Марик Лернер - Юность воина

Зверь поднялся и одним прыжком исчез в кустах справа. Николас прислушался и мысленно плюнул. Опыт действий в лесу у него имелся, пусть и применять до сих пор не приходилось, но зверя он не слышал. Тот не шел, а стелился над землей, умудряясь не шуршать листьями и травой при всем своем немалом весе.

Так и не понял, ушел или где-то рядом. На всякий случай особо рассчитывать на помощь не стоит. И так сделал много больше положенного. Уж охранять меня своего Визи Блор точно не посылал. Ему не стали объяснять причину, зачем удалился от остальных. Не из недоверия. Никто, кроме Антона и Джеки, не в курсе.

Николас подумал. Потом еще подумал. Либо ему не пришла удача, либо он раньше времени получил разыскиваемое. Конечно, предпочтительней второе, однако выяснить это имеется всего-навсего один способ. Повернулся в сторону дороги и издал крик. Он очень старался, и вышло практически идеально — «крикрикри-кри», и в конце рулада заканчивается своеобразной длительной нотой «люууэ-э».

Для старого высокоствольного леса осенью такой дикий вой, всерьез пугающий городских людей, достаточно обычен. Самый обыкновенный черный дятел. По размерам он вдвое крупней пестрого и встречается не так часто. Но главное — это герб его рода. Черный, с ярко-красными перьями, напоминающими шапочку, птица достаточно оригинальна и в обычный набор эмблем и гербов фемов не входит.

Так уж пожелал его отец, не отказавшийся от родного тотема. О гербах и знаменах северяне имеют очень смутное понятие и до появления дружины в Кнауте замечательно обходились без них.

Подождал несколько минут и повторил крик, с неудовольствием отметив першение в горле. Отвык. Второй раз вышло заметно хуже. Опять тишина. Нет ответного знака.

— Отвратительно изображаешь несчастную птицу, — произнес внушительный голос из-за спины.

Николас резко обернулся, выхватывая меч из ножен.

— Резвый какой, — удивился еще один, уже спереди.

— Смотри не порежься, — поддержал третий, заржав не хуже лошади.

— Давайте, выходите, а то я решу — пятеро одного испугались.

— Неужели определил всех? — удивился первый голос. — Надо же. Не забыл вдали от наших мест лесную науку.

Все-таки пятеро, сделал вывод приезжий. А вот Визи и они не учуяли. Опасный зверюга.

— Не, — насмешливо сказал второй, — убивать не станем. Выпорем.

— Жизнь наша очень похожа на весы торговца, — ответил Николас, — равновесие если и наступает, то на мгновение. Обычно скачет туда-сюда. То счастья полный человек, то горе на плечо садится. Но вот бить меня не стоит. Кровью умоетесь.

— Болтать красно ты не разучился, — одобрительно признал появившийся открыто воин. На поясе северной работы клинок, за спиной лук и колчан со стрелами. Он уже был стар, и лицо избороздили морщины. Тем не менее глаза по-прежнему смотрели зорко, руки оставались крепкими, а волосы светлыми были еще в юности, как и у всех остальных из его рода. Седины не заметно. — Как насчет скрестить мечи?

— Я пришел вас позвать слегка подраться, — спешиваясь, сознался Николас.

— Это по-родственному, — обнимая его, вскричал пришелец. — Пригласить позвенеть клинками — это сын Хельга. Его кровь!

— Воин тебя не забывает, дядька Энунд, здоровья как у тура.

Фактически тот по имперским законам никаким дядькой ему не приходился. Родство достаточно сомнительное — сын дочери брата шурина. У гелонцев вполне ближник. Он и на деле доказывал неоднократно, что не пустой звук родственные связи.

— А и потомство неплохое, — гордо провозгласил в ответ дядька. — Восемь парней, один другого лучше.

Двух девок он привычно не посчитал, даром что они из папы веревки вили. На людях Энунд никому бы не позволил себя заподозрить в излишнем внимании к младшеньким.

— А пограбить у тебя подходящих кандидатов нет? — вполне серьезно спросил один из двух подошедших сыновей.

— Олаф, — укоризненно сказал практически не отличающийся от него ни внешним видом, ни даже одеждой и оружием второй, — где набег, там чужое добро. А в Кнауте его много!

— Но-но! — воскликнул Николас. — Патрик, это наш город. Не переходите границы!

— Лорду Витри будет крайне приятно, — отрезал тот с неприятной усмешкой. — Мы уже даже не егеря — ты не знал?

— Дожили, — возмутился старший воин. — С нас! С каждого дома требуют белку!

Ну не так уж и много, без особого удивления подумал Николас, сочувственно кивая. Конечно, если с тебя налогов раньше не брали, то обидно, да еще как. Фактически ничего ужасного, но вот это неуважение очень к месту сегодня. Сотня с лишним вооруженных и привычных ко всякому бойцов лишней по-любому не станет. А не потребуй лорд Витри налога — так неизвестно еще, на чью бы сторону они встали.

Он заранее знал об этом якобы унижении и собирался выпячивать в качестве одолжения на неминуемых переговорах. Родственники-то родственники, но выгоду свою бывшие северяне блюли не хуже иного купца. Дядька сам поднял вопрос. Это дополнительные очки в их азартной игре.

— Жадность еще никого до добра не довела, — произнес Николас неопределенно.

— Наши привилегии, — улыбнувшись во весь рот, провозгласил Патрик, — госпожа Жаклин не откажется вернуть.

— Вы о чем говорите? — с недоумением переспросил Олаф.

Они были близнецы, одинаковые как горошины. Красивые, уверенные в себе воины. Широкие в кости, рыжеватые волосы и холодные голубые глаза, напоминающие цветом северное море. Сам Николас там не бывал, но описания слышал многократно. Ничего хорошего в холодной воде и вечных штормовых ветрах он не находил.

Что касалось сыновей Энунда, по общему мнению, основной ум достался одному, зато безграничная храбрость и неумение думать о последствиях — второму. Это не значит, что Патрик был трус или Олаф глупец, но роли давно и прочно определились. Старший сметал все на пути, младший подсказывал, куда ударить. Вместе их никому не удавалось одолеть, а по отдельности они не встречались. Даже жен выбрали в одной семье, из сестер. Правда, не близняшек, а то бы хватило разговоров до самой смерти.

— Старый лорд умер? — быстро спросил Энунд. — Это точно?

По возрасту он был ничуть не младше, как раз напротив. Разница в лучшем случае составляла пару лет, но так принято. Дополнительное уважение. Николас так и не разобрался в некоторых вещах, пусть и одной с ними крови. Слишком долго он пробыл в детстве оторванным от клана и превратился по воспитанию в обычного имперца.

Иные вещи впитывают с младенчества. Почему, к примеру, первый родившийся из близнецов считается младшим. Задавать глупые вопросы абсолютно не тянуло: посмотрят как на идиота. Приходилось неоднократно сталкиваться с таким поведением. В конце концов, не все ли равно? Сами разберутся, кто больший вес имеет в семье.