Валерий Михайлов - Путешествие за край Земли

Викуля выключила свет и вышла из палаты. Она была высокой и очень красивой медсестрой.

Когда за Викой закрылась дверь, мужики грустно вздохнули.

— Я тоже знаю Китайца, — сказал вдруг неизлечимо больной Гаврилов.

— Какого еще Китайца? — спросил Прыщавый.

— Есть такой Китаец. Морочит всем голову. Я даже слышал, что это сам Лао-Цзы.

— Так он же умер.

— Этих китайцев хрен разберешь.

— А что ты еще знаешь о Китайце? — вступил в разговор Севастополев.

— Он приходит под разными масками и всегда дурачит людей.

— Ты действительно его видел?

— А из-за кого я, по-твоему, здесь?

— Расскажи?

— О нем лучше не говорить.

— Боишься?

— На моем месте ты бы тоже боялся.

— Я бога боюсь.

— Значит, для тебя Китаец будет богом.

Сказав это, Гаврилов повернулся на бок и демонстративно захрапел.

Психиатрическая больница № 15 разительно отличалась от всего того, что Севастополев слышал о психушках. Фактически, здесь был настоящий рай, и даже санитары вели себя по — божески. С другой стороны, больницу № 15 можно было смело назвать миниатюрной моделью Земли. Здесь было все, как на воле. Были свои политики, свои президенты и короли, свои религиозные фундаменталисты, свои гуру и реформаторы, свои учителя, врачи, художники… Были даже свои психи и идиоты, но таких было мало, и держали их в отдельном крыле, которое в народе называлось зоопарком. Иногда здесь бывали войны. В основном на религиозной почве. Христиане устраивали крестовые походы, отбирая компоты у иноверцев, а мусульмане совершали джихад, забрасывая христиан свежими какашками, но подобные инциденты случались крайне редко. Народ здесь был дружный и миролюбивый. По большей части верующий. Кто во что горазд.

Каждое утро отец Викентий — бывший священнослужитель начинал одной и той же проповедью. Он запрыгивал на пожарный ящик с песком, который почему-то стоял в туалете (чтобы пациенты не кидались песком, ящик был заперт на замок) и приступал к своей речи:

— Дети мои! Послушайте слова посланца Божьего о мерзости детоубийства, которое прикрывается словом аборт. Любая женщина, делающая аборт, совершает смертный грех. Она убивает еще не рожденное дитя, и за это будет вечно гореть в аду. ВЕЧНО! Если, конечно, наш всемилостивый Господь не простит ей этот грех. Что есть наша жизнь перед вечностью? Ничто! Мгновение, миг. Даже мгновение по сравнению с нашей жизнью будет казаться огромным. Для чего Бог дал нам это мгновение? Чтобы мы могли доказать себе, не ему, — для Господа нет секретов, — что достойны войти в царство Божье. И аборт навсегда закрывает врата рая перед лицом совершившей эту богомерзость матерью. Но позвольте спросить, а куда девается душа младенца? Ведь если аборт — детоубийство, значит, у младенца уже есть душа, и душа, не совершившая ни одного греха. Так куда отправится она после смерти? Я думаю, в рай, иначе Бог не был бы Богом. В таком случае аборт — это поступление детской души в рай без экзаменов. Делая аборт, мать избавляет свое дитя от испытаний и страданий земной жизни и от возможности согрешить, следовательно, попасть а ад. И не должна ли в таком случае любящая мать заботиться о детях своих ПРЕЖДЕ ВСЕГО? Тем более что она наверняка совершила и другие, не менее тяжкие перед Богом грехи. Кто из живущих без греха? Чья душа чиста и невинна?!..

На этом месте его речь обычно прерывали санитары, уводившие отца Викентия на утренние процедуры.

Другим проповедником был Василий Моющий. Этот врубал всех в учение Кришны, из-за которого, а именно из-за текста 13 главы 3 Бхагавадгиты, он и попал в больницу.

— «Бхакты Господа, вкушающие пищу, предложенную вначале Господу, очищаются от всех грехов. Те же, кто готовят пищу ради собственного чувственного наслаждения, воистину вкушают один лишь грех», — цитировал он по памяти. — Только подумайте! Все принадлежит Кришне только Кришне, и никому кроме Кришны. Кришне принадлежит абсолютно все, и даже каждый из нас, знает он об этом или нет. У нас нет ничего, совершенно ничего. Все, что мы так опрометчиво считаем своим, дано нам Кришной во временное пользование. Мы только пользователи, но никак не владельцы. Что это значит? А то, что нет грабежей, нет воровства, нет насилия и убийств. Ты отнял деньги у соседа. Взял у него их без спроса. Украл? Совершил преступление? Ничего подобного! У соседа нет денег. Деньги принадлежат Кришне и только ему. Раньше сосед пользовался ими из милости Кришны, теперь пользуешься ты. Ты убил? Отнял чью-то жизнь? Но любая жизнь принадлежит Кришне. Стараниями родителей он дает ее детям. Стараниями болезней, старости, чьими-то руками он возвращает ее себе. Тебе изменяет жена? Какие глупости! У тебя нет жены. Твоя жена — возлюбленная Кришны. Ты же временно выполняешь его обязанности, как и тот, другой. Все равны перед Кришной. И это еще не все. Кришна так милостив, что пользуется всеми благами опосредованно, через нас. Так пищу он вкушает нашими устами, любит жен посредством мужей. А если он захочет вдруг пропустить стаканчик другой или набить папироску? Или от игры на флейте у него затекут члены, и он захочет размяться, дав кому-нибудь в глаз? Исполнение воли Кришны есть служение Кришне! Харе Кришна…

Постепенно психиатрическая больница № 15 стала для Севастополева вторым домом. Здесь были тишина и спокойствие, о которых он мечтал всю свою взрослую жизнь. Был здесь и Лазарь Моисеевич, который специально ради него спустился с небес и воплотился в пациента Телефонова.

В свободное от терапии и процедур время, они устраивались где-нибудь в туалете, где для начала распивали ритуальный плафон чая. Официально чай пациентам пить было запрещено, но, как и в любой другой психиатрической больнице уважающие себя пациенты ежедневно пили пронесенный в больницу контрабандным путем чай. Пили его в туалете. Для этого снимали типовой плафон в виде шара, наполняли водой, которую кипятили при помощи самодельного кипятильника. Чай заваривали очень крепко, и пили его прямо из плафона. Каждый сотрапезник делал по три глотка, после чего передавал плафон с чаем другому. После чаепития Лазарь Моисеевич начинал учить. Он не разрешал ничего записывать, и немногим ученикам, главным среди которых был, разумеется, Севастополев, приходилось все заучивать наизусть, запоминая, причем, с первого раза.

— Болезнь есть один из механизмов развития духа. Информация об этом нам давно известна, мы только на какое-то время забыли ее, и изложена она много веков назад в Священных Книгах, — Повторял Севастополев ночами очередной урок, — главным нарушением законов, допускаемым человечеством является начавшееся в десятом веке отречение от Божественного…