Евгений Шепельский - Эльфы, топор и всё остальное

Тут раздался цокот копыт, и на пирс вкатился крытый серым полотном фургон, запряженный двумя невзрачными лошаденками. На козлах, подле орка-возницы, восседала Сенестра, черная и мрачная, как безлунная ночь.

Орк остановил фургон рядом с нами и спрыгнул на камень пирса. Сенестра соскочила следом, взметнув полы черных одеяний.

— Хро! — сказал орк, выпучившись на меня, будто я украл у него стальную бляху с кафтана, а может, и меховую шапку, из тех, которыми орки прикрывали на чужбине свой небогатый разум.

— Фатик! — промолвила Сенестра. Голос ее не был любезен.

Позади фургона за крюк был привязан буланый жеребец — статный и лоснящийся, несомненно, благородных кровей.

Черт, да ведь это скакун лже-Амаэрона!

Сенестра не стала тратить лишних слов.

— Тут — все, — она кивнула на фургон. — Грим, реквизит, доспехи Амаэрона, сбруя и седло. Жеребца зовут Кроликом, он смирный. Дай нам час, чтобы убраться из города.

— Хро! — сказал орк, почесав кирпично-красный подбородок.

— Час? — примерно столько или чуть больше мне понадобится на грим. — Хорошо.

Скрипнул ставень. Валеска молча воззрилась на меня круглыми глазами. Гритт, да что с ней такое? Подвесная койка не нравится? Или, наконец, решила признаться мне в чувствах? Скрипнул второй ставень, и на меня молча уставился Квинтариминиэль. Ну уж нет, если мне признается в чувствах этот эльф, я тут же утоплюсь в заливе!

— Мастер Фатик! — взревела Крессинда.

Димеро направился в нашу сторону, широко, по-моряцки, расставляя ноги. Всем нужен Фатик, нет ему покоя!

— Отли сказал, чтобы я взяла с тебя половину той суммы, которую ты собирался заплатить ему за представление.

Отли? Угу, так я и поверил. Это ты, девочка, так решила. Но я заплачу, ладно.

Вместе с Сенестрой и Олником я забрался в фургон. Виджи шмыгнула следом без спроса, под очередное «Хро!» орка.

Грим и реквизит (включая меч Амаэрона) были на местах. Тогда я мигнул бывшему напарнику, и он, распахнув перед Сенестрой полы куртки, начал выгружать мешочки с золотом Фаерано.

Сенестра сказала:

— Отли велел передать, у тебя все получится. Ты же выпускник его школы. Ты будешь лучшим режиссером этой пьесы, Фатик.

Сукин сын ловко умыл руки!

— Хро! — сказал я, утирая пот.

— Рядом с Торжищем есть пустырь, известный как Пикник Орна, ты же знаешь его?

Я кивнул.

— Стража туда не ходит. Там у тебя будет время… для грима и репетиций, Фатик.

Сенестра и орк-телохранитель убрались. Я стал собственником гримировального фургона и, по иронии судьбы, тем режиссером, от которого зависели жизни обитателей Нижнего города.

Сам, всегда сам. Спасать мир мне приелось до боли в печенках.

Димеро спросил, готовы ли мы отплыть, и крайне опечалился, узнав, что мы выйдем в море не раньше семи-восьми вечера. Я слегка взбодрил его десятком монет и, отмахнувшись от Валески, занялся делом. Сбор труппы… Наставления оставшимся актерам и грызня с младшим помощником самого младшего помощника по помощи в переноске декораций. [25] Надеюсь, Квинтариминиэль не обидится на меня за такой титул. Крессинда… Она не проголодалась, я ошибся. Видите ли, гномам иногда тоже нужно, хм, проведать ветер. Я предоставил ей такую возможность. Когда она вернулась на свой пост, я оставил Монго на палубе «Горгонида», велев поусердствовать с мечом, как делал до него Скареди.

— А куда вы едете, мастер Фатик? — поинтересовался этот недоделанный наследник.

— Пикник Орна, тебе полегчало?

Он произнес название молча, одними губами, замедлено кивнул. С-стихоплет, м-м-мать, он наверняка уже рифмовал в уме «пикник», «блудник» и «плавник», сочиняя очередную героическую песню.

Я затрамбовал свою труппу в фургон, и мы отъехали.

Проезжая по набережной, я ощутил мимолетный зуд между лопатками. В последний раз такое случалось, когда меня выслеживали гшааны Сколдинга Фрея.

От воды продолжал подниматься белесый пар.

Дело происходило, как я уже говорил, на Пикнике Орна. Когда-то давно тут был квартал магов, которые занимались разнообразными оккультными и метафизическими изысканиями. Как гласят легенды, изыскания под водительством мастер-мага Орна однажды привели к тому, что открылся портал — эльфы называют его вартекс — в другой мир, и из вартекса вышло нечто, крайне недовольное тем, что его потревожили. «Присел магичок на пикничок», как шутили впоследствии в Ковенанте. Магов нечто сожрало, квартал порушило и напоследок подвергло долгоиграющему проклятию. Суть проклятия заключалась в том, что всякий, посещавший окаянный квартал, внезапно обнаруживал, что из его карманов исчезли все деньги. Ужасная чужемирная магия! За два века проклятие почти рассосалось (из кошелька могли пропасть штук пять-десять мелких монеток), но горожане и приезжие все равно опасались тут появляться — считалось, что проклятие безденежья будет тянуться за тобой несколько месяцев. Стража тут тоже не показывалась: квартал, в котором исчезают деньги, это вам не дурацкое кладбище с бродячими упырями, не вампирье гнездо, не логово кровожадных некромантов, это по-настоящему страшное место. Что касается какой-нибудь защитной стены, то Ковенант не желал выделять на нее средства. Для иностранцев и тех, кто умеет читать, у въездов на Пикник висели проржавевшие таблички:

«ЗДЕСЬ ПРОПАДАЮТ ДЕНЬГИ!»

Вспугнув пару бродяг, я загнал фургон на маленькую площадь, усыпанную осколками кирпича и камня, заросшую бурьяном, поставил поперек, привязал лошадок за чембуры к крюку, выступавшему из стены. Неподалеку плескался обводной канал и глухо шумело Торжище, но щербатые стены надежно укрывали площадь от чужих глаз. Здесь пахло крысами и котами, а подножия развалин покрылись тускло-зеленым мхом.

Тут я и начал претворять свой план в жизнь, пока…

— Фатик!

Я выскочил из фургона, готовый рвать, метать, рубить и кусать.

Разумеется, у нас были гости. Много — больше двадцати человек.

Безликое Братство.

Готовясь к акции, члены братства напялили на свои, несомненно, разумные головы холщовые мешки с прорезями для глаз. Думается, так они поступали и раньше — не только для убийств неугодных, если таковые случались, но и на сходках. Чтобы никто не догадался.

Концы мешков торчали, как демонские рожки.

Одежда большинства — неброская, бедная, но в руках — дубины, кинжалы и топоры. Не боевые, хвала Небу, — мясницкие да колуны, с которыми не отбиться от меча, даже если ты умелый боец, закаленный мастер.

Горожане… Ученые простецы… Вряд ли хоть один из них надел кольчугу под одежду. Впрочем, как и я. Откуда мне было знать, что дело вот так обернется?

Толпа заполнила выезд с площади, по сторонам — в дырчатой тени бывших улиц и переулков, тоже стояли вооруженные люди. Когда я подобрал клинки Гхашш и выпрямился, толпа заметно отшатнулась, раздались испуганные восклицания.