Генри Олди - Баллада о кулаке

Мальчишке почему-то было весело, но ни судья, ни Яньло никак не могли понять — почему?

— В общем, эти господа почесали в затылках и ушли, пообещав поискать в себе что-нибудь доброе! Но заявили: дескать, если не найдем — вернемся! — закончил Маленький Архат.

— Ну и пусть их! — махнул рукой Янь-ван. — Шляются невесть кто! Скоро Преисподняя превратится в проходной двор!

Однако развить эту мысль Владыка не успел: в воздухе послышался свист, гости поспешно расступились, и перед розовым креслом опустился здоровенный расписной чайник. Крышка чайника поднялась вверх, вырвался легкий парок, и наружу выбрался усталый даос в запыленной одежде.

— Волшебный чайник Даосина! — хмыкнул мальчишка.

Железная Шапка поспешно поклонился, рассыпавшись в извинениях по поводу своего опоздания; попутно он щелкнул пальцами, что привело к мгновенному уменьшению чайника до нормального размера.

После чего даос с еще более низким поклоном вручил чайник Владыке Янь-вану.

Князь Преисподней остался весьма доволен подарком и долго благодарил святого Ланя, а Маленький Архат пробормотал себе под нос:

— Похоже, чайники нынче в цене!..

Почти сразу возникли уже изрядно подвыпивший Ли Иньбу в обнимку с тайвэем Сян Хай-чжуном; оба уважительно поздоровались с мальчишкой и долго поздравляли судью с выздоровлением и окончанием бед, после чего двинулись дальше — искать других знакомых.

Вскоре всех пригласили к столу, и гости отдали должное изысканному и обильному угощению, а также вину; Маленький Архат, пристроившийся рядом с даосом, вина пить не стал, сославшись на нехорошего духа по имени «Бо-Дун», который будет мучить его, если он выпьет, и больше к нему не приставали.

Между мальчишкой и даосом вскоре завязался оживленный разговор, но судья к нему особо не прислушивался, и до него лишь изредка долетали отдельные реплики: «Серебро... осина?..», «Нет, против Зверя не поможет, но против зомбей... ну, которые из могил вылазят...», «Нет, этот знак рисуется не так!», «Да, понял! Святой Лань, а как вы...» — и в том же духе.

Когда даос куда-то отошел, судья не выдержал и поинтересовался у своего юного спасителя:

— О чем это вы столь увлеченно беседовали со святым Ланем?

— Да так, — мальчишка явно не был склонен особо распространяться о содержании их беседы, — я поделился с ним некоторыми известными мне способами борьбы с той напастью, которую мы сегодня видели, а в ответ святой Лань любезно прочел мне краткий курс «Дао для чайников».

Видимо, это была шутка, но Бао ее не понял.

Вернулся даос.

— А не выпить ли нам, друзья?! — воззвал уже изрядно захмелевший Бао и наткнулся на отрезвляюще холодный взгляд льдистых глаз мальчишки.

— Нет, — заявил Маленький Архат. — Нам пора. Пора собирать всех. Времени почти не осталось.

— Змееныш? — понял мгновенно протрезвевший выездной следователь.

— Не только. Нам понадобится еще преподобный Бань.

И судья не стал спрашивать: «Для чего понадобится?» или: «Почему ты так решил?» Понял: раз это странное существо так говорит — значит, знает.

Поэтому он произнес совсем другие слова.

— Возможно, преподобный Бань уже мертв, — сказал он.

— Значит, он присоединится к нам мертвый, — жестко отрезал Маленький Архат.

Паланкин Государева Советника медленно продвигался...

Нет.

Мы начнем не так.

Ни к чему уподобляться бардам Туманного Альбиона, коих в первую голову интересовало действие: «и поскакал сэр Парцифаль, и устремил копье, и поразил...»

И певцы-чангиры знойной Азии нам не указ, ибо носителей тюрбанов и тюбетеек увлекало исключительно описание: «Губы ее подобны ширазскому рубину, ряд зубов — ряд жемчужин, ресницы острее дамасских клинков...»

Опять же иной путь у аэдов Пелопоннеса, наследников слепого Гомера, предпочитавших обстоятельства: «Дико взревел бурный Эвр, паруса напрягая, море покрылось барашками волн крутобоких, а небо...»

И уж наверняка не стоит прозревать будущее: «Я еще надеру тебе задницу!» — думал Государственный Советник, выруливая к проспекту Дацзыбао...»

Стыдно нам, истинным ханьцам, уподобляться варварам былого и грядущего, повторяя их напевы.

Итак?

Начнем с того, что первыми вообще шествовали повара и поварята, несшие короба с сухим рассыпным чаем и сластями. Всем этим они щедро одаривали собравшийся люд, и радости бэйцзинцев не было предела. Еще бы: получить щепотку чаю и пригоршню изюмных колобков в день назначения Сыном Неба Хун Ци своего нового советника! Съешь такое — и удача станет бегать за тобой по пятам, как ручная собачонка!

И можно спокойно шевелить челюстями, дожидаясь того заветного мига, когда вдали на мосту, отделяющем Запретный Город от центра Столицы, покажется конный вестовой с развевающимся стягом.

За гордым всадником, также верхами, ехали Золототыквенные телохранители — в железных шлемах и с иероглифами «Храбрец» на латах и налобниках. Под доспех герои надевали зеленые стеганые кофты из полушелка, а под пояс — набрюшники кирпично-розового цвета. Набедренники их делались из кожи оленя-двухлетки, на ногах красовались сапоги с четырьмя швами; и казалось — едет свора тигров верхом на свирепых драконах.

А уже вслед за Золототыквенными скакали обычные дворцовые стражники, вокруг которых по обеим сторонам дороги двигались блюстители порядка — все как на подбор, здоровенные бородачи.

Когда приветственные крики достигли апогея, на мосту возникли отгонялы — детины хоть куда, в трубообразных шапках, видных издалека, и с бамбуковыми палками в руках. Толпа попятилась, расступилась, не дожидаясь привета подруги-палки, а бравые отгонялы ускорили шаг, приподняв одну полу халата.

Наконец появился паланкин новоявленного Государева Советника — открытый, устланный жалованной тигровой шкурой, несомый восьмеркой носильщиков, а еще восемь рысцой трусили рядом, дожидаясь своей очереди.

Ну а потом уже двинулись письмоводители и секретари, писцы и канцеляристы, щеголи и распутники, кичащиеся кто дорогим седлом, кто — уздечкой, подаренной щедрым покровителем, а кто — потупив взор и втайне рассчитывая на будущие милости.

Воистину славен тот, кого отличает государь, и символы успеха — синий дракон с пестрой сорокой — склоняют головы к его ногам!

Выезд этот был во многом подобен возвращению Чжоу-вана в наново дарованный Нинго, случившемуся не так давно; только вот появление незнакомца в свите сановника не сопровождалось столь разрушительными последствиями, как вторжение озверевшей Восьмой Тетушки.

Потом отгонялы утверждали, будто дерзкий мелькнул среди них, — но бросил пару слов, прикрикнул на оплошавшего горожанина, чуть не попавшего под копыта, мимоходом поправил кому-то сбившееся набок оплечье... и все, не сговариваясь, решили: этот парень из своих, новонанятых!