Роман Мережук - Солнценосец

- Зачем ты это сделал? - закричал Лотт.

- Не отставай. Сейчас начнется.

- Инквизитор! - закричал безногий попрошайка, указывая перстом в их сторону. - Люди, там инквизитор! А с ним еще один! И еще! И еще! Они спасут!

- Куда вы? - закричала его товарка, пытаясь схватить Бьерна за рукав. - Помогите же нам!

- Боги, они бегут прочь, - пролепетал кто-то, скрывавшийся во тьме подворотен. - Спасенья нет!

- За ними! Там спасенье! - сразу нашелся другой человек, мясник в окровавленном фартуке, то ли натянутом второпях, то ли снятом наполовину.

Затем началось то, что Лотт рад бы забыть, да только нет такого способа.

Они бежали, дрались, костыляли каждому встречному, выбивали глаза и оставляли в стороне женщин, протягивающих к ним младенцев и просящих вытащить хотя бы детей из этого ужаса.

Люди тянулись к ним как мотыльки на светильник. Они обжигали крылья, но не могли не попробовать полететь на манящее зарево. Сначала наскоро сформировавшиеся группы дрались между собой, чтобы победившая сторона добралась до "тех, кто поможет выжить" и "не бросит умирать". Но такие отряды очень быстро сообразили, что таким образом Лотт сотоварищи не достанется никому. Тогда они объединились в одну большую и разъяренную силу под названием - неуправляемая живая масса.

Люди хватали их, рвали одежду, превращая в лохмотья, надумав впопыхах небылицы о чудодейственных кусочках плоти церковников. Из провалов окон, злачных переулков, дворов, воняющих навозом вперемешку с парным молоком, к ним тянулись руки. Десятки и сотни - они множились как тараканы. Мозолистые пальцы, скрюченные после многочасовой работы пальцы, пальцы тонкие и отлетающие обрубками, столкнувшись с полосой стали. Безликие не панькались. Бьерн крушил молотом, а когда тот увяз в очередном бедолаге, достал шестопер. Шэддоу слал заклятье за заклятьем. Квази шептала наговоры, удерживая защитную пелену от сыплющегося на их головы огня, смешанного с пеплом.

Лотт задержался лишь один раз. Он почувствовал ее. Гниющее средоточие всего дурного. Червоточина одновременно и походила на то, с чем он имел дело ранее, и была чем-то иным. Оставив хлеб на пару дней, находишь на нем цвель. Но она распространяется постепенно, поедая буханку по частям. И чаще - изнутри. Ветрорез был такой буханкой. И сейчас его поедала зараза Зарока как проголодавшийся падальщик добычу. Люди исчезали - уходили в тени, становились тенями. Так это видели Шэддоу и остальные. Лотт смотрел на вибрирующие как струны души, зажатые между миром мертвых и миром живых. Он остановился всего на мгновение, чтобы перевести дух и успокоить бунтующее сознание, но его оказалось достаточно. Умирающие или ожившие мертвецы - не важно; Лотт понимал, что застывшим на границе все равно, как он их назовет. Эти... страдающие создания столкнулись с червоточиной и проиграли бой. Одни уходили, мирно вскрывая вены, выбрасываясь на брусчатку или же окунувшись с головой в стылую воду здешней реки. Некоторые, скрывавшие в тайнике души поступки, которыми нельзя гордиться, страдали. Глядя на них, страдал и Лотт. Он видел как муж и жена раздирают друг друга на части, говоря о вечной любви, он видел как похотливая женщина, срывая с себя одежду идет к колу. Священнослужители и мелкопоместные дворяне вставляли в плети гвозди и раздирали себе спины. Но хуже всего были дети. Они смеялись и хохотали, прыгая вокруг разверзшегося ада, и хлопали в розовенькие ладошки. На головах их, разрывая черепную кость и вспарывая кожицу, вырастали рожки. Лотт хотел закрыть глаза, но что-то не давало, заставляя пялиться на происходящее. Все, что он мог - слезами смывать чужие грехи. Неужели все они заслуживают такой участи? Почему боги такое допускают? Почему не сойдут на землю и не прекратят творящееся безумие?

И внезапно подумалось - а что если это его обязанность? Что если он, новоявленный святой, ниспосланный на землю, чтобы прекратить мучения остальных?

Что ему делать? Как быть?

Ощущение ирреальности и ложного просветления длилось ровно один удар сердца, до того, как корчмарь попытался разделать Лотта здоровенным тесаком.

Бьерн раскрошил безумцу грудную клетку и протянул руку.

- Иди за мной и все будет в порядке, - сказал здоровяк.

Лотт повиновался, и все произошло так, как ему пообещали. Больше никто не пытался их убить. Пламя быстро поглощало Ветрорез. Ветер с болот гнал его дальше, к речным городам Дальноводья. Вокруг не сгоревших людей образовались плотные коконы, в которых творилось пекло с персональным катом и мучеником в одном лице.

А Лотт... он выжил и даже умудрился не замарать одежку, тогда как остальные, в гари и чужой крови, пытались отдышаться после скачки по охваченным червоточиной улицам.

Он смотрел на падший город, и все еще чувствовал, как тот гниет, как внутренности постепенно наполняются трупным газом, который требует выхода. Лотт должен был хотя бы попытаться. Как тогда, в Гэстхолле. Попытать удачи и сделать то, благодаря чему вписан в анналы истории как святой при жизни.

Но его руки дрожали, а ноги подкашивались. Язык прирос к небу, а глаза наверняка вылезли из орбит от страха. Тут уж не до героизма. Сам уцелел. Уже достижение. Ему было стыдно и горько. Решение принимал не он, но от этого не легче. Что бы они сделали? Их разорвали бы на части до того, как Лотт применил Дар. И все же, все же...

Галлард ждал их в условленном месте. И он был один.

- Где остальные? - спросил его Шэддоу.

Галлард испепеляющее посмотрел в сторону Лотта.

- Не уцелели. Только я и выбрался. Спасибо нашему святому...

- Джеймс, еще одно слово и я сочту вас еретиком, не чтящим слово архигэллиота.

- Больше не повторится, инквизитор, - Галлард проглотил обиду и пошел к остальным, задев плечом Лотта.

- Власть обжигает, святой, - сказал Шэддоу.

Еще один плевок в лицо. Его слово обрело власть, и как он им воспользовался? Послал на гибель людей. Их отряд поредел еще до самой битвы.

Лотт пересчитал уцелевших. Сир Бэйлис Винж и сир Антонио Валесса поднимали друг другу настроение, рассказывая боевые байки. Бьерн правил иглы шестопера. Брат Леон пытался откашляться. Квази сидела на корточках, обхватив голову руками. Шэддоу беседовал с Галлардом. Кнут считал припасы. Индиго и Мэллорик молились. Меллион счищал кровь с меча, а Дэррик изо всех сил пытался не сблевать от увиденного. В суматохе они потеряли одного инквизитора. Гэллос, смилуйся! Что же будет дальше?

Лотт взял свою сумку, и ободряюще сжал плечо Квази.

- В дорогу, парни. Нас заждалась работенка, - сказал он.

Тринадцать странников покинули пылающий Ветрорез.

***

Неделю они месили ногами бездорожье. Холодные и хлесткие дожди сотворили распутицу, сковав фургоны беженцев. Люди слезали с козел, вместе толкали телеги вперед, пробираясь к большим городам и еще не зная, что там не так безопасно как казалось на первый взгляд. Длинные вереницы тянулись бесконечно. Надрывно рыдали младенцы, а мужья недобро посматривали на незнакомцев, подозревая тех в злых намерениях.