Майкл Муркок - Сага о Рунном Посохе

— О, нет! — всхлипнула Иссельда. — Их слишком много! Они сомнут наших солдат!

— Вы совершенно правы, моя дорогая, — усмехнулся барон Мелиадус.

Главнокомандующий и его свита остановились на склоне холма. Внизу, на равнине, стояла армия Гранбретании. Хоукмун видел конницу, пехоту, инженерные батальоны и огромные боевые машины, в том числе гигантскую огненную пушку.

Против Камарга были брошены все виды войск и вооружения. Здесь было много металла: медь и железо, бронза и сталь, золото и серебро, платина и свинец, а также прочные сплавы, способные выдержать выстрел огненного копья. В одном строю здесь стояли Стервятники и Лягушки, Кони и Кроты, Волки и Вепри, Олени и Кошки, Орлы и Вороны, Барсуки и Ласки. Сырой, теплый ветер трепал шелковые полотнища знамен двух десятков вельмож, съехавшихся сюда со всех концов Империи Мрака: желтые, фиолетовые, черные, красные, зеленые, синие и ярко-розовые. Сотни тысяч «глаз» — драгоценных камней на масках воинов — блестели на солнце.

— Вот такая у меня армия, — рассмеялся барон Мелиадус. — Помните тот день, когда граф Брасс отказался нам помочь? Если бы не его глупость, вы были бы сейчас победоносными союзниками Империи Мрака. Но вы предпочли сопротивляться, и за это будете наказаны. Вы думали, что чудо-оружия, башен и храбрости ваших солдат достаточно, чтобы устоять против Гранбретании? Нет, Дориан Хоукмун, не достаточно. Сейчас ты увидишь, как эта армия, набранная и обученная мною, отомстит Камаргу за все. Сейчас ты убедишься, что твой народ совершил непростительную глупость, — он запрокинул голову и захохотал. — Трепещи, Хоукмун! И ты, Ис-сельда, трепещи, как трепещут ваши друзья, знающие, что еще до заката башни рухнут, а от Камарга останутся только пепел и грязь. Если понадобится, я положу здесь всю армию, но уничтожу эту страну!

И Хоукмун с Иссельдой затрепетали — но не от страха, а от горя. На этот раз у безумного барона была возможность выполнить свою угрозу.

— Граф Брасс мертв, — сказал барон, поворачивая коня. — А теперь умрет Камарг, — он махнул рукой своим всадникам, охранявшим фургон. — Везите их поближе к полю боя. Пусть увидят, как мы потрошим их друзей.

Фургон понесся по склону холма, подпрыгивая на ухабах. Потемневшими от горя глазами пленники смотрели на равнину. Д'Аверк скакал рядом.

— Барон прав: его аптекарь — настоящий волшебник, — сказал он вдруг, покашливая. — Мне его лекарство, правда, не помогло, но надеюсь, солдатам поможет.

Произнеся эти загадочные слова, он пустил коня галопом и обогнал фургон.

По плотным рядам наступающих войск из башен били необыкновенные лучи. Там, где только что шагали воины, оставались лишь борозды взрытой, дымящейся земли. Хоукмун видел боевые порядки камаргцев — редкую цепочку усталых гвардейцев с огнеметами за плечами, верхом на рогатых конях; за ними — ополчение из горожан и крестьян, вооруженных топорами и мечами. Но ни графа Брасса, ни фон Виллаха, ни философа Ноблио среди них он не заметил. В свой последний бой камаргцы шли без предводителей.

До герцога Кельнского донесся боевой клич камаргцев, рев и вой их врагов, треск пушечных выстрелов, лязг и скрежет разрываемого, разрубаемого металла; Хоукмун вдыхал запах людей и животных.

Потом стена огня преградила путь черным полчищам, над которыми летели алые фламинго с наездниками, стреляющими из огненных копий в орнитоптеры.

