Дарья Афанасьева - Дом дураков

Однако, ковыряние в пыльных манускриптах дало и совсем другие, отчасти ядовитые, плоды. Знаток истории Древних пользовался в высшем обществе фантастическим успехом. Особенно тепло его принимали при дворе короля Шуйза в Корне. Аламарин при всяком удобном случае сверкал эрудицией перед дамами, и, в конце концов, досверкался. В кружке светских львиц зашел разговор о богах, и какая-то дама обратилась к историку с вопросом: жрецом какого божества он хотел бы быть? Мой друг распушил хвост, выгнул колесом грудь и навскидку назвал всплывшее в памяти имя из злополучного "мертвого" списка.

"Научная Теология" издание, конечно, авторитетное, но богов много, и среди них попадаются весьма живучие экземпляры. Вроде Монора, имя которого в недобрый час и вспомнил Сорно. Монор, которому уже больше десяти тысяч лет не жертвовали даже миски молока, несказанно обрадовался самозваному жрецу. На радостях бог хвойных лесов поднял на уши половину Строзо - столицы Корна. Аламарину пришлось срочно уносить ноги из заваленного хвоей и оккупированного ордами белок города.

Какими путями он оказался в Шаторане, Шат знает, но жреца, вместе с эксцентричным божеством, здесь приняли неожиданно благосклонно. Монор активно принялся озеленять Столицу и окрестности, а Сорно начал читать лекции в Высшей Школе. Нельзя сказать, чтобы он остепенился и стал вести порядочный образ жизни, но особых хлопот страже не доставлял.

Сегодня у Аламарина был выходной, так что я решил завалиться к нему на обед, а заодно, быть может, получить ценный совет. Жилище моего друга можно было назвать поместьем только из соображений вежливости. Небольшие домики, окруженные такими же небольшими садиками, изначально были построены по периметру дворцового комплекса в качестве оборонительного сооружения. Каждый участок служил отдельным укрепленным пунктом. За ограждением открытой мансарды, казавшимся таким воздушным неискушенному зрителю, с комфортом могли разместиться от трех до пяти арбалетчиков. Выкурить их оттуда, не разрушив домик до основания, было просто нереально. То же касалось и "декоративных" угловых башенок, украшавших изгородь садика.

Поместье Сорно было полностью скрыто в хвойных зарослях. Даже изгородь увил какой-то колючий плющ. Из зеленого месива выглядывали только ворота. Подобрав валявшуюся рядом сосновую шишку, я взвесил ее в руке и метнул через забор, будто фиал с гремучей смесью. Эффект был почти такой же. За забором что-то упало, звякнуло стекло, загремела глиняная посуда, и садик огласился забористой руганью аж на шести языках разом. Через минуту калитка в воротах распахнулись, и передо мной предстал рассерженный всклокоченный слуга Аламарина.

- Привет, Кой, - я скроил самую дружелюбную мину, и протянул мелкому гоблину кулек с печеньем. - Вот, прихватил со стола на центральной аллее. Еще горячее.

Гоблин молча цапнул кулек и удалился обратно в сад, гордо помахивая пушистым хвостом. Я прикрыл за собой калитку и пошел искать Аламарина.

Хозяин дома нашелся практически сразу. Его тощее длинное тело лежало в кресле посреди гостиной и тихо постанывало. Жизнь при дворе полна испытаний. Каждый день в одном из поместий устраивалась попойка. Я увиливал от них, культивируя в душах придворных образ нелюдимого чернокнижника, Визариус прикидывался напольной вазой, а вот Сорно стал их завсегдатаем. Сейчас мой друг более всего походил на несвежий труп, попавший в руки неумелого гримера. Глядя на него, хотелось прочесть экзорцизм.

- Хреново выглядишь, - озвучил я свои наблюдения.

- Да неужели? - прохрипел Аламарин, приоткрывая один глаз.

- Судя по цвету твоего лица, ты способен к фотосинтезу.

- Новый придворный лекарь проставлялся. Не знаю, какой из него целитель, но алхимик он дрянной.

- Целитель из него тоже никакой, - я подошел к другу и попытался поудобнее усадить его в кресле. - Я уже на себе проверил.

- Да, я слышал. Сочувствую твоему...

Тут историк закатил глаза и обмяк у меня на руках.

Пообедать мне удалось только через час, когда, с помощью Коя и россыпи аптечных бутылей, я привел Аламарина в чувство. Вид у него был все еще бледный, но, по крайней мере, пена изо рта уже не шла. Чем бы не угостил придворный лекарь своих гостей, это точно было крайне ядовитое зелье.

- Может, к остальным участникам вчерашнего вечера кого-нибудь послать? - Кой озабоченно потер щетинистый подбородок.

Сорно сидел все в том же кресле, а я устроился напротив него с огромной тарелкой мясного салата. Столик между нами был уставлен блюдами с холодными закусками, в центре расположился поднос с бутылкой красного вина и два пока пустых бокала.

- Визариус там был?

- Нет.

- Тогда и не надо.

Кой пожал плечами и ушел доделывать какие-то свои гоблинские дела. Аламарин выгнул бровь:

- С чего вдруг такая забота о Визариусе?

- Он единственный в этой стране является тем, кем кажется. Такой раритет надо беречь.

- Думаешь? - историк с сомнением покачал головой. - Не удивлюсь, если он раньше был каким-нибудь... поваром.

- Нет. В нем я уверен.

- Ну ладно. Всяк имеет право заблуждаться. Я о другом хотел сказать. Доедай салат, и пойдем, я тебе покажу нечто невероятное.

- Никуда я с тобой не пойду. У меня на шее такое ярмо повисло, что теперь ходить тяжело.

- Может, вина? - Аламарин подвинул ко мне бокал.

- Нет, - я облизнул ложку и с печалью посмотрел на бутыль темного Теморанского. - мне еще к Альбу идти, а у него настойка.

- Как вы только эту дрянь пьете? - Сорно сморщился и кряхтя встал с кресла. - Ладно, сюда принесу.

- Не упади по дороге.

Он выпрямил сутулую спину и посмотрел на меня сверху вниз.

- Ради того, чтобы ткнуть тебя носом в объективные факты, я готов и на большее.

Прихватив со стола кусок ветчины, Аламарин отправился куда-то на второй этаж. У меня уже появились некоторые предположения по поводу его "сюрприза". Мой друг, помимо всего прочего, был невероятным мечтателем. Он верил буквально во все: инопланетян, вампиров, оборотней, домовых и леших. Периодически он представлял мне очередное "доказательство" существования того или иного вида мифических существ. Бросив еще один страдальческий взгляд на бутыль с дорогим вином, я отставил в сторону пустую тарелку из-под салата и вгрызся в куриную ногу.

Хозяин дома появился на лестнице минут через пять, волоча на себе какую-то ободранную шкуру. Едва дотащив ее до стола, Аламарин расстелил ее на своем кресле и встал рядом с таким гордым видом, будто сам ее и ободрал с неведомого хищника. Судя по довольному выражению лица, это его ободрал какой-то предприимчивый торговец "редкостями".

- Знаешь, что это? - глаза историка сияли победным огнем.

Я присмотрелся. Обычная волчья шкура, за исключением широкой черной полосы вдоль хребта.