Несмотря на признание, которое сопутствовало творчеству Евгениуса Шароварова в течение восемнадцатого и девятнадцатого веков, в наше время «Описание», «Московский лист» и «Нежный вестник» практически забыты. Социальный и исторический курс России сильно переменился за последние сто лет, и в новых политических координатах Шароваров, с его европейскими взглядами на печать и социальные институты, оказался отброшен в литературную тень.

Нам хочется сказать, что Шароваров заслуживает большего, и не только лишь потому, что является одним из первооткрывателей российской печати. Его автобиография это глубокий, временами смешной, но иногда и грустный, анализ переходного момента в российской истории. Правление Петра I до сих пор остается одной из самых загадочных эпох романовской династии, и нельзя обходить стороной такой важный документ этого поразительного времени.

Александра Кочеткова

Москва, 2018

Посвящается Артамону и Елизавете Шереметьевым.

Г-н Судьба множество раз вмешивался в мою жизнь , и каждый раз я принимал его дары, несмотря на их цену, дабы ублажить г-жу Историю. Теперь же, когда все мои сбережения, полученные после смерти моего горячо любимого брата Кирилла, потрачены на приобретение настоящей Редакции и первые нужды, я прошу моего Читателя принять дар этой книги в обмен на некоторое количество денег, которые я смогу пустить на печать так хорошо уже известного москвичкам «Нежного вестника». Дело состоит в том, что «Нежный вестник» расходится в пятидесяти копиях еженедельно, по тридцати копеек, что приравнивается к шести тысячам копеек в месяц (или же шестидесяти петровским рублям). Но в то же время в Редакции работают трое: Генрих Генрихович Штрауц (месячный оклад: двадцать новых рублей), Сергей Жакович Шасонов (месячный оклад: двадцать новых рублей) и еще один человечек, о котором я скажу позже (месячный оклад: двадцать новых рублей).

Мой мудрый Читатель, давно освоивший азы арифметики, сразу же скажет: Евгениус, твоя газета работает как часы, как идеальный европейский механизм. Каждая копейка уходит в работу, и Читатели всегда будут удовлетворены, если только хоть бы один из них не перестанет выписывать «Нежный вестник» по причине болезни, смерти или нежелания более приобщаться к новостям и мнениям женского мира, ибо тогда крепость, которая называется «Нежный вестник» (газетная лицензия номер двадцать три), покачнется и может выйти из своего покойного равновесия.

– Да, – отвечу я своему прозорливому Читателю. – «Нежный вестник» есть твердыня, редкая в современном мире московской печати, но в своем описании Редакции, я не упомянул о четвертом ее работнике.

– Как же? Кто же еще работает в «Нежном вестнике»? – спросит, распалившись, Читатель. – Кто же еще приближен к этому амброзийному фонтану?

– Его зовут Евгениус Шароваров, – отвечу я. – Только основав «Нежный вестник» и собрав штат, он напечатал с сентября тысяча семьсот двадцатого года двенадцать выпусков « Вестника» и, оплачивая работу своих подчиненных, заносил ежемесячно в бухгалтерскую книгу доход (а точнее – его совершенное отсутствие). Он занимается печатью « Вестника» из любви к печатному искусству и совершенно не требует от Читательниц дополнительной платы (поскольку еще в первом выпуске было обещано, что « Вестник» никогда не будет стоить более тридцати копеек), но если Читатель не купит эту книгу, то в скором времени издание « Вестника » может и прекратиться, поскольку, хотя у Евгениуса и есть пространство для обитания, но ему еще и, к большому его сожалению, приходится почти ежедневно питаться.

Еще в детстве матушка часто удивлялась его аппетиту, и, хотя с тех далеких пор Евгениус и научился есть менее (о чем и написал в своей статье «О счастливой бедности» в тысяча семьсот седьмом году), он все же еще не освоил существование совершенно без пропитания.