Марина Дяченко - Магам можно все (сборник)

Крылама снова закричала — на этот раз что-то в ее крике заставило Варана резко обернуться.

За его спиной стоял на камне человек. В руках незнакомца был арбалет, и палец с обломанным ногтем лежал на спусковом крючке.

Варан медленно выпрямился.

Человек был одет в зеленое — традиционный цвет «сыновей Шуу». Варан, прежде всего замечающий детали, отметил свободное, даже изящное движение, которым арбалетчик перескочил — перетек? — с камня на камень. Стрела, ни на мгновение не сбившись с прицела, по-прежнему смотрела Варану в грудь.

Лицо незнакомца было повязано зеленым шарфом — открытой оставалась только узкая полоска кожи. Глаза казались темно-серыми. Варан почти видел в них свое отражение.

Варан молчал. Ему почему-то казалось, что каждое сказанное слово уменьшит его шанс остаться в живых.

Арбалетчик разглядывал его. Прошла уже целая минута с тех пор, как они встретились глазами. Если незнакомец не выстрелил сразу — возможно, Варану удастся выжить и на этот раз?

Арбалетчик сделал шаг назад. Он был высок, отлично сложен и, вероятно, молод. Шаг… стрела не сводила с Варана острого железного рыла. Еще шаг…

Через несколько секунд над головой Варана взвилась его собственная крылама. Судя по ее полету, всадник был на этот раз не из тех, кто позволяет с собой шутить: обдав Варана ветром и запахом перьев, крылама с арбалетчиком на спине круто набрала высоту и скрылась за холмами. Варан был уверен, что, прежде чем скрыться из глаз, человек в зеленом обернулся и посмотрел на него.

Он добрался до поселка к утру следующего дня. Ткнул в лица стражникам верительную грамоту; наместника подняли, наверно, с постели, уснул он, вероятно, под утро, и снилась ему, весьма возможно, трагическая гибель императорского посла. Увидев Варана живым, он едва сумел скрыть разочарование.

— Ограбили? — пробормотал он, выслушав короткий Варанов рассказ. — А кто просил вас опускаться в Залесье, рискуя собой и птицей? Вас ведь предупреждали: в Чаше неспокойно… Странно, клянусь Императором, что вас не застрелили! А может быть… — в глазах наместника появилось странное выражение, — может быть…

Некоторое время он разглядывал Варана, полностью поглощенный своей новой идеей. Наконец угрожающе задрал поросший рыжеватой щетиной подбородок:

— Господин посланник! Его Незыблемости Императорскому Столпу будет очень интересно узнать, почему мятежник, завладевший государственной крыламой, не убил вас, слугу Императора. Я вынужден буду отправить донесение сегодня же, потому как дело не терпит отлагательства… С какой целью вы, позвольте спросить, совершили полет над Залесьем? С какой целью вы снижались? Все это крайне неприятно, господин посланник, в наши неспокойные дни…

Варан вытащил из кармана и положил на стол, покрытый светло-кремовой скатертью, два перстня — золотой с красным камнем и серебряный с черным. Глядя на них, посланник все еще продолжал говорить — так телега, несущаяся с горы, не в состоянии сразу остановиться:

— …ждать от столицы поддержки, верность Императору — превыше всего, прискорбно, что даже посланник…

Он замолчал, глядя на перстни. Каждый из них был дивным произведением ювелирного искусства — тончайшее переплетение нитей, ажурный рисунок с головками змей и крыльями птиц. На каждом запеклась кровь. Камни потеряли блеск и смотрели, как два мертвых глаза.

— Он там лежит, — сказал Варан. — Я увидел птиц… И спустился.

Наместник с трудом оторвал взгляд от скатерти. Посмотрел на Варана. Глаза его были похожи на два тусклых камня.

— Что с ним случилось? — спросил Варан. — Кто мог убить мага? Да еще столь могущественного?

— Я думаю, он умер от старости, — бесцветным голосом сказал наместник.

— Предусмотрительно забравшись в расщелину на границе разбойничьей земли?

— Все может быть, — тихо ответил наместник. — Он был такой дряхлый…

— Зачем вам понадобилось водить меня за нос?

— Я объясню, — наместник улыбнулся, как показалось Варану, с облегчением. — Я объясню… Одну минуту.

Он повернулся и вышел. Варан остался один в тесном зале для приемов; сюда вели три двери, за каждой стояло по стражнику, наместник же скрылся за портьерой — четвертый, потайной ход, ведущий в кабинет правителя…

Он взял перстни со стола. Сдрятал в карман. Вытащил снова. Нарастало ощущение ошибки. Он, Варан, что-то сделал не так…

За портьерой оказалась потайная лестница, здесь пахло пылью и горелой бумагой. Варан бесшумно поднялся, прыгая через ступеньку; дверь на верхней лестничной площадке была приотворена, сквозь нее падал луч света. Ощущение ошибки сделалось непоправимым.

Наместник сидел в кресле посреди кабинета. В камине тлела горстка пепла. Наместник улыбался, глядя перед собой. Перед ним на изумрудной столешнице лежала на боку плоская бутылочка темного стекла. Пустая — последняя капля растеклась круглым темным пятном.

— Зачем?! — шепотом закричал Варан.

Наместник весело взглянул на него:

— Какое счастье… наконец-то ничего не бояться.

Закрыл глаза и с блаженной улыбкой уронил голову на грудь.

«Крылатая повозка» описала круг над маленьким островом — над голой скалой, затерянной среди моря облаков.

Чем ближе была цель, тем глупее становились его страхи. Ему казалось, что острова нет — смыло. Или, что еще хуже, — там все изменилось до неузнаваемости. Столько лет прошло: вернувшись, он не узнает Круглый Клык…

Глядя вниз сквозь смотровое окошко, он убедился, что не изменилось ничего. Круглый Клык стоял по-прежнему, дворец князя и дома горни не сдвинулись ни на камешек: ничего нового не было построено, ничего старого — разрушено. Причалы оставались на месте. Башня стояла, как и в тот день, когда Варан впервые встретился с Подорожником. Войны, мятежи, голод и беззаконие, изувечившие Лесной удел, не смогли перехлестнуть через море и добраться до скучающего в межсезонье острова.

Повозка опустилась на площадь перед княжеским дворцом. Варан, на этот раз перенесший путешествие куда лучше, обменялся церемонными приветствиями с князем Круглоклыкским — не с тем, что когда-то поразил Варана длинными седыми волосами, но с его сыном, похожим на слегка обновленную копию отца.

Рука князя дрогнула, принимая послание Подставки — едва-едва, почти незаметно. Читать письмо в присутствии Варана князь не стал.

Его проводили в покои дворца, где он никогда прежде не был. Неслыханная роскошь, о которой любили порассуждать скучающие поддонки, оказалась весьма скромной и старомодной: каменные скамьи, покрытые тюфячками, кованые подсвечники, запах сырости пополам с запахом благовоний. Железные зеркала отражали солнце под хитроумными углами, пропускали сквозь сосуды с цветной водой, и в подземелье рассеивался мягкий, приятный глазу свет.