Валерий Михайлов - Путешествие за край Земли

Несмотря на это, весьма уместное авторское отступление, Мстислав Ерофеевич влюбился в нее по уши. Весь этот год ежедневно (ночи, будучи человеком практичным, Зверь посвящал просмотрам порнушки в обществе недорогих дам) он добивался ее любви, а когда добился… Но не будем забегать вперед.

В общем, они поженились. Первое время жили душа в душу (надо заметить, тоже еще та терминология). Мстислав Ерофеевич безумно обожал супругу, которая, несомненно, тоже испытывала к нему какие-то чувства. С родителями супруги он тоже довольно-таки легко сошелся характером. В общем, мир и покой в доме (жили они у ее родителей, чей дом мог без труда вместить еще полсотни человек).

Будучи весьма уважаемым человеком в городе, тесть нашел ему подходящее место…

Неприятности Мстислава Ерофеевича начались с разговора с тестем.

— Мстислав, нам надо поговорить, — сказал он весьма дружелюбным тоном, — пойдем, наверно, покурим.

Они вышли во двор, тесть угостил Мстислава настоящей американской сигаретой, Мстислав вежливо дал ему прикурить, затем прикурил сам.

— Сколько ты уже с Софушкой? — спросил тесть, который любил подкрадываться издалека и сзади.

— Скоро год, — ответил Мстислав.

— Скоро год… — задумчиво повторил тесть, — тебе нравится наша дочь?

— Еще бы!

— Еще бы… Год назад мы приняли тебя в семью, с тех пор ты для нас как сын родной.

Это было действительно так. Редко когда к зятю относятся таким образом. Мстислав с этим тоже был вполне согласен.

— Так вот, Мстислав, то, что ты стал одним из нас, возлагает на тебя определенную ответственность. Ты согласен?

— Угу.

— Ты знаешь, о наших национальных и культурных корнях?

— Я с большим уважением отношусь к этому народу, который, несмотря на все гонения и невзгоды, выжил и занял почетное место в обществе.

— А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что мы сильны верой и традицией.

— Вы совершенно правы.

— А если я прав… Честно говоря, я думал, ты сам догадаешься и проявишь инициативу, но по-видимому ты думал о других вещах, и я сам решил тебе все сказать. Ты знаешь, что Софочка — наша единственная дочь, наша надежда, надежда всего нашего рода.

— Я понимаю.

— А если ты понимаешь, ты сам должен сказать ей, что хочешь принять нашу веру.

Мстислава бросил в жар. Он никогда не был религиозным фанатиком или воинствующим атеистом, но подобный шаг требовал от него большего, чем уволиться у одного бога и поступить на службу к другому: ОН ДОЛЖЕН БЫЛ СОВЕРШИТЬ ОБРЕЗАНИЕ! Обрезание милого органа, который, положа руку на сердце, Мстислав очень любил. Тот орган Мстислав считал своим единственным верным другом, предать которого… было БОЛЬНО! А боли, физической боли, он боялся больше всего на свете.

— Извините, — сказал он, побледнев, — но я вынужден сказать «нет».

— Нет? — удивился тесть.

— Дело в том, что я тоже ценю традиции своего народа.

— Однако же это не помешало тебе жениться на Софье, войти в наш дом. В наш! Ты пришел в наш народ, а не…

— Я все понимаю…

— Что ты понимаешь? Думаешь, я позволю, чтобы потомками нашего рода стали необрезанные гои?

— Но почему я должен калечить свое мужское достоинство?

— Достоинство? И ты ставишь кусок мяса выше интересов семьи?

— Вам легко говорить, это не ваше мясо.

— Я обрезан.

— Все правильно. В детстве. Потому что в зрелом возрасте только сумасшедший станет себя добровольно увечить ради какой-то древней глупости! — завизжал вдруг Мстислав.

— Ах вот оно что, ты просто чмо! Ты не гой, ты — необрезанный филистимлянин, — сказав это, тесть вошел в дом.

Мстислав понуро поплелся следом. Ему было муторно.

Жена, милая, обожаемая Софушка, лежала в постели и читала книгу. Вот оно — настоящее счастье, подумал Мстислав, и как можно ласковее приблизился к жене.

— Чего тебе? — зло спросила Софья.

— Мр-р, — по инерции ответил Мстислав.

— Пошел вон, урод, я с филистимлянами не сплю!

В эту ночь ему пришлось ночевать на диване в гостиной. Утром, набравшись храбрости, он вошел в кабинет тестя.

— Чего тебе? — просил тот, не глядя на Мстислава.

— Я хочу развестись.

— Не понял? — сказал тесть и как-то неприятно на него посмотрел.

— После того, что случилось, думаю, нам с Софьей лучше развестись.

— Забудь об этом, — отрезал тесть.

— Но почему?

— Потому что с филистимлянами не разводятся. С ними сражаются не на жизнь, а на смерть.

— Тем более.

— Ты можешь, конечно, подать на развод, но как ты собираешься жить?

— Ну жил же я как-то раньше.

— Раньше, — тесть рассмеялся, — не думаешь же ты, что я оставлю тебя просто так в покое?

— Почему?

— Потому что ты — говно, которое прилипло к моему ботинку. Что в таком случае делают с говном?

Это была откровенная угроза, и Мстиславу ничего не оставалось, как отправиться к себе на службу (так он называл работу).

Я не стану описывать все те муки, которые пришлось перенести Мстиславу Ерофеевичу в доме тестя.

Скажу только, что тесть уволил всю многочисленную прислугу, а также нескольких рабочих, работающих во дворе.

— Зачем платить чужим гоям, когда есть свой необрезанный филистимлянин, — прокомментировал он свой поступок.

Так вот, дошло до того, что душевные муки Мстислава Ерофеевича значительно превзошли вероятные муки телесные, и, будучи в состоянии алкогольного опьянения он решился… Он заявился к знакомому хирургу, и не отстал от него, пока тот не надругался над лучшим и единственным другом Мстислава Ерофеевича.

Вернувшись домой, Мстислав Ерофеевич, не раздеваясь, ввалился в кабинет к тестю.

— Я сделал это! — радостно заявил он, несмотря на боль.

— Что ты сделал? — поморщился тесть.

— Я стал одним из вас.

— И каким же это образом, позволь полюбопытствовать? — спросил тесть таким тоном, что в комнате запахло желчью.

— Я сделал обрезание.

— Покажи.

Мстислав Ерофеевич снял штаны.

— Какая гадость!

— Но ведь вы сами…

— И ты смел подумать, что это позволит тебе… — от негодования тесть так и не смог сформулировать, что это должно было позволить Мстиславу Ерофеевичу.

— Вы же сами говорили…

— Я говорил, когда думал, что ты — человек! Неужели ты думаешь, что я приму мразь, подтирающую мне зад по субботам? Ты еще хуже, чем я думал. Ты даже не чмо… ты… ты… Ты обрезанный филистимлянин! Пошел вон с глаз моих. Отныне ты будешь жить в сарае за гаражом!

Мстислав попытался найти защиту у жены, но она даже слушать его не стала.

— Я думала, ты мужик, а ты…

— Но что я мог?

— Послать папика на х…

— Чтобы он меня уничтожил?

— Дурак, он бы только начал тебя больше уважать, а теперь… Иди в сарай с глаз моих!

— Ты никогда меня не любила! — бросил он через закрытую дверь и отправился спать в сарай.