Gedzerath - Рождение легиона

– «Выполняю. Чем еще могу вам помочь?».

– «Чем помочь…» – я призадумалась. С такой вот помощницей, предоставляющей, по сути, полный доступ к этому странному комплексу, было бы глупо не прогуляться по древней твердыне людей. Покосившись на настороженно замершего возле меня Виспера, я ухмыльнулась, и предложила – «А давай пойдем и посмотрим на эту самую, загадочную дверь?».

– «О Богиня! Я почему-то так и подумал, что ты предложишь именно это!» – закрывая копытом глаза, простонал жеребец.

– «Ндамс… Впечатляет!» – пробормотала я, глядя на огромнейшую «дверь». Виспер поскромничал – это были настоящие ворота, такие, какими им и положено было бы быть. Огромная, прямоугольной формы, стальная стена с испещрявшими ее символами и рисунками, сверкающим монолитом преграждала нам путь. Коридор был ей под стать – опустившись на один уровень вниз на забавном, стальном диске, неслышно скользившем по овеваемой прохладным ветерком трубе, мы попали в огромный, ярко освещенный тоннель. Прямой и широкий, он был украшен декоративными элементами, покрывавшими ребра контрфорсов, выступающих из поверхности стен – похоже, это был «парадный вход», и тем страннее было видеть ведущий к нему такой вот маленький и узкий лифт, ведущий ко всему этому великолепию. Я всегда любила сочетание серебряного и золотого, однако вся эта красота, все орнаменты и барельефы, наверняка небезынтересные как для меня, так и для Духа, возбужденно ворочавшегося где-то внутри, были скрыты от моих глаз. Многочисленные паровые машины, неподвижно замершие вдоль стен, заслоняли это великолепие, своим утилитарным видом напоминая о том, что задолго до меня, сюда уже пришли те, кто был больше заинтересован в грубой функциональности, а так же – результате. Сверла, пилы и что-то, напоминающее огромный отбойный молоток, укоризненно блестели нам вслед затупившимися зубьями и наконечниками своих жал – возвышающаяся перед нами громада не поддалась натиску примитивных машин и инструментов. Кажется, кто-то даже пытался использовать газовый резак, но добился лишь окалины, покрывшей один из углов ворот. Интересно, а магию они тоже использовали?

– «Привет вам…» – прошептала я, касаясь копытом изображения, вытравленного на поверхности ворот. Исцарапанное, оно было исчерчено следами попыток проникнуть в скрытую за воротами твердыню, однако, на золотистой панели все еще проглядывали изображения мужчины и женщины, соседствующие с фигурой из пятнадцати линий, выходящих из одной точки, и диаграммой, изображавшей Солнечную систему – «Привет вам. Как же так, а? Ну как же так?».

Изображение не ответило. Все так же приветливо поднимал руку мужчина, все так же молча стояла рядом с ним женщина – что видели они, свидетели заката человечества? Наверняка, где-то в бездонной пустоте, за пределами Солнечной системы, все так же плыл космический зонд – пылинка в пустыне, брошенная в необъятные просторы космической пустоты [281] Скраппи имеет в виду зонд «Пионер 10», на борту которого была установлена табличка с таким же изображением. – встретил ли он кого, и если да – то узнали ли они о нашей судьбе? Застыв, я медленно клонилась вперед, пока не уперлась лбом в прохладную преграду.

«Боишься?».

«Боюсь. Может… Может, не стоит?».

– «Нет, мы должны. Мы обязаны узнать» – тряхнув головой, я резко ударила копытом по воротам. Едва не поддавшись минутной слабости, еще секунду назад я была готова повернуться и бежать, бежать отсюда прочь… Но в глубине души мы – я и Дух – понимали, что эта тайна будет грызть нас до скончания веков, и обдумав все позже, мы вряд ли сможем себя простить за то, что так и не решились открыть дверь в последнюю тайну прошлого человека.

«Хотя бы – ради них!».

«Будет больно. И тяжело».

– «Спасибо, дружище. Но я уже настолько срослась с тобой, что уже не отделяю себя от ушедшего человечества» – пробормотала я, смаргивая непрошеные слезы. Повернувшись, я долго смотрела сквозь беспокойно переминавшегося неподалеку жеребца, под моим взглядом, отступившим за одну из машин, не видя ни его, ни этого огромного коридора. Должна ли я была сделать это? Не проще ли было уйти, последовав мудрому совету? В конце концов, у меня еще оставались таблетки Кег, способные заглушить крики совести…

– «Нет уж! Жребий брошен!» – злясь на саму себя, я фыркнула, и решительно повернувшись к двери, громко проговорила – «Тайвина, открой, пожалуйста, эти ворота!».

*БУУУУУУИИИИИИИИИИП*

Густой голос сирены разорвал тишину.

*БУУУУУУИИИИИИИИИИП*

– «Выполняю» – безжизненные детали ворот, которые я приняла за элементы орнамента, вдруг ожили, начав перемигиваться на разные цвета.

*БУУУУУУИИИИИИИИИИП*

Последний вой замер, дробясь, под сводчатым потолком коридора, когда огромные врата вдруг сдвинулись с места и величаво поползли в сторону, сгребая забытые возле них устройства и инструменты. Сирена затихла, и тем явнее был еле слышный гул, исходящий от преграждавшего мне путь, серебристого зеркала неведомой преграды, словно пленка мыльного пузыря, перекрывшего проем, лежащий за распахнувшимися воротами.

– «Добро пожаловать в Ядро, соловей».

– «Благодарю» – сухо откликнулась я, подходя к преграде и пробуя ее на крепость копытом. Ничего не произошло – моя нога просто прошла сквозь расступившуюся под ней пленку, не ощутив абсолютно ничего. Оглянувшись, я помахала копытом испуганно вертевшему головой Висперу, еще глубже забившемуся в свое укрытие от звука сирен, и прошла сквозь серебристый пузырь.

Сталь, сталь и сталь – кругом была одна сталь. Помещения, в которые я попала, были поистине огромными – как оказалось, под землей был возведен целый комплекс, в котором хватило места как огромному лифту, ведущему еще на пять этажей вниз, так и высоченным, красиво украшенным неброским орнаментом коридорам, напоминающим эдакую упрощенную готику, взявшим от последней ее величественность, но без того устрашения или перегруженности деталями, что было свойственно Кафе или ушедшим в небытие, храмам прошлого. Немного пластика – если это был пластик, а не какая-нибудь пластсталь – виднелось на выступавших декоративных элементах, но каждый раз, поворачивая голову, я видела одну лишь сталь. Стены, потолки, полы и даже тяжелые скамьи в альковах, испещрявших огромный коридор, были выполнены из странного, серебристого металла. Его странная поверхность была испещрена мельчайшими зазубринами и с удовольствием цеплялась за любую поверхность – казалось, удайся мне высокий прыжок, и я вполне бы могла прилипнуть к любой из стен, приклеившись боком к шероховатой поверхности. В каждом углублении-алькове, многочисленной вереницей уходивших вдаль по обводной галерее, горел свет, красиво игравший на стеклах, вделанных в стены витрин – по крайней мере, я думала, что это стекла и витрины.