Генри Олди - Баллада о кулаке

Пока даос говорил, все спутники судьи и мага внимательно слушали его, стараясь не пропустить ни слова. Даже женщины угомонились и перестали ругаться, что еще мгновение назад казалось невозможным. И после того как Железная Шапка умолк, они еще некоторое время продолжали путь в молчании, чему судья был весьма рад.

А потом перед ними внезапно открылась огромная присутственная зала, и времени на пустую болтовню не осталось. Вот тут-то судья Бао и понял, что наконец для них начались настоящие опасности, о которых совсем недавно говорил его друг Лань.

Они прибыли в Темный Приказ.

С первого взгляда адская канцелярия Фэньду не слишком отличалась от любой из канцелярий Нинго, в том числе и от судейского приказа, в котором не первый год служил достойный сянъигун. Столы, чернильницы с тушью, кипы бумаг с печатями и водяными знаками или без оных, полки с бесчисленными свитками, шуршание кисточек по бумаге, шуршание передаваемых документов, бирки на арест или дознание, спорящие между собой чиновники, опасливо жмущиеся в углу просители...

Только сейчас в роли просителей выступали они с Ланем и целой толпой душ, вывалившихся из расшестерившегося Чжуна, а в роли чиновников — соответственно...

Судья Бао и сам не первый год являлся чиновником, причем довольно высокого ранга. А посему был прекрасно осведомлен, как его коллеги зачастую обходятся с просителями, вынимая из них всю душу скрупулезным занудством и следованием букве закона; здешние же чиновники, похоже, могли вынуть душу в буквальном смысле, причем не прибегая к особым крючкотворским ухищрениям.

И впрямь:

Ближе всех, за невысоким потертым столом, украшенным по краю затейливой, но довольно-таки бестолковой резьбой, восседал черномазый черт племени лоча. Похож он был на здоровущего медведя, если бы не многочисленные рога и шипы, в изобилии торчавшие из его косматой головы в самых неожиданных местах. Чем-то эти украшения напоминали резьбу на столе. У черта-лоча было четыре глаза (видимо, на зависть безвременно сгинувшему привратнику): красный, желтый, зеленый и мутный — всеми этими четырьмя глазами он сейчас как раз уставился на непрошеных гостей.

Впрочем, несмотря на жуткий вид, выражение на шипасто-рогато-клыкастой морде черта читалось однозначно: «Ну вот, еще какие-то приперлись, и как раз перед самым обедом! Клянусь Владыкой Янь-ваном, до чего же вы мне все надоели!»

За соседним столом, по правую руку от черта-лоча, восседала совершенно невообразимая даже с перепою тварь, отдаленно похожая на шестилапую рыбу-переростка. Красивый серебристый цвет чешуи чиновной рыбы удивительно не гармонировал с рассыпанными по всему телу под слеповато-слезящимися глазками.

Все глазки на этот раз были одинаковы — неприятного грязно-бурого оттенка, с сильно насурьмленными ресницами.

Разнообразие рыбой не поощрялось.

Позади виднелось еще много всякого, а за самым дальним, самым огромным столом с инкрустациями из благородной яшмы и перламутра восседал, по-видимому, начальник этой канцелярии: благообразного вида демон с седой тигриной головой, в семиугольной шапке с твердыми полями. Адский булан* [Булан — начальник крупного ведомства.] неторопливо перебирал лапой с покрытыми киноварью когтями лежавшие перед ним бумаги, время от времени макал тонкую барсучью кисточку в проломленный череп с тушью и выводил очередную резолюцию на документе, который, с его точки зрения, заслуживал внимания.

В позе, движениях и выражении скучающей тигриной морды демона-начальника было что-то настолько знакомое, что судья Бао всмотрелся повнимательнее.

И в следующее мгновение невольно улыбнулся: подобный вид иногда любил напускать на себя перед посетителями он сам, судья Бао из города Нинго, выездной следователь по прозвищу Драконова Печать!

— Назовите свои имена, включая молочные, дарованные, прозвища и клички; также из какой вы семьи, где жили, когда и какой смертью умерли, — скучным голосом проскрипела Серебряная Рыбка, явно в многотысячный раз повторяя заученную фразу. — Говорите внятно и по очереди, начиная с...

Тут рыба посмотрела на вновь прибывших всеми своими глазами, моргнула сотней век и на некоторое время умолкла, не в силах решить, с кого лучше начать.

Вот этой-то паузой и хотел воспользоваться Лань Даосин, видимо, чтобы повторить свою заранее подготовленную речь, произведшую столь неизгладимое впечатление на трехглазого демона-стража, но тут случилось то, чего не ожидал никто, включая и многомудрого даоса.

Притихшая было певичка, про которую все успели забыть, подскочила к моргающему рыбодемону и, ухватив его (ее?) за две передние лапы, заголосила:

— А, так вот из-за какой дряни вся эта пакость приключилась! В прошлой жизни всем мужикам угождала, никому не отказывала, ничего утонченного, окромя их «нефритовых стеблей», согни их и разогни в три погибели, не видела — и снова-здорово! Не успела в новое тело попасть, там уже эта старая жаба сидит! — яростный кивок в сторону надменной госпожи, тщетно пытавшейся сделать вид, что ее это не касается. — И добро б она одна! Целая шайка тут как тут! Разве ж это жизнь?! Я вас спрашиваю, судьи не праведные — жизнь это или издевательство над честной женщиной?! Да и той жизни всего месяц дали — и что, опять сюда?! Я тебя запомнила, рыба с глазами! Я тебя еще с прошлого раза запомнила! Все, с меня хватит! Делай теперь так, чтоб я родилась дочерью Сына Неба, и никак не меньше! Не то я потружусь во имя справедливости, я глазищи-то повыцарапаю, повыдергаю, на пол брошу и растопчу!.. я вас всех тут...

Поначалу несколько обескураженные маг и судья теперь с трудом сдерживали улыбки: выездной следователь уже начал сочувствовать рыбной демонице-чиновнику, а Лань Даосин прикидывал втихомолку, что эффект от неожиданной выходки певички, пожалуй, будет не хуже, чем от его речи, а то и лучше.

И действительно — глава приказа, тигроглавый демон в фиолетовой с золотом накидке, с золоченым поясом и в семиугольной шапке тонкого шелка* [Фиолетовая одежда, золоченый пояс и шапка тонкого шелка — атрибуты высших чиновников.] уже спешил к ним по проходу между столами.

— Как ты, ничтожная, смеешь приставать к добросовестному Син Тяню, чтобы оно дало тебе то, чего оно дать не в силах?! — строго осведомился адский булан, подходя к вновь прибывшим.

Это «оно», относящееся к рыбе, окончательно доконало судью и мага, единым взмахом стерев с их лиц возникшие было ухмылки.