Валентин Бабакин - За тенью дракона

Марг дробил топором щиты и головы врагов, а Мельхон, залитый чужой кровью, ловко орудовал тяжелой палицей, молотя в кашу черепа, ребра и плечи. Враги шарахались от этих бойцов, как свиньи от тигров.

Великие мастера боя позволяли себе биться вне рядов построений. Остальные воины держались в строю, медленно сминая врагов и продвигаясь вперед. Иногда все же в боевом порыве группы нетерпеливых бойцов врубались во вражескую массу, но строгие голоса командиров заставляли безрассудных смельчаков пробиваться назад и возвращаться в строй.

Всадники харсов, вздыбливая коней, пытались перескочить выставленные копья и, ворвавшись в строй мауронгов смешать его. Иным это удавалось, но они немедленно падали сраженные мечниками, и увеличивали кровавые завалы своими телами.

Минул полдень. Низкий Небесный огонь, едва поднявшись, пошел на убыль, и вновь коснулся верхушек деревьев.

За врагом оголялось поле. Освобождая его, ряды харсов продвигались вперед, вступали в битву и перемалывались в этой кровавой мясорубке вместе с мауронгами, у которых оставался только один резерв не втянутый в круговорот битвы. Тридцать тысяч конников стояли возле берега реки и ждали своего часа.

Они дождались. Пехотный клин харсов, медленно втискиваясь в живую стенку, оторвал левое крыло мауроногов от их центра и хлынул в пробоину. Фронт был прорван. За пехотинцами тяжелой рысью устремилась вражеская конница, расширяя горловину прорыва и обгоняя пехоту, и тогда над последним резервом мауронгов поднялось и полыхнуло красное полотнище с изображением черного тигра.

То был сигнал к атаке.

Все тридцать тысяч всадников устремились на врага. Рослые широкогрудые кони тяжелым галопом взрывали копытами снег. Их головы покрывали железные панцири с отверстиями для глаз. На всадниках горела чешуей броня. Грозно качались копья, блестели круглые щиты.

Противники сошлись. Дико заржали кони, от удара опрокидываясь на спину, сухо затрещали копья. Лязг железа смешался с человеческими воплями. Толпы врага содрогнулись, как единое тело и попятились, пытаясь подобно зверю, заметившему опасность, втиснуться обратно в нору. Но горловина пробоины сузилась, а вскоре и вовсе закрылась. Враг попал в ловушку. Конники харсов вместе с пехотой бестолковой толпой, как крысы в поисках укрытия заметались по тылам хугатонов.

Фронт мауронгов восстановился, и тогда враги бросили в бой на их левый фланг огненных змей. Вражеские построения раздвинулись и меж ними протиснулись двадцать громадных тварей в сорок шагов длиною каждая, под блестящей, крепче, чем любая сталь, чешуей. Извиваясь, они ринулись на истерзанные ряды хугатонов.

Каждой змеей на расстоянии управлял свой маг-заклинатель. Маг обладал способностью, будучи в тылу своего войска смотреть на битву глазами змеи и направлять огнедышащую тварь на неприятеля. Змеи, полыхнув перед собою огненными струями, протаранили тяжелыми головами построения хугатонов на десяток с лишним рядов, судорожно заворочались в чреве их войска, разметывая воинов, и вновь изрыгнули огонь.

- Назад! Назад! - послышались возгласы гетальпов, и левый фланг мауронгов подался вспять.

- Аррах! Аррах! - понеслись радостные вопли, и пехота врага двинулась следом за змеями, а они продвигались далее, изрыгая огонь и давя собою смельчаков, тщетно пытающихся вонзить в них мечи и копья. Враги ликующе напирали. Им казалось, что мауронги на левом фланге сломлены, и никакая сила не сможет остановить огненных чудовищ.

Хок! Хок!

В хаос звуков битвы вмешались короткие приглушенные ноты.

Хок! Хок! Хок!

То арбалетчики мауронгов выпустили по змеям сотни коротких и тяжелых стрел. Арбалетчики целились в глаза чудовищ.

Хок! Хок!

Змеи двигались, и прицельно попасть им в глаза было трудно. Стрелы безрезультатно рикошетили от чешуи. Но арбалетчики упорно продолжали стрелять.

Хок!

Послышалось пронзительное шипение, замешанное на утробном вое. Стрела угодила одной из змей в глаз. Еще выстрелы, и уже три змеи судорожно извиваются от боли.

Вскоре одна из змей была поражена в оба глаза. Ослепленное чудовище беспорядочно заметалось по полю битвы, сметая на пути чужих и своих солдат.

Меж тем остальные змеи, изрыгая огонь, продвигались далее. Мауронги теряли сотни воинов. Арбалетчики продолжали упорно стрелять и лишили зрения еще двух змей.

Тем временем резервная конница мауронгов добила врагов, прорвавшихся в тыл, и переместилась на левый фланг войска готовая встретить новые ряды неприятеля.

Ослепли еще три змеи.

Продвижение чудовищ замедлилось, а в рядах врага приутихли радостные вопли.

Одна из безглазых змей беспорядочно изворачиваясь кольцами, судорожно задергалась и затихла бесформенной грудой. Вскоре успокоилась вторая тварь, затем третья, четвертая...

Стрелы арбалетчиков были пропитаны сильнейшим ядом. Пораженные ими змеи дохли одна за другой. Из двадцати чудовищ оставалось в живых только шесть, и маги-заклинатели повернули их вспять, не желали терять столь ценную ударную силу, как скотину на бойне.

Змеиная атака на левый край мауронгов не принесла врагу результатов. Строй хугатонов вновь выровнялся, и тогда на поредевший от атаки змей и растерзанный левый фланг мауронгов устремились тридцать тысяч коников харсов в отчаянной попытке прорвать фронт. Но потрепанные хугатоны поддержал тыловой конный резерв.

В то же время на центр мауронгов навалились сорок тысяч харсийских пехотинцев.

С вершины холма, где на белом коне восседал вершитель Харсии Крион, было видно, как бьющиеся войска колыхались, бурлили потоками конницы, плескались массами пехоты, сходились встречными волнами и клубились темными омутами.

Центр мауронгов под ударом резервных пехотинцев прогнулся, медленно подался назад и вновь выпрямился. Хугатоны продолжали стоять. Но редели ряды бойцов с обеих сторон, а горы мертвецов взрастали. И вот уже пишачи, осмелев, то здесь-то там опускаются на поле. И воронье кружит все ниже. И голодные глаза волков холодной зеленью все чаще блестят среди деревьев.

Но не видно конца битве. Никто не желал уступать победу.

Небесный огонь медленно скрывался за деревьями. Шло время, но ярость битвы не утихала.

Тайлуг продолжал рубиться в первых рядах центра. Чья-то кровь залила рукав его кольчуги по локоть, забрызгала лицо, покрыла бурыми пятнами черный боевой плащ.

Конь под Тайлугом, храпя пеной, скользил копытами по шевелящимся завалам раненых и мертвецов. Рядом, перекосив в зверином оскале лицо, жестоко рубился Дагр. Сигон отстал, затерявшись где-то в людской теснине.

Тайлуг упорно рвался к зеленому знамени на холме.