С Алесько - Злато-серебро

Серп слушал Маргрита, то и дело ловя себя на мысли, что это сон. И он никак не мог понять, чудесный или, наоборот, кошмарный. Все, о чем он мечтал (и даже больше!), оказалось рядом, на расстоянии вытянутой руки: протяни и возьми. Только рука почему-то не поднималась.

В голове царил сумбур, мысли путались. Чародей нервно потер рукой шею, пальцы нащупали полоску невидимого материала. Маргрит рад его ошейнику, он наводил справки о жизни Серпилуса в столице. А что, если он знает больше, чем говорит? Или даже сам причастен к ссылке? Очень даже неплохая игра получается: захомутать молодого глупого чародея, подержать его без сил, на должности палача, а потом предложить стать мужем принцессы! Приди Маргрит к нему в Залесном, он бы и думать не стал, тут же согласился. Но получилось так, что Иволга пришла раньше, невольно вмешавшись в замыслы интригана.

Серп вздохнул глубже, заставляя себя успокоиться. Все-таки он слишком подозрителен. Обвинил Маргрита во всех своих несчастьях, хитроумный план измыслил. Можно, конечно, спросить напрямую, ложь распознать он сумеет. Но коли ошейник и правда дело рук мракова Харьерова помощничка, неразумно оповещать хитреца о своей сообразительности. Нужно попытаться узнать исподволь и, если догадка верна, заставить уничтожить полосу на шее. Довольно он побыл палачом!

Ладно, раз в королевском замке принято играть в игры, почему б не присоединиться? А заодно узнать, чем предпочитает забавляться милая Эрона.

— Мне нравится твой план, Маргрит, — нарушил, наконец, молчание Серп. Это было чистой правдой. Придумка выглядела завлекательно. — Когда ты собираешься устранить Харьера?

— Не завтра. Мне нужна уверенность. Ты должен обольстить принцессу, еще лучше — обрюхатить. Вот тогда и придет срок старика.

— Разумно. Скажи, Серпента посвящена в твои замыслы?

— Нет. Она предана Харьеру, — лжи в словах Маргрита не было.

— Хорошо, учту. Если я попытаюсь сегодня ночью навестить невесту, мне это удастся?

— Несомненно, — мужчина широко улыбнулся. — Тебе даже удастся наложить на нее чары, если потребуется или захочется.

— Отлично! — Серп потянулся в кресле. — Тогда самое время распорядиться насчет купания. У будущей супруги должно сложиться обо мне наилучшее мнение.

Лицо спящей Эроны оказалось на удивление суровым. Серп ожидал увидеть полудетскую мордашку, а тут на тебе — настоящая королева! Брови сведены, губы сжаты. Смертный приговор подписывает или выслушивает плохие новости. Сон ей какой-то, что ли, снится? Днем-то ее высочество выглядит куда беззащитнее.

Грозный вид принцессы ничуть не смутил чародея. Он присел на край просторного ложа, отогнул покрывало и осторожно погладил девушку по плечу. Спала будущая правительница крепко, поэтому, когда нежные усилия не принесли плодов, Эрону пришлось как следует тряхнуть.

Принцесса открыла глаза и сразу зажмурилась от света. Серп поспешно притушил чародейский светильник.

— Что вы здесь делаете?.. — начала сонно, но тон стремительно изменился. — Как вы смеете здесь находиться?! Как вам удалось незаметно миновать защиту? Да я…

— Тише, ваше высочество, — Серп прибег к толике сонных чар, и девушка словно увяла, мигом утратив боевой пыл. — Вам ничего не грозит, я пришел поговорить. Никакие чары преодолевать мне не пришлось. Возможно, они препятствуют лишь тем, кто замышляет зло.

— Быть может, — в голосе прозвучала задумчивость. — Никогда о таком не слышала. Но дед часто упоминает о разных усовершенствованиях, которые придумывает его чародей.

— А вам приходилось встречаться с этим чародеем?

— Нет. Дед сказал, облеченным властью разумнее держаться подальше от одаренных. Те слишком легко могут причинить нам зло.

— Это не так. Чародеев связывают многочисленные обеты.

— Да-да, я знаю. И что из этого? Обеты часто нарушают.

Серпу нечего было возразить, да и не затем он пришел, чтобы вести беседы о нравственности одаренных. Эрону разговор тоже интересовал все меньше, но по иной причине. Дыхание ее участилось, темные зрачки почти полностью поглотили светло-ореховую радужку.

— Так дело не пойдет, ваше высочество, — чародей, заметив тревожные признаки, прикоснулся кончиками пальцев ко лбу девушки, снимая сонные чары, заодно добавляя ясности рассудку и холода — чувствам. Он опасался, что и на него снова нахлынет похоть, но этого почему-то не случилось. — Я же вам противен, помните?

Принцесса судорожно вздохнула, будто снова очнулась от сна.

— Не понимаю, что со мной, — поспешно закуталась до подбородка в покрывало, хотя скромное ночное одеяние и так скрывало все, что следует. — Это невежливо, принц, я знаю, но вы в самом деле совершенно не в моем вкусе. Я выйду за вас замуж, я не вольна в выборе. Но, думаю, вам следует знать, что вы мне едва ли не отвратительнее палача.

— А так? — Серп не удержался, быстро убрал с помощью чар растительность с лица, вернул волосам обычный вид.

— О! — только и вырвалось у Эроны, которая круглыми от удивления глазами разглядывала сидящего рядом с ней незнакомца. Похоже, подлинная внешность жениха не вызвала у нее ни малейшего отвращения.

— И причем же здесь палач? Неужели я выглядел настолько порочным, что вы боялись запятнать душу? — улыбнулся чародей. Его забавляло столь резко изменившееся отношение.

— Порочным? Да, наверное… Я об этом не думала. Скорее, очень противным. А палачей я с детства боюсь. Это глупо, понимаю, но дедушка рассказывал мне такие страшные сказки… Простите, я несу чушь, — принцесса залилась краской и опустила глаза.

— Нет-нет, вы очень милы, — не покривил душой Серп.

— Как же вам удалось так быстро изменить внешность? Принц не может быть чародеем.

— У меня есть для этого амулет.

— Но зачем? От кого вы прячетесь?

— Серпента уверила меня, что в своем обычном облике я вам не понравлюсь. И посоветовала, что и как изменить.

— Серпента! — голос принцессы зазвенел возмущением. — Никогда б не подумала, что она запомнит тот разговор. Мы как-то смотрели с балкона на упражнения солдат замкового гарнизона, — пояснила, потупившись. — Серпента стала восхищаться их статью и попутно поддразнивала меня. Я рассердилась и нарочно сказала, что утонченные менестрели куда привлекательней. Теперь буду гадать, поверила она мне тогда или все подстроила нарочно.

— Вы с ней не слишком ладите?

— Не слишком. Она какая-то скользкая. Не зря, наверное, ее так нарекли. А дед в ней души не чает. Иногда ворчит на нее, но я вижу, что это не всерьез. Простите, принц, — спохватилась Эрона. — Я опять болтаю о пустяках. Вы, кажется, хотели о чем-то поговорить.

— Да, ваше высочество, — кивнул чародей. — Я хотел спросить… — он вежливо и осторожно задал вопрос о плотском наваждении, сознавшись, что и сам испытывает нечто подобное. — Не поймите меня неправильно, ваше высочество, вы пробуждаете у меня самые теплые чувства, но столь неудержимые порывы кажутся мне неестественными.