Виктор Власов - Последний рассвет

Эдо по ночам не спит. Запоздалые гуляки шастают по улочкам, переваливаясь от стены к стене, горлопанят, дерутся. Падают и засыпают, не дойдя к очередному злачному месту — дома таких не ждут. Стражники подбирают их, очистив карманы, отволакивают в тёплое местечко до рассвета. Улицы освещены фонарями. Особенно светло вблизи усадеб состоятельных самураев и минка богатых торговцев.

Суа старалась держаться в тени. Шла, прислушиваясь к звукам за спиной — чутко, настороже. Она — «лекарка», спешит к больному. Если что…

Всё резче запах рыбы и морских растений, ближе портовые кварталы. Меньше гуляк. Но и опаснее! Шёпот за спиной, смешок… Нет, показалось! Ещё скорее — к тем дальним сходням, там живёт верный человек, что указала Саюке, лодочник.

— Э! Чё несёшь, дай половину! — голос грубый, но молодой. Не ударил молча — не грабитель.

— Мази больному и питьё очищающее, чтобы живот не пучило, — скромно и робко пролепетала «напуганная лекарка» с неприятной дурнинкой в голосе. Асахара в такой ситуации не преминул бы ради убедительности обмана пустить газы, но Суа постеснялась…

— Ф-фу-у! — брезгливо протянул незнакомец. — Иди себе!

Суа не заставила себя упрашивать: горбясь, юркнула мимо невысокого парня, прятавшегося в темноте раскиданных корзин.

Лодочник не удивился посещению его гёка высокородной особой. Скоро собрался и повёл принцессу к причалу, выудил из-под настила свою посудину, влез в неё сперва сам, затем подал руку девушке.

Пока они плыли на тихих вёслах, Суа молчала, звучно стуча зубами то ли от волнения, то ли от холодного ветерка. На условный взмах факелом с галеона ответил вахтенный. Сбросили трап, и по верёвочной лестнице Суа взобралась на высокий, и, словно крыша дома, покатый корабельный борт.

Странного вида люди, эти комодзины ! Лохматы, широкоглазы, в каких-то непонятных одеждах, и все — на одно лицо, словно братья! И говорят, как нэко мяукают.

— The captain's whore? — крикнули через борт.

— No, a noble lady's visit, — отвечал лодочник на тарабарском.

— All right! Only noble ladies visit the captain at night! — разразился хохотом вахтенный.

Суа провели в каюту лорда Коридвена. Престарелый сутуловатый вельможа, красный от многолетнего беспробудного пьянства и солёного ветра, долго не мог понять, что за вещицу передала ему эта девка в тряпье, и зачем такую whore ему привезли. Суа пыталась объясняться, но, не зная английского языка, не могла передать тому ничего вразумительного. Она начала злиться. Коридвен, тупя по существу дела, тем не менее, заметил это её состояние и ради развлечения решил понаблюдать, как девчонка себя поведёт.

Она себя повела! Суа потеряла терпение после шестнадцатого раза повторения «Watashi wa ōjo Sua. Watashi wa hinansho o hitsuyō to suru». Молниеносный мягкий толчок в грудину отшвырнул лорда в противоположный угол каюты, на койку.

— Well-well, I like your intentions! — громко откашлялся капитан, воззрившись на разъярённую Суа.

Где-то через час изумлённый Коридвен разобрался в каракулях Саюке, и Суа стала «леди».

Очнувшись в сырой темноте на деревянном полу, Шиничиро пытался понять, где находится. Пахло потушенными свечами. Услышав кашель друга, спросил:

— Где мы?

— На корабле… У меня ощущенье такое, будто лёгкие высохли, — признался Хаору осипшим голосом и снова закашлялся.

— Моего Уму взяли? — движением запястья выудив из правого рукава одежды кинжал, Шиничиро медленно разрезал верёвку.

— Да… — ответил недовольно Хаору и захлебнулся кашлем. — О ком больше беспокоишься… о коне или о нас?

— Выберусь сам — помогу тебе.

Из соседнего отсека трюма донеслись голоса, нервный женский смех и шелест высохших бамбуковых листьев, в которые были завёрнуты рисовые колобки, сладко тянуло подогретым ароматным вином. Слышался скрип досок над головой, редкие звуки открывающихся и закрывающихся кают, стук чего-то металлического, бесконечно булькало и хлюпало в задраенный иллюминатор, иногда пол вибрировал, а столб, обитый железом, издавал гудение. Освободившись от верёвки, Шиничиро разрезал путы друга. Хаору колотил озноб. Содрогаясь в приступах кашля, он не мог идти, тяжело дышал и всхлипывал, укоряя и себя и друга за неосмотрительность.

— Плохо дело, — заволновался Шиничиро. — Прости, я не знал… сейчас, постараюсь вытащить нас.

— Не выходи, разве не слышишь: там их много! Я… слышал разговор бледного, они… из банды Кагасиро Тэнгу.

— Ух, ты! — вымолвил юноша, озадаченно понизив голос. — Жди!

— Дуралей, дуралей, — шипел Хаору, блестя влажными глазами.

Шиничиро, не слыша его, приставными шагами миновал тот отсек трюма, где проходило скромное застолье. Из противоположного конца коридора сквозняк приносил запах свежего конского навоза. Потушив две лампы, постукивающие о стенки, ускорил шаг, и тотчас напоролся на кого-то, внезапно появившегося на пути. Вслепую бросившись противнику в ноги, ударился головой о звонкую железяку.

В темноте раздался пронзительный свист бамбукового свистка, налетели люди, сбили Шиничиро с ног, скрутили и взвалили на плечи, словно куль риса.

— Вы неправильно поняли, друзья! — не сопротивляясь, оправдывался он. — Если не помочь Хаору, он погибнет. Не пора ли положить предел бессмысленным смертям?

Очухавшись, сквозь пахучий дым курительной муравы, в осиянном тусклым светом догоравших свечей помещении он разглядел четверых: колченогого разноглазого крепыша с бледным лицом, худую маленькую женщину, наголо бритую, похожую на мальчика, лохматого плечистого гиганта с длинным клювообразным носом, и ещё одного — маленького, в коническом шлеме, с бамбуковым свистком на серебряной цепочке на груди.

— Ты-ы? — удивлённо протянул Шиничиро, опознавший давешнего немого вора, которого он спас от ронинов , и который отплатил спасителю за добро подлой кражей драгоценного кинжала.

Разбойники Рыжего Змея вовсе не выглядели выходцами из нищей провинции, обречёнными людьми, живущими не в том времени, не в свой час. Что-то общее ощущалось в них, сходство, почти родственное — шальной блеск надежды в глазах и сильное желание выжить.

— В парне определённо что-то есть, — уверенно проговорил гигант Бодзу, опустив Шиничиро на пол. — В храме меня научили распознавать ауру.

— Так-то, — юноша поднялся, и, демонстративно кашлянув, покачал головой. — Ребята, а не мог бы я отсидеться у вас, пока времена поспокойней не настанут?

— Парень не промах, хе-хе, — будучи искушённым, повидавшим многое, согласился Асахара. — Не зря ты на борту пиратского судна. Но мы так запросто не принимаем никого, так что «отсидеться» — не выйдет.

В радостном изумлении Шиничиро взирал на их лица, и в светлом восторге вдохновения, внезапно посетившем его, заявил: