Марик Лернер - Юность воина

— Забыл. Совсем тебя упустил из виду.

Он казался нестарым, всегда двигался с хищной легкостью дикого зверя. Одно слово — лесничий, егерь. Всю жизнь ловил браконьеров и воров, а люди они очень опасные, и чем заканчивается арест, прочно выучили еще до начала своей рисковой карьеры. Столкновения между ними практически всегда завершались смертью. Или одних, или других.

Схватить браконьера живым совсем непросто, зато платят много выше. Самое милое дело — поранить, искалечить или что похуже сотворить. Главное, доставить живым. Те еще люди — лесничие. Жесткие, грубые, не стесняющиеся применить силу, но при этом глупцов среди них найти сложно. Простаки умирают достаточно скоро.

Сколько ему лет, Блор не взялся бы судить. Может, сорок, а может, и тридцать. Морщин и шрамов на виду нет, а тело крепкое и привычное к физическим тяготам. Нельзя сказать, что могучий, зато жилистый и выносливый. За весь поход никто не слышал от Зевтица жалоб.

У него было чистое, лишенное морщин лицо и колючие прозрачные глаза. Высокий, широкоплечий и очень опасный. Достаточно посмотреть в холодные глаза. Моментально мурашки по спине, и хочется взгляд отвести. Этот зря не угрожает. Сказал — сделал.

— Почему ты, собственно, живой? — неспешно надвигаясь, весело удивился Зевтиц, извлекая из ножен свой короткий меч.

— А почему это я должен быть мертвым? — пятясь, переспросил Блор.

Самое лучшее для него было повернуться спиной и задать стрекача. Это он понимал отчетливо. Сложность, что удрать от лесничего — шансов мало. Пожалуй, меньше, чем победить в схватке. Именно Зевтиц под настроение его учил в свободное время драться на клинках. Чем закончится соревнование мастера и подмастерья, предсказать легко.

Но умереть трусом в бегстве, от удара в спину — не быть принятым в чертоги Воина. Родиться в следующей жизни рабом? Ни за что! Да и куда бежать? В голые скалы? Быстрая смерть с ножом в руке приятнее замерзания в горах.

— Ты хоть знаешь, почему никто не полез внутрь и позвали тебя? — со странным оттенком в голосе спросил лесничий.

— Потому что трусы. «Смерть придет из могилы Мага. Она сидит и терпеливо ждет недоумка, посмевшего покуситься». — Блор выругался. — В бабские сказки верите. И ты не лучше.

— Это не сказка, а легенда. Не выдумка. И лучше не лезть напролом — целее будешь. Запомни: действовать обдуманно, а не по первому велению сердца, очень полезно для выживания. Вот чего ты приперся? Фем Кнаута предупредить?

Он весело рассмеялся.

— Этот умник привез тебя сюда с единственной целью — отправить на смерть.

— А плевать, что и кто думает! Важно — насколько я себя уважаю, — заявил Блор, с отчетливым холодком вспоминая отношение к нему остальных.

Они будто обходили стороной и крайне редко обращались прямо. Похоже, вся компания мысленно заранее записала его в покойники. И то: единственный из всех не из поместья. Только трое с ним фактически общались — стоящий перед ним убийца, Уоррен и хозяин.

— Все-таки странно, — задумчиво пробормотал Зевтиц.

— А вот он я — живой. Надо просто верить и попросить Воина о помощи.

— А ты молился?

— Да!

— Сколько хороших людей обращались к нему, — с сожалением качая головой, произнес Зевтиц, — всегда кто-то умирает.

— Поражение или победа — какая разница. Я умру воином.

— Ну тогда попроси Воина еще, — криво усмехаясь, сказал лесничий. — Жизнь твоя была коротка, но безупречна. Я засвидетельствую, когда придет мой час.

Разговоры кончились. Блор приготовился, чуть согнувшись и наклонившись вперед. Рука вытянута и готова нанести удар. Рука с ножом находится сзади и расположена близко к телу, для того чтобы противник не мог попытаться разоружить.

— Молодец! — одобрительно согласился Зевтиц. — Помнишь мои уроки.

Дальше должен бы последовать быстрый выпад, и Блор мысленно взвыл: «Воин!» И ничуть не удивился, обнаружив себя смотрящим со стороны на долину. Над горой появились первые лучи солнца, осветив розовым кучерявые облака.

Откуда-то он точно знал — скоро начнется резкий ветер, и похолодает. Не суть важно. Плыть на манер облака было достаточно забавно. Это и есть гибель? Он уже того? Да вроде нет. Свое тело он продолжал чувствовать, но странно — будто игрушку на тонких ниточках, уходящих вниз.

Опустился ниже, отметив полное отсутствие в округе посторонних людей. Вот горные козлы или бараны, без понятия, как правильно называются, шли чередой куда-то вниз. Наверное, и они почуяли ухудшение погоды.

Очень зря они туда шагают. Как раз на дороге у ручья их поджидает снежный барс. Хотя нет, это кошка. Ну по-всякому хватит задрать одного из отары. Она и сама пока не знает, какая удача ждет, просто хорошее место для засады. Вода, тропа узкая.

А! Не суть… Сейчас все это ерунда. Надо вернуться в тело, иначе очень скоро и некуда станет вселяться.

Стоило пожелать — и началось резкое снижение, от которого захватило дух. Резкий рывок — и он завис над собственной напряженной фигурой. А потом, будто в открытую воронку, влился внутрь через голову.

Ощущения были изумительными. Он по-прежнему видел все вокруг себя, и при этом собственное тело воспринималось будто надетые сверху доспехи. В нем теперь было достаточно силы, чтобы сделать что угодно. И, судя по движению лесничего, прошло всего ничего. Тот все еще тянулся в выпаде. А Блор отчетливо увидел: сейчас он обязан шагнуть в сторону, избегая нападения. Зевтиц этого ждет и ударит справа понизу, разрубая бедро. Потом еще один удар и сверху по плечу — все. Останется кусок мяса, а человека по имени Блор фем Грай не станет навсегда.

Но зачем ему действовать так? Вот именно! И Блор сдвинулся вперед, уходя от очень медленно надвигающегося меча. Он пошел на сближение, чего никогда не смог бы в нормальной ситуации, но в эту секунду он точно предугадывал каждое движение противника. И испуг Зевтица, когда тот обнаружил Блора буквально вплотную, а не отпрыгивающего назад, даже позабавил. Но думать было некогда.

Блор вонзил нож в живот лесничего. Выдернул и опять воткнул. Три, четыре раза подряд, разрезая плоть со всей возможной силой. Очень быстро, не обращая внимания на брызжущую на руки и одежду кровь. Почти прижавшись, он наносил уколы вновь и вновь, вытаскивая осознанно грубым движением. Не просто рана — разорванная, и как можно паршивее.

И тут все закончилось. Пропало изумительное восприятие, когда одновременно видишь все, исчезло невозможное замедление времени, и он находился вплотную к Зевтицу без наличия недавнего преимущества. Сейчас тот его пришибет.

Блор со всей возможной поспешностью отскочил, чуть не упав, и опять замер в стойке, тяжело дыша и готовый драться. Лесничий стоял, глядя на него изумленным взором. Меч валялся на земле, а рукой он зажимал разрезанный живот, из которого лезли синие кишки. Потом рухнул на колени.