Словно холодная чужая рука сдавила сердце Хоукмуна. Он рванулся, пытаясь сбросить цепи, мечтая отбить у врагов меч и коня, добраться до армии Камарга и повести ее за собой. Камаргцев осталась лишь горстка, у них не было вождя, но они продолжали сражаться с ордами Империи Мрака. А Хоукмун мог лишь в бессильной злобе звенеть цепями и проклинать своих врагов.

Наступил вечер, а битва была в самом разгаре. На глазах у Хоук-муна в огромную старинную башню разом вонзились тысячи огненных лучей, и, дрогнув, она покачнулась и через мгновение превратилась в груду камней. Ее крушение гранбретанцы встретили торжествующим ревом.

Ночную тьму пронзали миллионы огненных стрел; воздух был настолько разогрет, что лица пленников в фургоне покрылись потом. Вокруг них, оживленно переговариваясь и смеясь, сидели часовые-Волки. Они не сомневались в своей победе. Пользуясь тем, что их магистр умчался на коне в самую гущу наступающих войск, они достали бурдюк и, не поднимая масок, потягивали вино через соломинки. Постепенно болтовня и смех утихли, и Хоукмун понял, что часовые спят.

— Волки — опытные вояки, странно, что они уснули все разом, — сказал ему Оладан. — Наверное, они уверены, что мы не убежим.

— Ну и что с того? — спросил Хоукмун, вздохнув. — Нам не избавиться от этих проклятых цепей.

— Что такое? — Послышался голос д'Аверка. — Неужели Хоукмун утратил свой оптимизм? Не могу в это поверить.

— Убирайтесь, — проворчал Хоукмун. — Ступайте лизать сапоги своему господину.

— А я вам кое-что принес, — как ни в чем не бывало продолжал д'Аверк. — Может, пригодится? — На его протянутой ладони лежал какой-то длинный предмет. — Между прочим, это мое лекарство усыпило часовых.

Хоукмун сощурился:

— Что там у вас?

— Одна редкая вещица, которую я нашел на поле боя. По-видимому, она принадлежала крупному военачальнику. Это своего рода огнемет, хотя и небольшой. Как видите, его можно поднять одной рукой.

— Я слышал о таких копьях, — кивнул Хоукмун. — Но какой нам от него прок? Разве не видите, сколько на нас цепей?

— Разумеется, я обратил на это внимание. Но если вы все-таки готовы рискнуть, я попытаюсь вас освободить.

— Новая ловушка? — поинтересовался Хоукмун. — Вы ее с Мелиадусом придумали?

— Хоукмун, вы меня оскорбляете. Что заставляет вас так думать?

— Вы предали нас. Выдали Мелиадусу. Видимо, вы заранее подстроили ловушку, еще в карпатском городишке, когда повстречали там Волков. Через них вы передали весть своему хозяину, а сами повели нас в лагерь, зная, что там с нами легко справиться.

— Вы рассуждаете логично, — согласился д'Аверк, — но можно допустить и такое: Волки узнали меня и поехали за нами следом, а их гонец нас опередил. В лагере я услышал от солдат, что Мелиадус вот-вот схватит вас, и решил опередить события, сказав Мелиадусу, что я заманил вас в ловушку. Ведь это позволило одному из нас остаться на свободе. Что вы на это скажете?

— Скажу, что врать вы мастер.

— Не стану с вами спорить. Времени у нас мало, так что разрешите, я попытаюсь снять с вас цепи, не причинив вам вреда. Или вы предпочитаете остаться здесь, чтобы понаблюдать за ходом сражения?

— Снимите с меня эти проклятые кандалы, — разрешил Хоукмун. — Чтобы я мог придушить вас, если вы лжете.

Направив огнемет под углом к скованным рукам Хоукмуна, д'Аверк нажал кнопку на рукоятке. Из ствола ударил тонкий луч. Почувствовав острую боль, Хоукмун сжал зубы, но боль становилась все нестерпимее, и он чуть было не застонал. Наконец одно из звеньев со звоном отскочило и упало на дно фургона, и боль сразу отпустила. Правая рука была свободна. Он вытер пот со лба и едва не вскрикнул, задев ожог.