Александр Розов - Золотая жаба Меровингов

— Офицер, а вы слышали про топливные бомбы? – спросил ученый-эксперт.

— Конечно, я слышал. И видел. Но такая бомба – не просто бак с топливом. У нее особое устройство: превзрыватель, распыляющий топливо. Только тогда получается мгновенное взрывное сгорание в объеме, или, как говорят спецы «эффект объемного взрыва».

— Приятно иметь дело с понимающим человеком! — преувеличенно-радостно воскликнул Жорж Лебен, и майор Турофф понял: вот тема, которую ученый-эксперт хотел обойти. Соответственно, Турофф не собирался позволять ему этот обходный маневр.

— Итак, доктор Лебен: есть ли превзрыватель на вашем аквабусе-криотанкере?

— С жидким водородом, — ответил эксперт, — процесс в этом плане намного проще, чем с другими веществами. Водород крайне летуч, и взрывается в очень широком диапазоне концентраций смеси с воздухом.

— Но, — твердо сказал Турофф, — даже если процесс проще, превзрыватель, все же, нужен. Поэтому, я снова спрашиваю: есть ли превзрыватель на вашем аквабусе-криотанкере?

Жорж Лебен тяжело вздохнул, помассировал ладонями щеки, и тихо пробурчал:

— Теоретически, такая возможность предусмотрена дизайном.

— Теоретически? – переспросил Турофф.

— Да, теоретически. Ведь у нас даже в мыслях не было активировать это устройство.

— Короче, оно там есть, — припечатал майор, — и вопрос: какого черта оно там есть?

— Мне так не хотелось об этом говорить, — тоскливо признался Лебен, — но, видимо, мне придется. Вы, наверное, уже знаете, что Мартин Гюискар работает не только в нашем университете, но и в компании «Eho-Total». И, он взял там для университета работу из военной тематики. На флоте есть такая проблема: тесты живучести корабля в условиях атомной атаки. А поскольку ядерные взрывы под мораторием, приходится изобретать имитации поражающих факторов. Это была работа по имитации ударной волны. Нам переслали для первого шага те решения, которые в ходу на флоте янки. Но это просто варварство! Они грузят на баржу сто, двести или пятьсот тонн тротила либо амматола, выводят баржу в заданную точку моря в зоне учений, и взрывают.

— Это так по-американски, — съязвил Турофф, — расчет тротилового эквивалента взрыва выполняется путем переписывания упаковочного листа баржи в тактический журнал.

— Примерно так, — доктор Лебен нерешительно улыбнулся, — иногда американцы своей простотой натурально шокируют. У нас иначе. Нам требовалось найти метод, чтобы не тратить гору денег на каждый тест, и не травить море продуктами взрыва. У Мартина Гюискара такой метод уже заранее был в голове. Мы успешно выполнили работу, нас поздравлял замминистра обороны, а один аквабус-криотанкер нам оставили в качестве транспорта для научных целей. Конечно, мы демонтировали цепи превзрывателя…

…Майор Турофф прервал продолжение, резко и звонко хлопнув в ладоши.

— Все ясно. Вы демонтировали цепи, а доктор Гюискар смонтировал их обратно. Это, я полагаю, не доставило ему сложностей, раз он сам автор проекта.

— Боюсь, офицер, что так и есть.

— Да, доктор Лебен. А теперь я хочу, чтобы между нами была достаточная ясность. По юридическим канонам, вы не виноваты в этой ситуации. И, даже если доктор Гюискар нажмет кнопку, отправив на небо Евросовет, Европарламент и все остальное, включая десять или пятнадцать тысяч человек обслуги, вы все равно юридически невиновны, и любой грамотный адвокат докажет это. Но, психологически вам будет нелегко.

— Еще бы, — буркнул эксперт-ученый, — а к чему вы это?

— К тому, доктор Лебен, что мне предстоит вести переговоры с Мартином Гюискаром, который держит палец на кнопке. Одна моя ошибка, и… Значит, мне нельзя ошибаться. Поэтому, я должен знать все возможное о мотивах Гюискара. Он ведь не террорист по психотипу. Только что-то очень серьезное могло толкнуть его на такой поступок. Это невозможно было не заметить, если вы с ним достаточно близко общались по работе.

— А… — нерешительно предложил Лебен, — …Что, если тихо эвакуировать всех людей?

— Не получится! — твердо сказал майор, — В этом долбанном евро-шапито понаставлена прорва web-камер. И еще прорва web-камер вокруг этих кварталов. Гюискар запросто может посмотреть любой участок через Интернет. А если отключить ему связь, то он нажмет кнопку немедленно. Он это обещал, и я ему верю. Не только я. Штаб операции согласился на его условия о двух кольцах оцепления. Сейчас военные спешно выводят жителей из кольца 500 — 1500 метров, и полностью блокируют выход из 500-метрового внутреннего круга. Примерно через час я поеду на переговоры. Мне нужны данные.

Жорж Лебен нервно поиграл лицевыми мышцами и побарабанил пальцами по столу.

— Офицер, скажите, вам известно о трансантарктическом переходе Гюискара?

— Только в общих чертах, — ответил Турофф, — я читал, что это была безумная авантюра: пересечь Антарктиду по печально знаменитому Имперскому маршруту Шеклтона: 3000 километров от моря Лазарева на южном краю Атлантики до вулкана Эребус со стороны Новой Зеландии. Это в одиночку на гаджете вроде моторной тыквы с двумя педалями.

— Да, это была безумная авантюра, — согласился Лебен, — но Гюискар сделал это: прошел маршрут Шеклтона за три месяца: пересек Антарктиду, на сфероллере, оставив вымпел компании «Eho-Total» на Южном полюсе. Такой он человек, понимаете?

— Понимаю. А к чему вы припомнили эту полярную одиссею Гюискара?

— Я пытаюсь помочь вам, офицер. Вы говорите: нужны данные о том, почему Гюискар занялся терроризмом. Я не психолог, но мне кажется, что Гюискар растерялся, что ли.

— Растерялся? – переспросил Турофф.

— Да. Ведь в октябре прошлого года он уезжал из одной Европы, а в феврале этого года вернулся в уже несколько другую Европу. Вы понимаете?

— М-м… Лучше будет, если вы поясните эту мысль, доктор Лебен.

— Извините, офицер, но я не буду пояснять эту мысль.

И тут Турофф почувствовал, что собеседник дошел до какой-то черты, дальше которой боится говорить. Интуиция подсказывала майору, что рядом зарыт клад, и сейчас надо погладить собеседника по шерстке, и тогда, возможно, удастся получить еще какой-то указатель. Пусть косвенный указатель, но это лучше, чем ничего. И майор сказал:

— Как вам будет угодно, доктор Лебен. Я с пониманием отнесусь к вашему этическому решению умолчать о чем-то. И я буду благодарен за любые подсказки.

— Подсказки… — задумчиво буркнул эксперт-ученый, — …Знаете, ведь Мартин Гюискар пережил страшную личную трагедию.

— Я помню, вы говорили, что его жена погибла в авиакатастрофе.

— Да. Карин погибла 4 года назад. Это было ужасно, и все же, Мартин это пережил. Он волевой человек, и убедил себя отпустить Карин на свободу… Туда. Вы понимаете?